Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

— Ладно, тетя, вы очень упростили мне жизнь, — сказал я. — Я-то акции деду не отдал, чтобы он дяде Вольфару палку в колеса не вставил, а вы… Вы проявили неплохую деловую хватку — поговорим по-деловому, значит. Если вы не дадите мне денег, завтра потеряете предприятие, потому что я отдам акции под контроль деда и «Универсальное производство Рэммов» будет заказывать руны где-то в другом месте.

— На самом деле мне все равно, у кого пакет акций, потому что подобный поворот я предвидела, — с нескрываемым самодовольством сообщила тетя Маргарет. — УПР заключило контракт с «твоим» предприятием на двадцать лет, на все сто процентов мощностей, и потому уже не очень важно, кто сидит в директорском кабинете. Конечно, Александр Сабуров сможет усложнить нам жизнь, но это если и отразится на ком-то — то только на моих юристах.

Я отключился, позвонил господину Уэйну, попросил о консультации и побежал на занятия по геометрии, а на следующей перемене набрал его номер снова. Душеприказчик оказался очень расторопным человеком и уже успел узнать то, что меня интересовало.

Я снова позвонил тете Маргарет.

— А теперь послушайте, что я вам скажу, тетушка. Контракт, заключенный без ведома мажоритарного держателя акций, ничего не стоит, потому что мажоритарный акционер вправе разорвать договор, где нет его подписи. Вы не знали или думали, что я не знаю? Завтра к вам придет мой человек, и вы без единого возражения назначите его директором, если хотите и дальше производить руны, а не покупать втридорога. А там уже поговорим. Конец связи.

После университета я велел Серго отвезти меня в офис господина Уэйна.

Там меня уже ждал, помимо него самого, ничем не примечательный парень лет двадцати пяти, похожий на клерка. Уэйн представил нас друг другу.

— Джейсон Бриггс написал дипломную работу о том, как развалить предприятие и остаться безнаказанным, — сказал он, — вот я и подумал, что это как раз специалист, который вам нужен.

— Серьезно? — удивился я, — тема ведь… странная.

— Странная не тема, это я был дураком… Решил соригинальничать. Защитил без проблем, но вот с работой беда. Меня дважды увольняли, как только на предприятиях, где я был замдиректора и старшим администратором, начинались проблемы. Хотя вина там не моя была.

Я улыбнулся.

— А мне как раз и надо создать проблемы. Только не сразу, а потом, да и то не факт.

— А как вы собираетесь меня назначить, не будучи совершеннолетним? — спросил Джейсон.

— Поглядим. Завтра пойдешь вот по этому адресу и станешь директором предприятия. Точнее, почти наверняка станешь, если только мадам, чей адрес я тебе дал, не конченая дура. И будешь там сидеть тихонько, директорствовать, пока от меня сигнал не придет. А в случае любых странных событий — звонить мне сразу.

— Понял.

Мы пожали друг другу руки, и я, не отпуская его ладони, сжал пальцы так, что у него слегка глаза на лоб полезли.

— Только если подведешь меня — одним увольнением не отделаешься, — ласково пообещал я.

Когда Джейсон ушел, господин Уэйн спросил:

— А зачем весь этот огород городить? Если хочется пакость сделать — лучше отдать акции вашему деду, а он-то уж сделает…

— Я без деда хочу обойтись. Суть не в пакостях, а в том, чтобы не дать тете Маргарет вывести производство из-под удара. Она может продать оборудование другой фирме, своей. Чего я допускать не намерен.

Тетушка поступила совсем-совсем некрасиво, и я не удивлюсь, если она продолжит эту линию. Страховка не помешает.

План удался: тетя Маргарет решила в бутылку не лезть, после чего Бриггс уволил с ключевых постов нескольких людей, связанных с УПР, и заодно пересчитал заключенный контракт, который оказался даже не в три раза менее выгодным, чем рыночный, а вообще бездоходным. Ну а что, предприятие-то свое, а через пять лет окажется, что малышу Реджи как минимум за пять лет ничего не надо платить, красота же. Поэтому у нас состоялся еще один телефонный разговор: я заставил тетушку выплачивать мне десять процентов от рыночной маржи ежегодно и вперед. Она, конечно, поупиралась, но я поставил вопрос ребром: или она платит, или акции попадают к деду с условием полностью прекратить поставки для УПР, что он с радостью сделал бы и без условий.

Конечно, деньги получились не очень большие, всего сорок тысяч империалов в год, для любого Дома — мизер, особенно если учесть, что даже у меня на платежной карточке лимит пятьдесят две тысячи в год. Но в моей ситуации этот сороковник — очень неплохой и, главное, неучтенный доход. Узнай дедушка, что у меня под кроватью появился чемоданчик с деньгами на дне, — может и догадаться, что я мажу лыжи.

На случай любопытных слуг я деньги перепрятал: упаковал в спортивную сумку на дно, сверху сложил тренировочный костюм и сменную обувь, а саму сумку поставил на виду, возле ранца с учебниками.

Готовя побег, я вел себя как ни в чем не бывало. Исправно посещал университет, продолжал тренироваться и учиться у К’арлинда.

Затем весна кончилась, а вместе с ней и нулевой семестр. На каникулах я частенько встречался с университетскими друзьями, стал вхож в Дома Яблонских, Бергов, Вэнсов, а позже познакомился с Ковачами — семьей Горданы — и, в конечном итоге, с Кейнами, которые в общем-то оказались неплохими людьми. Самое забавное, что на тусовках я был практически единственным первым уровнем, не считая Риты, но если Рита воспринималась всеми как моя девушка, то я стал в этой компании своим или почти своим. И как-то раз понял почему. Кейн Пятый, отец Мэтью, однажды обронил фразу, из которой стало ясно: он знает, что мне уготована роль тренера имперских псов, то есть в будущем я стану в той или иной мере заметной фигурой, несмотря на отсутствие магического таланта.

Также этим летом я стал близок с Ритой. Правда, возникли сложности организационного плана, так как я не мог навещать ее в пансионе, а она не хотела навещать меня в усадьбе Сабуровых, да я и сам не хотел, чтобы все об этом знали. Точнее, служба безопасности наверняка знала и так, но не болтала. Так что я арендовал съемную пляжную кабинку на берегу огромного и живописного озера в двадцати километрах от столицы, целый день мы катались на лодке, гуляли, кормили уток, которых там с легкой руки отдыхающих вроде нас развелась тьма. Правда, Рита категорически не захотела купаться из-за кожи, чувствительной к свету, из-за чего она также все время носила широкополую шляпу.

А вечером у нас был ужин при свечах, который закончился самым лучшим и приятным образом.

Часа через два, когда мы лежали, обнявшись, в темноте, Рита шептала мне на ухо всякую ерунду, а я думал, что почти счастлив. Почти — потому что сижу в клетке. Большой, красивой и комфортной — но клетке.