Роман Афанасьев - Огнерожденный

До дома Ламераноса он добрался без приключений. Оказалось что ученый жил недалеко от университета, в одном из домов-муравейников, так нелюбимых Фарахом. Это неприятно удивило его. Подмастерью казалось, что ученый должен жить в отдельном доме, превращенном в большой класс для занятий, где могут заниматься ученики и последователи. И чтобы кругом – покой и тишина. Ничто не должно отвлекать ученого от поиска истины. А тут – подъезд, соседи…

Вход охранял сонный стражник – бывший солдат, живо напомнивший Фараху Тага – охранника приюта. Та же выправка, те же седые леаранские усы, та же скромность и опрятность в одежде. Наверно, ветераны следовали своей "военной" моде. Охранник был предупрежден о визите гостя к ученому и без лишних расспросов пропустил Фараха в большой подъезд, любезно рассказав воспитаннику, как найти дверь Ламераноса.

Оказалось, что ученый обитал на третьем этаже. Это был последний этаж, в общем-то, уже чердак. Это тоже немного смутило Фараха, но он все же поднялся наверх по длинной винтовой лестнице и остановился перед двустворчатыми дверями. Переминаясь с ноги на ногу, он занес руку, чтобы постучать, но этот момент двери распахнулись, и на пороге появился хозяин.

– Фарах!

Ламеранос был одет в длинный стеганый халат с закатанными рукавами. Вокруг шеи обмотан теплый платок, а на ногах сапоги. Голова его оставалась непокрытой, и волосы торчали дыбом, словно месяц не встречались с гребнем.

– Как я рад! – быстро сказал ученый, хватая гостя за рукав. – Заходи, заходи! Я услышал шаги на лестнице и решил что это ты. К счастью, я не ошибся.

– Доброго вечера, – поздоровался Фарах.

– Что? Да! И тебе, конечно, тоже. Ну не стой же, проходи. Все уже готово. Просто замечательно, что ты вырвался из приюта. Ума не приложу, с чего это Састион так раздобрился.

Воспитанник почувствовал, как кровь прилила к щекам. Он знал – с чего. Проклиная шпионскую роль, Фарах пообещал себе, что ни за что не выдаст Ламераноса. Даже если у него обнаружатся полные жизнеописания настоятелей храмов Сальстана, Леарана и Каван-Сара в придачу.

Ученый за рукав втащил гостя в прихожую и захлопнул двери. Пока он возился со сложным механическим замком, Фарах огляделся. Прихожая выглядела совершенно обычно. Стены, пара табуретов, ящик с потрепанной обувью. В деревянную стену, покрытую зеленой комковатой штукатуркой, был вбит большой крюк. На нем висел заштопанный плащ, хорошо знакомый Фараху. Окинув взглядом небогатое убранство коридора, подмастерье ощутил разочарование. Ему казалось, что прямо с порога должны начаться чудеса. Где же чучела диких зверей? Где стопы книг, карты, доспехи времен войны за Пустоши?

– Пойдем же пойдем, – засуетился Ламеранос, распахивая двери, ведущие в комнаты. – Не раздевайся. У меня прохладно.

Войдя в большую залу, что служила ученому и кабинетом и гостиной, Фарах довольно хмыкнул. Комната ученого была полной противоположностью пустой прихожей и оправдала все его ожидания. Просторная, с высоким потолком, она была заставлена различными штуками, взывавшими у Фараха почтительный трепет. Тут оказались и чучела животных, и деревянные макеты замков, и странные конструкции из жердей, напоминавшие колодезных журавлей. Все стены были увешаны холстами с рисунками. Среди них встречались карты Сальстана, наброски загадочных животных и рыб, и даже была большая картина изображавшая человека с наполовину снятой кожей. Всю дальнюю стену занимал огромный шкаф с множеством дверок, украшенных затейливой резьбой. Одна из них осталась приоткрытой, и Фарах заметил, что за нею скрываются толстые книги, переплетенные в кожу.

– Ну, проходи. Будь как дома. – Сказал Ламеранос.

Он подвел гостя к окну. Здесь стоял огромный стол, заваленный всякой всячиной: пустыми стеклянными бутылками, листами пергамента, книгами, перьями и прочей мелочью, что имеет обыкновение скапливаться на столах. Вообще же в комнате ученого царил страшный беспорядок. Фарах мимоходом успел удивиться, – как Ламераносу удается находить здесь то, что ему нужно. Но потом он увидел, на что ему указывает ученый, и тут же забыл обо всем прочем.

Напротив окна стояла большая деревянная тренога. К ней крепилась деревянная же труба, залитая черным лаком. Ее толстый конец смотрел в окно, забранное чистейшим стеклом, а узкий призывно поблескивал окуляром.

– Телескоп, – с гордостью произнес Ламеранос. – Линзы сделаны гильдией стекольщиков по моему проекту. Обошелся мне в крупную сумму, но он того стоит. Самый лучший во всем Таграме, да и во всем Сальстане.

Фарах зачарованно смотрел на телескоп. На черном лаке плясали блики свечей, тренога блестела медью, и в целом он производил впечатление таинственного устройства, чуть ли не колдовского прибора. Конечно, Фарах уже слышал про телескопы. Ламеранос рассказывал им про оптические свойства стекла и про подзорные трубы, сделанные гильдией кузнецов по заказу военных. Но одно дело слышать, и совсем другое видеть это чудо наяву.

Ученный оценил внимание, оказанное воспитанником его изобретению. Он довольно откашлялся, разгладил бороду и сказал:

– Вскоре мы им воспользуемся. Погода нынче ясная, ни единого облачка. Нам повезло.

– Потрясающе, – отозвался Фарах. – Он такой… Красивый.

– Это пустяки, главное, что он полезен. С его помощью я сделал одно открытие, но пока не оповестил о нем коллег. Надо бы уточнить расчеты, проверить вычисления…

Ламеранос придвинул к Фараху стул, смахнул с него пыль и предложил:

– Присаживайся. Пока побеседуем. Надо немного подождать, пока наступит полночь. Тогда будет лучше видно.

Фарах послушно присел на стул и обвел комнату ученого восхищенным взглядом. Его приводило в восторг собрание таинственных предметов и загадочных устройств. Он чувствовал некое благоговение, словно находился в Храме. Такое сравнение вдруг показалось ему кощунственным, и воспитанник смущенно откашлялся.

Ученый истолковал смущение гостя по-своему.

– Вина? – осведомился он. – Или горячего чаю? Не стесняйся. У меня есть потрясающий чайный сбор, с юга Каван-сара. Из Башмина. Говорят, что он собран в знаменитой Долине Слез, расположенной рядом с этим прекрасным городом.

Фарах снова кашлянул, но на этот раз, скрывая улыбку. В Долине Слез, что располагалась рядом с Башмином, не росло ничего кроме сорняков. А башминский чай считался на юге самым отвратительным. Подмастерье хотел сказать об этом ученому, но постеснялся.

Ламеранос пожал плечами и принес из соседней комнаты два глиняных стакана с красным вином.

– Ну что ж, – сказал он. – Сели за стол, теперь можно и поговорить. Ну-с, воспитанник Фарах, что ты знаешь о звездах? Не смущайся, я не давал вам этого на уроках, отвечай, как можешь.