Рожденные волшебницами (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова
– – –
Когда у тебя бессонница, нет часов и окна, выглянув в которое можно определить, наметились ли признаки приближающегося рассвета, время кажется коровьей травяной жвачкой – жуёшь, жуёшь и жуёшь, неторопливо двигая челюстями, и нет сему процессу ни конца, ни края… Только слюна прибавляется.
В лучших традициях жанра спокойная ночь так и не настала. Нет, Скар вовсе не пытался довершить начатое и больше не покушался ни на мою честь, ни на мою шею. Меня не мучили тяжкие думы о своей участи, будущем и работе (её у меня больше не было, и я это прекрасно понимала!). О нет, всё обстояло гораздо хуже. Как и положено юной девице, впервые в жизни поцеловавшейся по-настоящему, я беспокойно ворочалась с боку на бок и по десять раз прогоняла ощущения-воспоминания. Доски и непроницаемый мрак скорейшему приходу сна тоже как-то не способствовали и в результате красный тряпичный квадратик, пахнущий мятой, начал казаться тем самым жизненно необходимым предметом, за который не жалко полкоролевства.
Муки отступили лишь тогда, когда я всерьез задумалась о кандидатуре стены на роль безотказного успокоительного средства. Сон подкрался незаметно, и я с благодарностью отдалась в его надёжные руки.
– – –
– Где ты шлялась?
Мерседес вздрогнула. Её ненаглядный пупсик, вполне одетый (быстро же они!), сидел в кресле, в углу спальни, справа от входа, и смотрел на девушку, только что переступившую порог, хмуро и… устало. Мерси поплотнее закуталась в подбитую мехом чёрную накидку.
– Решила проверить, надёжно ли ты запер входную дверь, – пискнула девушка.
– Ну и как?
– Всё нормально. – Язык плохо слушался хозяйку. Ведь это её нежный, сладкий пупсик, её обожаемый «сыночек», её любимая конфетка… Что же теперь будет-то?
«Сам напросился, изменник поганый!»
– Как там погода? – невозмутимо поинтересовался Скар.
– Что? – растерялась Мерси.
– Холодно, наверное? – Он кивнул на слежавшийся мех оторочки.
– Что?.. А-а… да, сквозняки.
– Умница, что утеплилась.
Мерси нервным движением откинула капюшон.
– Ты не злишься?
– Из-за чего?
– Ну-у… что я ушла без предупреждения.
Скар встал, обнял Мерседес за талию и мимолётно чмокнул в щёчку.
– Что ты, милая, я даже не заметил, – и вышел.
Девушка обернулась ему вслед, всхлипнула, трагическим жестом прижав ладонь к губам. Что ж, пути назад не было…
– – –
Разбудила меня возня, причём, как мне показалось, лишь спустя минуту-две после благостного явления сна. Я перевернулась на спину, разлепила отяжелевшие веки и тут же зажмурилась.
– Какого… нечистого?
Скар установил фонарь на выступе, направив сноп света на меня. Я махнула рукой в глупой надежде отогнать и мужчину, и дурацкий фонарь, словно назойливого комара, и натянула одеяло на лицо.
– Уйди… дай поспать!
– Сколько ж можно спать? Десятый час.
– А мне плевать!
– Хреновая из тебя рабыня. – Скар подошёл к кушетке и решительно сдернул с меня одеяло. – Подъем, красавица.
– Я не напрашивалась. – Я свернулась клубочком, однако моё тело больше не находило дальнейшее отлёживание боков таким уж перспективным занятием. Пришлось как следует, от души, потянуться и утвердиться в сидячем положении. Цепочки уныло зазвенели, волосы неряшливыми клоками рассыпались по плечам и спине. – О-о… а расчёска, случаем, рабыне не полагается? И ещё воды для умывания и завтрака?
Взгляд Скара не предвещал ничего хорошего, но требования пленницы мужчина выполнил. Вода в голубом тазике оказалась не просто холодной, а ледяной, приторно-розовая щётка насилу справилась с колтунами – как минимум треть волос я оставила на полу и кушетке, нещадно ругаясь при этом и яростно звякая мешающимися наручниками, – завтрак же приятно впечатлил своим разнообразием в виде солёных ржаных сухарей и сваренного вкрутую яйца. Откуда взялся сей деликатес, можно было только догадываться.
Скар не вмешивался, подпирая плечом дверь и зорко следя за моими мытарствами. Когда я с наилучшими пожеланиями зашвырнула щётку в дальний угол и принялась за еду, мужчина подсел ко мне.
– С тобой поделиться? – я щедрой рукой протянула ему тарелку с сухарями, предварительно захапав себе яйцо.
– Спасибо, я не голоден.
– Кем-то уже позавтракал?
– Я не так часто использую людей в качестве закуски. Скорее иногда… к тому же человек человеку рознь.
– А-а… а катессы?
– Ты что? От их шерсти потом не отплюешься! Да и в зубах застревает…
Я усмехнулась. Страха, сидя спина к спине с, по сути, монстром, опасным и кровожадным, я почему-то не чувствовала, паники тоже, зато мысли о поцелуе вызывали смущение, странное, непривычное, которое я тщательно пыталась загрызть сухарями. Пока получалось более-менее сносно.
– И давно ты такой? – осторожно полюбопытствовала я.
– Какой?
– Кровососущий.
– С рождения. Мамочка с папочкой постарались. – Скар глянул на меня через плечо. – А что?
– Ничего. – Я быстро отвернулась, понимая, что сейчас он вряд ли станет рассказывать о своём генеалогическом древе. – Как прошла разведка? – неожиданно вспомнила я.
– Крутились на опушке двое верховых. Как раз на том месте… рискну предположить, что один из них – волшебница.
Я собрала остатки сухарей с тарелки, отправила в рот. Похоже, это за мной. Выходит, уже хватились? А в особняке? Хм, в особняке-то и подавно… А камень? Заметила ли Данаида его исчезновение?
– Есть что попить? – обернулась я.
Мужчина молча протянул фляжку.
– Опять вино?
– На сей раз просто вода.
И на том спасибо.
– Держи, – я вернула фляжку. – И что дальше?
– Как что? – Скар встал, подошёл к кольцу и освободил сплавленный карабин. – Будем развлекаться.
– А волшебницы? – опешила я.
– Они сюда не сунутся. – Мужчина дёрнул за цепочку, вынуждая меня тоже встать. – Никто не знает об этом убежище, как, впрочем, и его точного местоположения…
У меня ослабели колени. Непонятно, то ли я решила наконец-то испугаться, то ли… а… э-э… м-м…
Скар притянул меня вплотную с очевидным намерением таки довершить начатое. Я страдальчески наблюдала, как он ме-едленно наматывает цепочку на руку (видать, решил растянуть удовольствие, гад!), и совершенно чётко осознавала, что не буду сопротивляться ни в том, ни в другом случае. Ужасно, мучительно стыдно… но, как говорится, бери меня, я вся твоя…
Вначале был топот, словно кто-то пустил в коридор стадо тяжеловозов. Затем топот превратился в мерный гул, под ногами меленько задрожал пол
