Опытный некромант (СИ) - "RedDetonator"

Следом за бедренной костью заменил большеберцовую и малоберцовую кости, а затем пришла пора завершающего штриха, самого важного и трудоёмкого.

— Левую стопу, — протянул я руку.

Сухой передал мне металлический протез, после чего начался настоящий секс.

Наращивание хрящевой ткани было медленным, а нужно было хрящей очень много и не везде, поэтому заклинание приходилось неустанно контролировать, чтобы не лишить Волобуева возможности ходить. Я вспотел, несмотря на два работающих вентилятора, так как был предельно сосредоточен на работе. Ещё, через два часа работы, оказалось, что с правой таранной костью Ворлунд слегка накосячил, поэтому случилось двадцать минут простоя, пока кузнец устранил несоответствие. Хорошо, что я не начал её монтаж, а предварительно проверил! Хотя надо было тщательнее проверять при приёмке готовых изделий…

Последовательно сращивая ткани, устанавливая сосуды в правильных местах, я закончил обе ноги Волобуева.

+22 единицы опыта

Новый уровень

+20 очков навыков

+5 к «Големостроению»

Значит, замена костей на сталь тоже можно считать строительством големов… Хороший знак.

— Ну-ка, встань, — приказал я Гене.

Волобуев сел на столе и посмотрел на свои ноги. Опершись на стол, он сдвинулся и слез на пол.

В местах сочленения металлических деталей размещены толстые слои суставной ткани, взаимодействующей с альбедо и от этого регенерирующей, поэтому проблем с истиранием суставов не будет. Пусть машина служит долго…

— Походи, — дал я следующий приказ.

Гена сделал несколько шагов, пробуя свои ноги на прочность, затем ещё несколько, а после обойдя всю прозекторскую по периметру. Сработало, значит…

Пока он ходил, я закинул 20 очков навыков в «Биомеханику». Надо равнять все навыки до одинаковых величин, потому что только так можно нащупать что-то новое на стыке навыков.

— Ложись обратно, — велел я слегка модифицированному немёртвому. — Теперь очередь рук…

— Я стал сильнее, господин? — спросил он.

— Да, Волобуев, ты стал сильнее, — улыбнулся я ему. — Но ложись на стол, ведь работа ещё не закончена.

//Фема Фракия, г. Адрианополь, 30 августа 2021 года//

— М-хм… — перелистнул я страницу папки. — М-хм…

Московых озаботился тем, чтобы дать мне полное представление о людях, которых мне предстоит принести в жертву. Видимо, какие-то бихевиористические исследования моей личности, проведённые на основе моей биографии, следов в Сети, комментариев, оставленных под какими-нибудь произведениями, моих взглядов на некоторые вещи, озвученных мною когда-то, но уже позабытых. И такой подход сработал бы когда-то раньше, до того, как я стал тем, кем являюсь сейчас.

Абсолютно плевать, кто эти люди. Абсолютно всё равно, что они сделали или не сделали.

Этическими вопросами и рефлексией я заниматься не намерен — они помогут, пусть и ценой жизни, спасти десятки тысяч, обитающие в окрестностях. Придётся замарать руки, но я это сделаю.

— Родину предали, значит? — посмотрел я на мужичка, больше похожего на среднестатистического бухгалтера, чем на ФСБшника.

Очки в роговой оправе, некогда аккуратный костюм, рубашка которого заляпана запёкшейся кровью, синяя шея, видимо, его душили верёвкой, а также несколько ссадин на лице — чувствуется обработка, причём в стиле олдскул, то есть банальное избиение и удушение. Не то, чтобы я был специалистом по пыткам, но изобретать ничего нового не нужно: дозированно колотя кулаками подвешенного за руки человека, можно получить все необходимые ответы. Вся эта хрень с капающими на темечко каплями, пытками огнём, водой, ржавыми шипами — это когда у экзекуторов слишком много воображения и мало мозгов. Человеческое тело не предназначено для того, чтобы его методично избивали, зато грамотное избиение не такое травматичное, как прижигание или уколы ржавыми шипами. А ещё человек, давший все необходимые показания, может восстановиться и продолжить свою жизнь, пусть и хреновую.

