Смута (СИ) - Городчиков Илья
Штурм крепости, хоть и сопровождался неприятными потерями, но был произведён меньше, чем через час. Радовал тот факт, что внутри крепости не было крепких каменных зданий, каждое из которых можно было превратить в отдельное укрепление и отбиваться до потери пульса. Однако же, сейчас было нельзя расслабляться, поскольку враг продолжал наступать по дороге и, судя по оживлённой стрельбе, противник сбавлять обороты атаки не планировал.
- Все за мной!
Не смотря на переставшие работать пальцы, боль от которых постепенно стала появляться, заставляя меня шипеть от каждого движения конечностью. При помощи Сезара я быстро снял пробитый панцирь, от которого толку уже практически не было, понадеявшись на то, что поддетая кольчуга переживёт следующую схватку.
Собрав всю тяжёлую пехоту за собой, быстро устремился вниз, понимая, что бойцы после схватки не свежи, но нужно было как можно быстрее прибыть на помощь Бернду и его бойцам. Как выяснилось чуть позже – торопились мы не зря. На этот раз, смутьяны решили остановить наше наступление не только при помощи хитрого письма, но и не стесняясь пользоваться помощью иностранных наёмников, готовых вписаться в любую движуху, где на кону стояли немалые деньги.
По знамёнам чужеземцев мне было не понятно откуда к нам прибыла их банда, но, судя по численности в три сотни человек, это были далеко не простые проходимцы. Их пехота, как и моя, была закована в тяжёлые доспехи и вооружена древковым оружием, а потому доставляла серьёзные хлопоты моим ротам. Со стороны столкновение двух групп наёмников напоминало толкучку яростных ежей, которые не были способны пойти в полноценную яростную атаку. Если бы не приносимая отрядами стрельцов «перчинка», то это столкновение шло бы до истощения, ведь было просто невозможно провести хоть какое-то подобие флангового манёвра из-за искривлений дороги и высоты берега, который охраняло городище.
Мы подоспели в тот момент, когда стрельцы готовились к новому залпу, ускоренно перезаряжая аркебузы. Было похоже, что бьющиеся против нас наймиты отступать совсем не собираются, не смотря на постоянный аркебузный обстрел. Впрочем, наступать им вверх по склону, мягко говоря, трудно, но и бежать было стыдно. Будь здесь мои ветераны из Ларингии и Рюгленда, прошедшие далеко не одно кровавое сражение, то мы бы уже перешли в контратаку, но суры, будучи не такими «обстрелянными», атаковать не пытались.
- Бейте по центру! – заорал я стрельцам, оглушённый множеством выстрелом и звоном стали, - Пробейте нам проход!
Сотники стрельцов мой приказ разобрали отлично и исполнили в точности. Если раньше они били просто в кучу противника, особенно не целясь и надеясь решить проблему массовой стрельбой, то сейчас они сделали всего два залпа, срезая полулатную пехоту противника сотнями свинцовых пуль, пробивая брешь в их плотном стальном построении.
Нового моего приказа не понадобилось и Сезар, окружив себя самыми боеспособными наёмниками из тяжёлой пехоты, помчался в образовавшуюся брешь. Этот бородач будто бы источал из себя ярость, овеивая ею ратников вокруг себя и заражая желанием биться до потери сил. Его подразделение воспользовались образованной брешью профессионально. Вражеские наймиты не успели прийти в себя после очередного залпа и закрыть дыру в своих рядах, впустив в свой строй бронированное острие Сезара. Ратники моего воинства мгновенно раздвинули шеренги врага, обтекая те с двух сторон и создавая два небольших котла. Пробивались с трудом, но лоялисты Владислава, вошедшие в боевой раж, рубили противника, не заботясь о потерях и ещё несуществующих законах войны. Это был акт первобытной ярости. Дикой, но до невозможности прекрасной ярости, когда доблесть и личное умение на поле боя решали всё. Только сталь, кровь и требуха из разрубленных животов.
