Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

Бордовая припухлость на лице совсем не красила Его Высочество, но многоликий отказался от помощи в лечении, уповая на «само пройдет». Не прошло ни к вечеру воскресенья, ни к утру понедельника, как и оцепенение Гирби. И глядя на его застывшую фигурку, мне временами хотелось выть, Равэссу тоже. Потому что я в такие моменты брала его за руку, а он невольно вздрагивал. Правда, через несколько часов подобных «пыток» страхом привык. А вот сейчас он стоит со мной в коридоре академии перед аудиторией, где вот-вот начнется лекция для целителей, держит меня за плечи и уверенным тоном говорит:

— Не хмурься и о плохом не думай. Ты найдешь решение, просто доверься.

— И кому? — спросила сипло.

— Себе доверься. Решение придет, не сомневайся.

Ага… как же. За прошлую ночь Гирби превратился в ту же маленькую фигурку зверька, какую почти девять лет назад вручил мне Октован Кворг и назвал его другом. Эх, малыш мой желтоглазый, знал бы ты, как мне тебя не хватает, чудовище ты прожорливое, постель вечно пачкающее.

— Спасибо.

— Держись! — весело напутствовал Его Высочество.

Ага. Поправив сумку на плече, одернув полы кителя, я вошла в аудиторию и в дверях столкнулась с воинственной Кудряшкой.

— Где пропуск в теплицы?!

Пропуск? По правде сказать, я за последние дни напрочь забыла о своей воспитательно-лабораторной работе с Брутом и возможности добыть для него необходимые травы и корешки. И все потому, что оборотень без проблем бегает, даже застряв в обороте, а вот Гирби…

— Прости, я забыла, — ответила, чуть сипя.

— То есть ты его не использовала? Молодец! Значит, я иду с тобой!

— К-куда? — Я обернулась в сторону коридора в поисках охраны, но Его Высочества там уже не было. Жаль, потому что воодушевление младшей принцессы драконов ни много ни мало пугало меня.

— Потом, все потом, — затараторила радостно наша староста и ввела меня в аудиторию. А затем уже громко возвестила: — Группа, занимай места.

То, что она оказалась сидящей рядом со мной, я заметила не сразу, лишь когда вошедший преподаватель, не поднимая взгляда на целителей, произнес:

— Правые ряды, посмотрите на своих соседей слева, левые на тех, что справа. Поздравляю, это ваши коллеги по лабораторной.

— А… — удивилась я, когда Олли Крэббас мне радостно подмигнула. «Попалась!» — кричал ее довольный вид.

В это самое мгновение седовласый магистр Крохен, коего в прошлый раз заменила Сули, полюбопытствовал:

— Возражений нет? — И не дожидаясь ответа, удовлетворенно произнес: — Так и думал. А теперь встаем и ровным строем спускаемся в подвал.

Генерал была права, так скучно рассказывать о паразитах и их особенностях мог не каждый, но Крохен справился. Он двадцать минут скупо и заунывно выдавал давно изученные группой сведения, целители старательно скрывали зевки, а я мысленно сопоставляла его слова с информацией о низшей нежити, которую ранее собирала.

Два момента были новыми, три забавными, а один вообще за гранью возможного.

— Простите. — Я подняла руку, прервав заунывный речитатив магистра, и осеклась под его колючим взглядом.

— Что вы хотели, кадет?

— Спросить.

— Слушаю. — Стоявший ранее вполоборота ко мне, он теперь повернулся полностью. — Говорите.

— Вы только что сказали, что амебы во время спаривания поедают друг друга. — Произнесла я то, что, выбивалось из реальности. — Но это невозможно, они перерабатывают лишь энергию. Вся прочая… пища приводит к смерти. И если опираться на ваши слова, то получается, что их вид уже давным-давно должен был погибнуть.

— Пять за внимательность вы уже заработали, кадет. Хвалю. — Уголок его рта скривился, пальцы сложились домиком. — И по глазам вижу, что замечание у вас не одно. Хотите что-то еще добавить?

— Да. Первое: заразить одну низшую нежить другой крайне сложно. У них на себе подобных нюх. Не удивляйтесь. Это было проверено опытным путем мною лично, в борьбе со слизнями тлена, — ответила я на скептический взгляд магистра. Не хотели, гады, заразиться, ну никак. — Второе: предположение о том, что шипастых псов можно приручить через кровососущего слепня, весьма спорно.

— И почему же?

— Потому, что кто-то из двух контактирующих должен быть максимально истощен. А добиться подобного невероятно сложно. Паразит издохнет раньше, чем его привьют, а шипастые…

— Могут быть беспомощными лишь в первые секунды после рождения, в которые их слепо защищает мать, — добавила Олли.

— Да, — подхватила я. — И здесь заключается третья загвоздка. Даже загодя для подобного эксперимента беременную псину из шипастых поймать невозможно, ради спасения потомства самки прячутся глубоко в горных пещерах.

— Понимаю, — как-то совсем уж ласково произнес Крохен и обманчиво нежно поинтересовался теперь у нас обеих: — Это все?

— Нет! — Я радостно выдохнула, подошла очередь невозможного. — Вы сказали, что в лаборатории есть усыпленный иллюзионом осьминог, а потом сообщили, что для сохранения результатов он был вами заморожен несколько лет назад! — Произнесла я это настолько восторженно, что ни он, ни мои одногруппники и предположить не могли следующего вопроса: — Но скажите, о каких результатах может идти речь, если паразита в живых уже нет.

— И почему? — блеснул глазами магистр.

— Потому что если это был самец иллюзиона, то он уже умер, а если самка…

— То она давно спит! Ведь самка в неблагоприятных условиях прячется в зиготу, — обрадовалась моей и своей догадке Олли и схватила меня за руку. — Так?

— Почти.

— Если сможете это доказать, я освобожу вас от лабораторной, — после некоторых размышлений предложил магистр. — А если не справитесь, будете убираться в лаборатории последующие три месяца.

— Но… — Я не успела сказать, о том, что проще отказаться, а Кудряшка уже заверила: «Сможем!» и потянула меня в сторону морозильных камер, приговаривая:

— А если не сможем — не беда!

— Почему? — спросила несмело, что-то опять мне не нравилась ее позитивность. Неужели ее не пугает перспектива уборки?

— Потому что я наконец-то, наконец-то на него посмотрю! На этого морского гада… Ух! — выдохнула она, сжимая мою руку сильнее, так словно бы никогда с осьминогами не сталкивалась. Я оглянулась и поняла, что с ним не сталкивалась и вся наша группа, неотступно следующая позади. И в топоте их ног слова старосты становились почти не слышны. — … Жаль, я не видела, как он наградил моего брата шрамом… и проболела в тот день, когда осьминог сбежал… Из бассейна! Представляешь?

— Нет.

— Ну, ничего. Сейчас ты увидишь, обомлеешь и представишь! — заверила она, заведя меня за угол под прозрачный купол самой большой из морозильных камер.