Роберт Джордан - Возрожденный Дракон

Услышав, как Верин упомянула о засаде, Белоплащник побагровел и лицом своим, и шеей.

— В том, что мы не нападаем на силы, что учинили Разлом Мира, никакой трусости нет! — Слова выплескивались из него, как лава. — Вы же, ведьмы, желаете снова перевернуть весь наш мир, мечтаете услужить Темному!

Верин, уже не желая с ним спорить, только покачала головой. А Эгвейн вдруг захотелось одним махом исправить все допущенные ею ошибки.

— Я очень сожалею обо всем, что здесь произошло, — проговорила она, обращаясь к офицеру в перепачканном белом плаще. И поскольку речь ее была правдива лишь наполовину, Эгвейн радовалась тому, что она не связана еще по рукам и ногам клятвой, приказывающей не произносить ни одного слова лжи, как были связаны все полноправные Айз Седай. — Все случилось не по моей воле, и я прошу вас меня извинить. Надеюсь, Верин Седай Исцелит все полученные вами ушибы. — Вояка при этих словах отскочил назад, будто она собиралась содрать с него живого кожу, и Верин громко хмыкнула. — Мы одолели нелегкий путь, — продолжала Эгвейн, — мы выступили в путешествие от Мыса Томан, и не будь я такой усталой сегодня, я бы не…

— Прикуси язычок, голубка моя! — выкрикнула Верин, а Белоплащник зарычал, точно разбуженный медведь:

— Мыс Томан? Это же Фалме! Вы все были в Фалме! — Отступив еще на шаг назад, он вдруг наполовину обнажил свой меч. Лицо у него так исказилось, что Эгвейн не могла разобраться, собирается ли он атаковать путников заново или решил оборонить себя. Тем временем Хурин направил свою лошадь поближе к Белоплащнику, уже тронув рукой свой мечелом, но офицерик с узким личиком, впав в ярость, начал напыщенную речь, вместе со своей яростью выпуская на воздух и горячую слюну. — В Фалме погиб мой отец! Байар мне все рассказал! Это вы, вы, ведьмы, погубили его ради вашего Лжедракона! За это вы умрете! Я еще увижу, как вас испепелит!

— Точно избалованный ребенок! — проговорила Верин, вздохнув. — Ничем не лучше мальчишек, у которых язык без костей, им бы лишь болтать что ни попадя. Ступай со Светом, сын мой, — напутствовала она Белоплащника.

И, не добавив более ни слова, Верин во главе своих спутников проехала мимо человека, посылавшего вслед путникам угрозы:

— Имя мое — Дэйн Борнхальд! Запомните его, Друзья Тьмы! Я заставлю вас вспоминать меня с ужасом! Запомните, как меня зовут!

Как только крики Борнхальда у них за спиной умолкли, над всадниками, скачущими по дороге, воцарилось безмолвие. Они продолжали свой путь в молчании, пока Эгвейн не сказала, ни к кому как будто не обращаясь:

— Но я ведь хотела сделать как лучше…

— Лучше! — откликнулась Верин. — Ты должна выучить наизусть одно из главных правил: есть время говорить правду, а другое время — помалкивать, обуздывать свой язык. Собираешься прожить долгую жизнь и с честью носить шаль полноправной сестры — будь добра, усвой со тщанием все уроки, даже самые малые. Тебе не приходило в голову, что вести из Фалме летят быстрее, чем мы, спешащие за ними вслед?

— А почему Эгвейн должна догадываться об этом? — спросила Найнив. — Ни один человек из встреченных нами на пути ничего, кроме слухов, не слыхивал, а значит, мы в этом месяце обгоняем все сплетни и домыслы.

— А разве вести идут теми дорогами, которыми скакали мы? — Верин улыбнулась. — Ехали мы довольно медленно, а слух вооружен крыльями и несется вдоль сотен дорог и тропинок одновременно. Всегда ожидай наихудшего для себя, дитя мое, и тогда любой сюрприз принесет тебе лишь удовольствие.

— Но что же все-таки он сказал о моей матери? — неожиданно вмешалась в их разговор Илэйн. — Что ни сказал, все ложь! Она никогда не станет врагом Тар Валона!

— С Тар Валоном королевы Андора всегда поддерживали дружбу, но в мире меняется все, — лицо Верин оставалось по-прежнему спокойным, но в голосе ее слышалась тревога. Она повернулась в седле, оглядела трех молодых женщин, Хурина, Мэта, лежащего в носилках. — Мир — странная штука, и все в нем меняется.

Всадники поднимались на горный перевал, вот и деревня показалась впереди, желтые черепичные крыши теснились вокруг большого моста, который вел прямиком в Тар Валон.

— А теперь вы и в самом деле должны быть начеку! — наказала спутницам Верин. — Тут нас ожидает настоящая опасность.

Глава 11

ТАР ВАЛОН

Маленькая деревушка Дайрейн, растянувшая свои улицы вдоль берега реки Эринин, раскинулась в длину, как и город Тар Валон, в одиночку занимающий целый остров. Скромные кирпичные домишки, одни красноватые, другие бурого цвета, и лавчонки деревушки, ее вымощенные камнем улицы дарили путникам услаждающий дух постоянства, вечности, но в годы Троллоковых Войн деревня Дайрейн была сожжена, а когда Тар Валон осадили войска Артура Ястребиное Крыло — разграблена. Не один раз была она разрушена и в период Столетней Войны, да и Айильская Война, прогремевшая здесь лет двадцать назад, вновь обрекла Дайрейн на сожжение. Для заштатной деревеньки история не слишком спокойная, разумеется, но уже само расположение Дайрейн возле въезда на один из мостов, ведущих в Тар Валон, всякий раз с лихвой обеспечивало ей новую застройку горелых участков, сколько бы раз ни являлись на деревенскую землю пожары. И началось это чудо с той поры, когда выстроился на острове Тар Валон.

Они въехали на деревенскую улицу, и поначалу Эгвейн почудилось, будто Дайрейн вновь ожидает неприятельский огонь. По мостовой бодро маршировало каре пикейщиков — ряды и колонны, ощетинившиеся будто чесальный гребень, а следом за ними выступали ряды и целые фаланги воинов, сопровождаемые шеренгами лучников, блистающих невысокими шлемами, везущими у бедра полные колчаны стрел, а на груди боевой лук. Повинуясь своему командиру, подавшему знак рукой, эскадрон конных латников, упрятавшихся в шеломы со стальными прутьями на лице, уступили дорогу Верин и ее спутникам. Все воины носили на груди похожее на слезу, рожденную растаявшей снежинкой, Белое Пламя Тар Валона.

Горожане, впрочем, занимались своими делами, не обращая внимания на воинов, рыночная толпа обтекала солдат, обходя вооруженных мужей как некое давно привычное препятствие. Несколько мужчин и женщин сопровождали солдатский строй, шагая в ногу с ратниками, стараясь заинтересовать непобедимых воителей разложенными на подносах фруктами, полузасохшими яблоками и грушами, извлеченными весной из погребов, но, кроме немногих торговцев и уличных разносчиков товара, никто не предлагал солдатам сладкой жизни. Верин как будто бы тоже не стремилась к общению с военными, она спокойно вела за собой Эгвейн и других своих спутников, понемногу проходя деревню насквозь и выводя усталых путешественников к широкому мосту, поднятому дугой над полумилей речных вод, точно кружево, сотканное из камня.