Молчание Сабрины 2 (СИ) - Торин Владимир
– Нет… – тихо произнесла гадалка, останавливая подругу. – Сабрина помогла. Если бы не она, я бы… я бы…
– Что случилось, мадам Шмыга? – спросил Брекенбок. Он был взволнован и растерян. А еще зол. Невероятно зол.
– Я… я упала.
– Что за бред? – Хозяин балагана полнился сомнениями, как мясной рулет глотами. – Куда это вы упали? За борт в море битого стекла и канцелярских кнопок?
– Я упала, – через силу повторила мадам Шмыга. С каждым словом с ее губ срывался хрип, меж зубов алела кровь. – И никого не было рядом. Я звала… и пришла Сабрина. Она помогла мне…
– Милая кукла! – воскликнула кухарка. – Наша милая кукла помогла Клариссе, сэр!
– Да-да… я уже понял.
Хозяин балагана был менее склонен верить всему, что слышит. А еще у него явно намечался кризис фантазии, чего с ним прежде никогда не случалось. Он просто представить себе не мог, как именно нужно упасть, чтобы получить такие вот травмы. За что это она зацепилась волосами, чтобы выдрать клок до крови?
– Это правда, Сабрина? – спросил хозяин балагана. – Она упала?
Сабрина молчала. И глядела в землю.
Брекенбок сквозь зубы повторил:
– Она. Упала?
– Да, – прошептала кукла. – Я ее нашла. Ей было плохо.
– Ты врешь, Сабрина? – Хозяин балагана прищурился. Даже уголки его нарисованных чернилами губ недоверчиво опустились, а что уж говорить о губах настоящих.
– Нет, врать нехорошо, – с детской наивностью заявила Сабрина.
Брекенбок кивнул, но не соглашаясь с куклой, а в тон своим невеселым мыслям: «Это уже было. Я уже слышал совсем недавно: “Я просто упала”. Подозрительное совпадение…»
– Хорошо, – сказал он наконец.
– Нехорошо, – упрямо повторила кукла. – Врать нехорошо.
– Нет, я имею в виду, хорошо, что ты, рыжая кукла, такая наивная. Иначе пришлось бы выпытывать и выпрашивать, а это нам ведь не надо, верно? – Он выжидающе уставился на Сабрину.
– Верно, – согласилась кукла и тут же поняла, что попалась в очередную словесную ловушку Брекенбока. Фактически она только что призналась, что врет или не договаривает, и не хочет, чтобы расспросы продолжались.
Мадам Бджи не слушала. Она суетилась вокруг подруги, как моль вокруг шерстяной кофты.
– Давай я тебе помогу, дорогая. – Отодвинув Сабрину в сторону, она сама подхватила гадалку под руку и повела ее обратно в фургон. – Пойдем-пойдем. Тебе нужно прилечь. Берта все сделает, дорогая… Сейчас я закипячу воду, обработаю твои раны и приготовлю пилюли… Все будет хорошо, Клэри.
Брекенбок поднялся на ноги и, протопав к дамскому фургончику, нырнул внутрь вслед за кухаркой и гадалкой. Сабрина осталась за дверью, словно потерянный ребенок.
– Мадам Шмыга… – начал Брекенбок, глядя на то, как гадалку укладывают в постель. – Я пошлю кого-нибудь за доктором Доу в Тремпл-Толл. Вы выглядите просто ужасно. Эти кровавые раны, отвратительные ссадины, проплешина в волосах…
Мадам Шмыга от его слов заплакала.
– Сэр, может, вы помолчите? – прервала красноречие хозяина балагана кухарка. – Девочке и так плохо, а вы все только усугубляете.
– А что я-то? – вскинулся Брекенбок. – Я помочь хочу!
– И как вы можете помочь, скажите на милость, своими оскорблениями?
– Какими такими оскорблениями? – Брекенбок пожал плечами. – Я же всего лишь говорю, как есть. Да вы поглядите на нее – хуже уже не будет!
Рыдания мадам Шмыги усилились.
– Да чтоб вас, сэр! – Кухарка начала закипать. – Вы можете просто заткнуться и стоять молча, пока не спросят?
– Могу, – оскорбленно буркнул Брекенбок с видом мальчишки, которого незаслуженно наказывают. Он будто забыл, что это он – босс. Прекословить кухарке он не решился.
– Вот и стойте молча, – сказала мадам Бджи и переключила все внимание на подругу. Она поправила ей подушку и закутала гадалку в одеяло, как будто та замерзла, а не была ранена и истекала кровью. – Бедненькая-бедненькая… Как же это тебя угораздило-то?