Но, думаю, не исключено применение электрического тока, воды с полотенцем и шума. Когда по нервным волокнам проходит ток, зажигающий их как новогоднюю ёлку, тоже очень быстро вспоминаются различные факты.

Мужичок, известный как Борис Петрович Калюков, ничего не ответил. Уже смирился с тем, что его ждёт. Правда, он даже представить себе не может, что будет дальше…

— Грузите их в клетки, — приказал я.

По пять человек в клетке, каждая клетка в прицепе квадроцикла. Скоро едем в одно неприметное местечко, где для пленников всё закончится очень печально.

Вместе с бедолагами к нам приехал специальный костюм, предназначенный для максимального ограничения свободы носителя. Что-то подобное было в фильме «Такси», не помню в какой именно части, на главном злодее, которого потом чуть не утопили, воткнув шланг с водой в разъём. Только здесь всё кустарно армировано сталью, а также оснащено большим количеством колец для крепления жертвы к каким-либо поверхностям.

Одевать ублюдка в костюм было тяжело, потому что мы не сразу разобрались в инструкции, в той части, где было написано о калибровке под рост жертвы.

Вообще, идеально было бы заковать ублюдка в стальной ящик, но тогда нельзя будет знать наверняка, ушёл ли дух голодной зимы в поисках нового тела, а костюм максимальной безопасности позволял отслеживать всё в режиме реального времени.

Солнышко припекает, но вендиго это совершенно не парит — мёртвому плевать на климатические условия. Он стоит посреди клетки, раскоряченный на толстых цепях, закреплённых в бронзовой клетке. Двигаться он не может, потому что кевларовый костюм армирован высокопрочными композитными стержнями, а также дополнительно усилен снаружи сталью, как я уже и говорил. Полковник Московых сообщил, что эта хреновина не обладала всеми этими нюансами в виде композитных стержней и стального армирования, так как предполагалось, что в этом будут возить особо важных заключённых, то есть обычных живых людей. Он также сказал, что его снаружи не пробить крупнокалиберным пулемётом, а порвать как-то изнутри попросту невозможно. Ещё полагался шлем, обеспечивающий полную изоляцию конвоируемого, но я не стал рисковать и не надел его на ублюдка. Ведь нам его ещё кормить как-то…

— Точно не поедешь? — спросил я у Эстрид.

— Не хочу иметь с таким ничего общего, — ответила та. — И ещё раз…

— Не отговаривай, — попросил я. — Кто-то должен это сделать. Опасно, с какой стороны ни посмотри, хреново, аморально и так далее, но у меня нет иного выбора. Если Судьба думала, что я зассу принять решение, то она сильно ошиблась.

— Судьба не ошибается и не думает, — вздохнула некромистресс. — Все твои действия предопределены и просчитаны, ты ничего не решаешь.

— Вот, кстати, ты так и не объяснила мне, — вспомнил я. — Что такое «Удача»?

— Зримое отражение того, какие у Судьбы на тебя планы, как я думаю, — вздохнула Эстрид. — Я не знаю об этом почти ничего — мне никто не объяснял, а потом я не особо интересовалась. Но это не то, что ты под этим понимаешь. Ты путаешь «Удачу» с везением и невезением, но это не оно.

— То есть, кирпич… — начал я.

— Не начинай, — прервала меня Эстрид. — Прошлого раза не хватило?

— Хватило, — покачал я головой. — Но если всё это предопределено, то от моих слов и мыслей нет никакого толку, а везения и невезения просто нет, потому что всё равно всё случится, а я на это никак не влияю.

В детстве я как-то услышал о фатализме. Дескать, всё предопределено и ты ни на что не влияешь, думаешь, что влияешь, но не влияешь. Повзрослев, я возвращался к этому вопросу в своих думах, но уже с применением возросшей эрудиции, после чего был склонен с этим согласиться. А потом это перестало меня парить и я бездумно погрузился в жизненный поток. Но вновь меня настигла Судьба, создающая так много вопросов…

— Я не знаю… — вздохнула некромистресс. — Найди кого-нибудь более осведомлённого, чтобы узнать больше.