Александр Прозоров - Паутина зла

Олегу подумалось, что, в сущности, с водяными можно было бы жить в мире. Да так и происходит у большинства водоемов, там, где людей мало. А вот когда строят люди города, когда заводят на берегах кожедубные сарайчики — нет жизни водяным, гибнут они неминуемо. Всем на радость гибнут: больше можно не волноваться за детишек, ночью на речку побежавших за русалками подглядывать. А ведь могли бы жить в мире, не трогать друг друга… Да не выходит. Не нужен этот мир никому, а значит, невозможен.

— Вот ты где? — опять возникла Асфирь.

Отвлеченный от своих мыслей, Олег покосился на чародейку с неприязнью. Страха уже не было, он слишком привык к надоедливой повелительнице Елового леса.

— Озера… Зябко здесь. — Чародейка поежилась, обхватила себя руками. — Зачем тебе водяной? Борис ведь тебе все рассказал, теперича ты все знаешь.

— Не все. Я не знаю, где Рада и Всеслава. Найди их, тогда поговорим.

— Вот заладил! — фыркнула Асфирь, косясь на волну, пробежавшую по озеру. — Найди, найди… Тебе нужно, ты и ищи. Почему я Глеба неволить должна или Ратмира? Ты ведь на меня злишься, что я в людскую жизнь вмешиваюсь, — вот и не буду вмешиваться.

— Тогда убирайся! Не вмешивайся и в мои дела.

— Ты — другое дело, ведун, ты мой суженый.

Асфирь отошла подальше от берега, села на корточки, приготовившись наблюдать. Олег заметил, как девчонка покосилась на заходящее солнце, снова поежилась.

«Нет тут полной твоей власти, — злорадно подумал Олег. — Водяная магия для тебя чужая, паучиха».

— Ты пришел, душу разбередил, — выговорила Асфирь. — Стала я батюшку вспоминать, матушку… Все эти годы не вспоминала, а нынче опять. Ставра больше нет, Старой Милы тоже, ты у меня один теперича. Да и не хочу больше никого. Станешь моим мужем, потом…

— Не стану, — перебил ее Олег. — И ты это знаешь.

— Нет, я знаю, что станешь. Я ведь загадала — помнишь? Это не ворожба была, а судьба наша. Ты меня полюбишь, — убежденно произнесла чародейка. — Уже почти полюбил. Думала, пожалеешь… Но к жалости твое сердце не способно, злой ты. Злой, а тем люб. Слуги мои верные, что волками по Еловому лесу бегают, не злые. А ты, ведун, злой. Правду любишь, а видеть ее не хочешь, кривдой зовешь.

— Зла я не люблю, — не оборачиваясь, ответил Олег.

Под водой снова появилось бледное упырское лицо. Существо делало какие-то знаки, которые можно было понять как призыв подождать. Середин будто невзначай кивнул, утопленник отплыл на глубину.

— Значит, ради добра и на кривду согласен, правду забудешь? — обрадовалась его ответу Асфирь. — Эх, Олег, легко тебя заморочить, но не хочу этого. Хочу, чтобы видел ты меня, какая есть, такую и полюбил. И полюбишь, когда увидишь, как я, зла творение, ненависти лютой дочь, добро творю.

— Хорошо ж добро! — крякнул, не удержавшись, Середин. — Деревню за деревней оборотнями населяешь!

— Что людям нравится, то для них и добро, разве нет? Я олешек в лесах солью кормлю, это для них добро. Крестьяне болели, бедствовали, от лихих людей да от хищных зверей страдали. Я им здоровье дала, звериным обликом от хозяйских забот избавила, лихих людей извела, сильнее хищников мужичков сделала. Добро? Добро. Да они тебе за меня глотку перегрызут, Олег-ведун.

— Оборотень родной матери горло перегрызет…

— Матери, может, и перегрызет, а мне руки лизать станет. Без ворожбы — за добро, что творю. А ты, Олег, зло сеешь. Оборотней бьешь без разбору, упырей осиной протыкаешь. Разве это добро? Это охота твоя, злая душа крови просит. Ведь тебе нравится убивать нечисть, а, ведун? Разве хорошо это, когда нравится убивать?

— Мне не нравится убивать… — Против воли Олег задумался. — Нет, не нравится. Защищать мне любо. Жизнь — от нежити, правду — от кривды.

Он погладил саблю, и прикосновение пальцев к холодному лезвию дало приятную трезвость мысли. Да, он прав, а не Асфирь. Нежить, которая, дай только волю, заполонит всю землю, несет исключительно зло людям. Для них же самих понятия добра не существует, каждый добро только по себе одному меряет. А царство Асфири на страхе построено, не на любви — что бы паучиха ни говорила, какие бы паутины ни плела.

— Знаю я, где Рада, — поднялась чародейка. — Идем.

Солнце уже наполовину опустилось за лес. Под водой снова появился утопленник, начал гримасничать, явно требуя не уходить. Середин колебался.

— Идем, тут недалеко! Еще ничего с ней не сотворил Ратмир, успеешь.

— Кто же ему помогал?

— Чурбан.

Олег удивленно оглянулся. Асфирь, медленно шагая в сторону деревни, улыбнулась.

— Разве Борис не рассказал? Шутки ради я четырех молодцов из чурок сделала, чарами своими. Глупые они… Вот Ратмир одного себе сумел в слуги заполучить. Уши бы ему надрать, да мне жалко мальца… Ты-то злой, ты сможешь.

— Зачем же он ее украл?

— Ты идешь или нет? Все кричал: верни мне Раду! Идем.

— Я тебе не верю, — решился Олег и опять погладил саблю. Каждое твое слово — ложь.

— Ах так? Уже не нужна Рада? — Асфирь уперла руки в бедра и расхохоталась. — Так я и знала! А ведь волноваться уже стала: не влюбился ли в нашу красавицу мой суженый? Нет, ты ее не любишь… Что ж, это хорошо. И правильно, у нее до тебя многие были, и опосля тебя будут, пускай и Ратмирке перепадет. Прощай пока, Олег. Зябко здесь…

Она сделала еще несколько шагов, истаивая на глазах, а с последними лучами солнца исчезла окончательно. Тут же плеснулась вода в озере, на поверхности появилась огромная голова водяного, он опять начал шумно и долго откашливаться.

Хозяева озер

Будь здрав, Олег-ведун! — солидно заговорил водяной и тут же снова закашлялся. — Слышал, что она сказала? — спросил Олег. — Девушка пропала, и не знаю я, слуга она умруну или нет. Радой ее зовут, вы должны ее знать.

— Мы всех деревенских знаем, — кивнул водяной, расправляя плавающие в воде усы. — Знаем и Раду. За водой каждый день по нескольку раз приходит.

— Так кто она? Говори скорей!

— Не торопи, — попросил хозяин водоема. — Я ведь о другом думал, пока тебя не было, а ты теперь вот — девушка… Красивая она, эта Рада. Но мои русалки разве хуже? Выбирай любую, и…

— Водяной, не гневи меня! — пресек Олег речь старика, скатившегося на привычные увещевания. — Не о твоих русалках речь! Рада служит умруну или нет?

— Как поглядеть. Мы ведь в деревне не бываем, всего не видим… Но если отсюда, из озера, поглядеть…

— Ну, быстрее же, говори!

Душа Середина рвалась на холм, догонять чародейку. Что, если не обманула, если в самом деле отведет к Раде? От одной мысли, что девушка оказалась во власти прыщавого Ратмирки, повелителя чурбанов, ведуна трясло.