Мадам Шмыга не ответила. Она глядела в потолок с болью и ненавистью. Брекенбок поймал себя на мысли: «Как можно в принципе так ненавидеть этот бедный потолок?»
– Спросите ее, мадам Бджи, это она стреляла? – осторожно сказал хозяин балагана, опасаясь угодить под горячую руку кухарки. – И это было до или после ее… гм… неловкого падения?
Мадам Бджи взвилась, как пыльное облако от удара ладони по старому дивану:
– Сэр, о чем мы только что говорили?
– Стою и молчу, – хмуро ответил Брекенбок.
– Непохоже.
– А вот и похоже.
– А вот и нет.
– А вот и да!
– Сэр… – негромко позвала гадалка. – Пошлите за доктором… Пошлите за доктором… Мне плохо… очень плохо…
– Да, мадам Шмыга. Уже иду.
Брекенбок развернулся и выбрался из фургончика. Оказавшись на улице, он бросил раздраженный взгляд на Сабрину.
– Будь здесь, – велел он кукле. – Нам еще нужно кое-что обсудить…
– Что обсудить?..
– То, как ты понимаешь некоторые вещи, – непонятно пояснил хозяин балагана. – К примеру, такое понятие, как «вранье».
– Я не…
– Будь здесь, – прошипел Брекенбок и торопливо покинул кухонный навес.
Заплата обнаружился у сцены – забрался в пустой сундук и пытался устроить в нем себе логово.
Хозяин балагана за шиворот вытащил его наружу и выдал ему указания, присовокупив к ним парочку угроз и на всякий случай выдав поощрительный подзатыльник.
Заплата бегом ринулся к выходу из тупика Гро, едва ли не теряя башмаки по дороге.
Сам же Брекенбок тем временем отправился кое-что проверить.
Оказавшись у своего фургончика, он застыл в холодной ярости. Дверь была распахнута настежь.
– Что за треклятый сквозняк? – прорычал он. – Ну только доберусь до тебя: будешь знать, как вламываться в чужие фургончики, треклятый сквозняк.
Ключ торчал в замочной скважине, хотя должен был висеть на цепочке с часами… Кажется, сквозняк стащил его прежде, чем забраться в фургончик.
Достав его, Брекенбок поднялся в свой дом на колесах и завертел головой, оглядывая жилище: все ли на месте?
– Вроде бы, все.
Ничего ли не украдено?
– Вроде бы, ничего.
Брекенбок направился к письменному столу и выдвинул нижний левый ящик.
– И ты на месте… – пробормотал шут. – Неужели это был не ты?
Дрожащей от волнения рукой Брекенбок взял револьвер. Знакомая тяжесть в ладони тут же попыталась нагнать неприятные воспоминания, связанные с… но шут тут же прогнал их прочь. Сейчас не до мыслей о…
– Прочь, я сказал, – зарычал Брекенбок на неугомонные воспоминания. – Мне надо проверить…
Он отщелкнул барабан и выдвинул его наружу.
– Один, два, три, четыре… – Хозяин балагана начал пересчитывать патроны. – Ах, вы беглецы…
Догадка подтвердилась: двух патронов, как и следовало ожидать, не доставало.
– Вот, значит, как… – пробормотал Брекенбок. – Но как же?.. Она появилась из дамского фургончика, а потом… все время на глазах… Нет, не все время…
«Неужели кукла успела сбегать сюда, положить его на место и вернуться обратно, пока я толокся у постели мадам Шмыги? – раздумывал Брекенбок. – Или это была не она? Да она и не умеет…»
И тут хозяин балагана вспомнил этот завиральный голосок, нагло отвечающий ему: «Врать нехорошо». Вспомнил ее взгляд в пол.
«Выстрелы раздались в двух шагах от кухонного навеса. А что там в двух шагах? Верно, дамский фургончик. Вряд ли стреляла мадам Шмыга – она ведь вообще еле стояла на ногах – упала, как же! Нашли дурака! Это заговор! Рыжая как-то с этим всем связана…»
– Ну все! – Брекенбок засунул револьвер обратно в стол и, задвинув ящик, потопал к двери, скрежеща зубами. Он выяснит у лживой куклы, зачем она брала его револьвер, куда (или вернее, на кого) потратила два патрона, и что все это, проклятая Осень, значит.
Брекенбок распахнул дверь фургончика и едва не натолкнулся на поджидавшего его на улице человека. Черный костюм, цилиндр, пальцы в перчатках нервно постукивают по кожаному боку саквояжа.
