Анна Чарова - Волчонок на псарне (СИ)

— Найти Моранга и колесовать… Четвертовать на площади! Бажен, где ход, по которому он ушел? Надо проверить его, допросить его управляющих. Допросить каждого рабочего его лабаза!

Бажен выслушал Дария, положил руки ему на плечи, заглянул в глаза:

— Мы опоздали, брат. Мне очень жаль.

Дария поддержал подоспевший Йергос:

— Все-таки я допросил бы людей Моранга, — он хлопнул в ладони, прищурился. — Бажен, верни-ка наших магов, что замок стерегут. Ты ж ведь нашел еще один ход, да?

— Да, он по другую сторону лестницы, замаскирован простеньким заклинанием. И как мы недоглядели?

— Да уж, недоглядели… Выходит, ему помогал кто-то из наших, да?

Бажен мотнул головой:

— Нет. Заклинания были на кристаллах, это не наша работа. Мне кажется, купцу помогал беззаконный маг.

Больше всего Дарий боялся, что допрос работников Моранга не даст результатов. С людьми беседовали допоздна, но никто ничего не знал. Затем поговорили с членами семей работников, которые исчезли вместе с Морангом, но все нити обрывались.

Дарий приполз домой затемно, рухнул на стул и уронил голову на руки, сложенные на столе. В его душе уже несколько лет жила Лидия, теперь же в месте, которое она занимала, разверзалась бездна, и оттуда тянуло могильным холодом.

Как помочь тебе, Лидия? Что я могу сделать? Дарий запрокинул голову, желая закричать, но сдержался. Он не зажигал свечу и смотрел, как за клочьями тумана плыла луна, смотрел на женский силуэт у стены. Когда показывалась луна, его заливало серебром, когда она пряталась, фигура сливалась с домом.

Кого принесло на ночь глядя? Дарий собрал остатки сил, открылся, чтобы посмотреть, кто там стоит и таращится в его черные окна. Ага, ясно — опять Аллена. Что ей нужно? Снова пришла мстить или… Его словно поленом ударили чужие отчаянье и боль. О помощи молила молодая женщина-маг, просьба долетала издалека.

Дарий мысленно потянулся на зов, провалился в туман, слепо зашарил в пустоте, силясь отыскать эту женщину, ведь возможно, она одна из невольниц. Давай, отзовись! Ну же! Ага, вот она — пульсирующий болью маячок, который горит все слабее, слабее…

"Не бойся, мое имя Дарий, ты звала — я услышал. Кто ты? Где ты? Что случилось?"

"Колдун! — вяло обрадовалась девушка. — Талиша. В море. Туман. Лодки хлюпают веслами… Нельзя помочь! Невольники в клетке"…

"Тише-тише. Ты на корабле?" — сон как рукой сняло, Дарий подобрался и заходил от стены к стене.

"Да. Приплыли лодки, там невольники. Я тоже невольник и помогаю колдуну, не могу помешать. Мало сил, скоро усну".

"Держись, пожалуйста! Где вы находитесь? Сколько человек в команде?"

Талиша передала картинку: две черные скалы окутаны туманом, плывут лодки.

"Так-так-так… Можешь сказать, есть ли там девушка", — Дарий представил Лидию и отправил образ, но не получил ответ. Попытался еще и еще раз — все напрасно. Но хоть что-то, хоть какая-то зацепка!

Эта Талиша, скорее всего, ведьма-беззаконница. Ее хозяин — тоже маг, наверное, тот, что помогал Морангу. Корабль стоит между двумя скалами в море… Где это? Надо срочно поднимать адмиралов, ставить флот на весло и прочесывать залив!

Лидия, моя девочка, держись, я иду к тебе!

Глава 12. Джерминаль. Зверь за дверью

Джерминаль хотелось вырвать руку из ладони графа и сбежать в ночь, но она покорно шла за ним, дрожа и обливаясь потом. Скрипнула железная дверь в башню… в ту самую башню, где кто-то плачет и смеется ночами, граф переступил порог и, волоча за собой воспитанницу, зажег свечи на столе в прихожей, сел, устало подперев голову, и наконец отпустил Джерминаль.

Как и все в этом замке, прихожая была огромной, заканчивалась она запертой дверью, еле видимой в полумраке. Царила такая тишина, что было слышно биение собственного сердца и как потрескивают свечи — нехорошо так потрескивают, словно рядом нечисть.

Из-за двери донеслись шаги — не человеческие, нет, — там был какой-то зверь, цокающий когтями по полу. Джерминаль попятилась, вцепившись в флейту, взмолилась:

— Пожалуйста, не выпускайте… это!

Словно отвечая ей, зверь заклекотал. Более ужасного звука Джерминаль в жизни не слышала, закрыла уши руками и рванула прочь отсюда, но ударилась в запертую входную дверь, упала, свернулась калачиком и расплакалась.

Граф поднял ее, поставил на ноги, а сам сел на корточки, чтобы быть с ней вровень.

— Не бойся, там и правда моя дочь, но она…

— О… оборотень, — прошелестела Джерминаль, прижалась спиной к стене.

— Питрис, — сказал граф ласково. — Уже полгода в полнолуние она превращается в птицу, а в остальные дни становится обычной девушкой, надо было вас раньше познакомить, но я побоялся, что ты испугаешься и убежишь, потому дал тебе время привыкнуть. Не выпускаю я ее, потому что у нее желтые глаза, если люди увидят ее, то убьют. Как и тебя, если узнают, что ты волшебница.

— Но вза… взаперти, — Джерминаль судорожно всхлипнула. — Значит, опасно?

Граф помотал головой.

— Она очень тоскует по небу. Боюсь, что уйдет, и ее убьют люди.

— Она сейчас — большой такой орел?

Граф кивнул.

— Маника теряет разум, когда обращается, как и все оборотни. Взаперти она так бьется, что иногда ломает крылья, которые потом становятся руками. Сыграй ей небо. Очень надеюсь, моей малышке это поможет облегчить боль.

Стало жаль убитого горем отца, Джерминаль положила руку ему на голову, чтобы погладить, но сразу же отдернула ее.

— Сыграю. Небо, ветер и свободу.

— Нет, сыграй ей счастье, — граф сел, закинул ногу за ногу, наблюдая, как Джерминаль достает из футляра флейту и подносит к губам. — Заранее тебе спасибо, я потом тебя с дочерью познакомлю, вы очень похожи.

Джерминаль вздрогнула. Нет-нет-нет, не надо знакомить с оборотнем! Только не это! Что угодно! Как любая девочка, она очень боялась нелюдей, но говорить о своих страхах графу не стала — все-таки девушка-питрис его дочь.

За дверью кто-то тяжело дышал, и ощущался этот кто-то как нечеловек.

Разве сыграешь счастье, когда тебя привезли как игрушку для оборотня? Одна мысль об этом заставляла цепенеть. Но Джерминаль пересилила себя, представила время, когда они с папкой играли в трактирах, потом — как он купил ей голубое платье. Сейчас у нее пять платьев, которые еще лучше, но ни одно не сделало ее счастливой и на минуту, а еще граф покупает кукол, какие раньше и во сне не снились, но все равно жалко Кукуню, хоть возвращайся за ней.

Джерминаль сосредоточилась на воспоминаниях о платье, и ее губы тронула улыбка. Папка в фантазиях был добрый-добрый и трезвый. Кора говорит, что на самом деле он продал дочь колдуну за пару золотых монет, но Джерминаль не хотела в это верить, пусть папка останется хорошим, самым лучшим и любящим, но даже если Кора права, поступил он так, потому что у него просто не было выхода.