Прорвав строй врага, мои наёмники устремились дальше, врубаясь в рассеянных после каскадов выстрелов артиллерии, «сдувших» организованное сопротивление ратников смутьянов. Противник почти бежал от облитых с ног до головы кровью наёмников, секущих любого попадающего им под руку. Я было сначала даже удивился тому факту, что смутьяны не пытаются организовать хоть какое-то подобие защиты, но затем на нас вылетела целая кавалькада конников, размахивающая саблями и копьями, готовые изрубить всякого. Их даже не заботил крутой подъём, остановивших даже самого упорного. Вот только, даже бегущих смутьянов не обходили стороной, и дорога быстро усеивалась телами. Это было слишком странным явлением, ведь что-что, а личный состав врагу нужно было беречь.
- За Владислава! – заорал я во всю силу своего горла, понадеявшись, что мне получится перекричать гремящую битву, подкрепляя свои слова выстрелом из пистоля в воздух.
Неожиданно, но командир конников поднял руку вверх, тем самым приказывая своим подопечным тормозить. Кавалерия, до того желавшая разорвать моих наёмников, затормозила, оставляя борозды на земляном покрытии земли.
- За Владислава! – вторил мне конник.
Глава 23. Оплот Смуты
- И каким макаром вы здесь вообще оказались?!
Я с удивлением рассматривал Гриву, который старательно оттирал со своей сабли следы успевшей засохнуть крови. Удивительно, но при этом не самом приятном деле, он насвистывал какую-то мелодию, автор которой затерялся в веках процветания сурской культуры, да и хоть какой-то озабоченности от прошедшей сечи ратник совсем не выражал.
- Если быть честным, то я был уверен, что хлопцы твои не справятся. Хотя, ты своих служивых точно чем-то забористым кормишь, раз они так рубятся. Зелье какое-то?
- Это не объясняет причину твоего здесь появления. – сказал я, рассматривая пробитый чеканом панцирь.
- Ну, а чего мне сидеть за крепостями?! У меня под рукой три тысячи сабель, да и ждать времени нет. Если воина в стойле держать, то он маяться начинает, а это опасно.
- Царский приказ нарушаешь? – хохотнул я.
- Да куда там. – Грива безобидно отмахнулся, - «Кто погиб на поле брани – тот богам на веки равен». – процитировал Грива, - Мои гвардейцы уже устали без дела сидеть, так что сеча им на пользу.
- Мои разведчики доложили, что на меня тысячи четыре прут, а у тебя едва тысяча наберётся.
- Преувеличивают твои лазутчики. У врага две тысячи всего и те неполные. Часть твои на дороге порубили, а остальных мы здесь в окружение загнали. Так что у нас тут победа чистой воды. Думаю, это были последние их силы и остаётся только на Красноречинск переть. Царь подойдёт и пойдём вперёд. Считай, что мятежники уже проиграли.
- С чего такой позитивный настрой?
- А почему бы и нет? Только мы вдвоём уже смутьянов в хвост и гриву погнали. Добавь к тому, что некоторые всё же вернулись под власть государя, а потому их маленькое выступление скоро сыграет в ящик.
- Надеюсь, что так и будет. Вот только Красноречинск я повидать умудрился. Город огромный и стены высоки. Не Орлаён с Акреоном, конечно, но даже так брать придётся попотеть.
- Не в первый раз. – хмыкнул Грива, - Голытьба на выдумку хитра, так что прорвёмся.
Больше спорить с командиром царской гвардии я не стал и отправился к Фабрису. Со старым лекарем в последнее время я пересекался очень мало и мне крайне сильно не хватало общения с человеком, чей кругозор не ограничивался исполнением биологических потребностей. Себя я интеллектуалом не считал, но порой всё же есть желание порассуждать и лучше Фабриса в этом деле никого не было.
Внутри Полонского Городища старый монах развернул госпиталь, где сейчас отлёживались раненные бойцы, дожидавшиеся лечения. Заглянув в дом, ранее служивший казармой ныне мёртвого гарнизона, увидел, что Фабрис, дымя своей трубкой, перематывал голову одного из наших наёмников.
- Привет, Фабрис! – махнул я ему здоровой рукой.
Лекарь махнул головой в сторону двери и я, осознав, что прибыл совсем не вовремя, вернулся на улицу, сев на скамейку у выхода. Ждать старика пришлось с четверть часа и всё это время я баюкал повреждённую кисть. Фабрис появился с привычной кожаной сумкой через плечо, которая, казалось, приросла к его телу.
