Анна Невер - Обжигающий след
— Ну чего вы сидите? Пойдемте танцевать! — капризно заявила девчонка.
На лице юноши отразилась легкая досада. Войнова опустила взгляд на землю, где под лавкой в траве валялась деревянная палочка от мороженого.
— А вы танцуете сегодня? — спросил ее шкалуш.
— Нет, идите без меня.
— Пошли, Трихон! — канючила Марика.
Новобранец уступил ей и нехотя покинул скамейку.
Появились Лисовы.
— Слышишь, что мать говорит? — больше шутливым, чем строгим тоном Симон сказал Луке.
— Хватит бегать от меня, — выговаривала Ганна сыновьям. — Давайте посидите с тетей Тисой или сейчас же домой пойдем.
— Не надо домой, — заныл младший Валек. Его темные, как у матери, тонкие волосики сбились от бега, и Ганна старательно пригладила их рукой, затем поправила ворот рубашки Луки. Какому ребенку захочется уйти, когда взрослый вечер еще в разгаре? Лука и Валек с готовностью плюхнулись на лавку рядом с Тисой.
— Симон надумал юность вспомнить! — шутя пожаловалась ей Ганна.
— Гануся! — Симон тянул жену в сторону помоста. И та, улыбнувшись счастливо, как девчонка, последовала следом за мужем.
Войнова осталась сидеть на лавке с детьми. «Пусть танцуют, — с горечью подумала она, наблюдая, как друзья влились в кадрильный ряд. — Сегодня мне уже выпала доля счастья, когда выиграла деньги на каховик и когда услышала такой редкий счастливый смех Рича. Предел исчерпан. Нужно это признать».
— И чего взрослые находят в этих танцах, Тиса Лазаровна? — услышала она вопрос Луки, который из уважения решил завести беседу с подругой матери. — По-моему, люди от них глупеют.
«Глупеют они не от этого», — подумала, а вслух сказала:
— Танцы — это язык, Лука. — Девушка взглянула на смеющуюся в кадрили Марику. — Просто несколько иной.
Лука, стараясь осмыслить ответ, наморщил лоб и стал сильно похож на Симона, выписывающего на картине трудный элемент.
— Ох, вас искать что иголку в стоге, — прокряхтел Агап, присаживаясь на скамью. — Если бы не Рич, и не нашел бы.
Отложив в сторонку костыль, мальчишка уселся к ребятам, и они отвлеклись от взрослых.
— Прохор со своими еще здесь. Держи-ка корзинку, дочка, — повернулся к Тисе лекарь.
— Спасибо, я и забыла, — сказала она безрадостно.
— Ты чего такая смурая? — спросил старик.
— Да так.
Агап проследил за ее взглядом.
— Ишь как кренделя выводят, — указал он на танцующих. — А ты почему сидишь?
Пожала плечами, стараясь сглотнуть комок в горле.
— Еще в старости насидишься, — проворчал лекарь. — Молодость на что? Молодость и дана, чтобы в кровь колени бить и снова вставать. И поверь, дочка, лучше бить эти коленки, чем сидеть стариком с молодых лет. Потом жалеть будешь. Иди пляши. Сейчас же! Не расстраивай деда.
«Боюсь, коленками тут не обойдешься», — подумала Войнова, вдруг ощутив себя безнадежно одинокой и чужой на этом празднике.
— Я лучше с вами.
Вздохнула и в очередной раз подняла глаза на кружащиеся пары. И замерла от удивления, увидев Марику танцующей в паре с Филиппом, а не с Трихоном. Это как же Анфиса проворонила-то? А где тогда Трихон? Взволнованно обежала взглядом толпу… И наконец нашла того, кого искала. Парень стоял у самого края, прислонившись спиной к щиту сцены, и глядел… на нее?
Сердце пропустило удар. Ближайший факел дрожал на ветру, и на лице горца плясали тени, снова превращая его в незнакомца. Но Тиса не могла ошибиться — он смотрел на нее. Она чувствовала этот взгляд. Трихон отодвинулся от стены и ступил под яркий свет, и все сомнения развеялись. Не сводя с девушки глаз, улыбнулся, чуть кивнул головой и вытянул руку, приглашая к танцу.
Почувствовала дрожь в теле. «А вдруг старик прав? — пронеслось в голове. — Что такого, если она просто потанцует с человеком, который ей безумно нравится? Один только танец».
— Ты прав, дед Агап, — она поднялась. — Я пойду танцевать.
— Молодец, дочка.
Отдав ему корзинку обратно, девушка смело зашагала к помосту. Мужчины оглядывались на нее, какой-то тип даже подмигнул. Но Тиса никого не замечала, она смотрела только на одного человека — простого сухощавого паренька с волосами цвета пыли. Трихон двинулся навстречу вдоль помоста. И когда она подошла к сцене, шкалуш уже ждал на ступенях с вытянутой рукой. От выражения его глаз девушку кинуло в жар, щеки зарумянились. «Ну вот, — подумала она, опуская ресницы, — засмущалась, как гимназистка».
Юноша крепко взял ее за руку и помог подняться по ступеням на помост.
— Счастлив, что вы передумали, — шепнул он на ухо, касаясь щекой каштановых волос.
Кадриль замолкла, и танцующие остановились. В соседнем ряду Ганна помахала рукой, но Тиса этого не заметила.
— Музыки нет, — опустила глаза на свою руку, вложенную в мужскую, с кольцом из цветных ниток на безымянном пальце.
Они не видели, как к музыкантам присоединилась женщина с гитарой, зато услышали, когда зазвучали струны и певица запела. Нежно и грустно. Тиса уже танцевала раньше с Трихоном на вечере у градоначальника. Но как же ее чувства к нему изменились с тех пор!
Мужская рука легла на ее талию. Взгляды встретились, мечтая больше никогда не разлучаться. И танец понес их на волнах музыки. Прочь отлетели скованность и неловкость. Где-то рядом танцевали друзья и знакомые, но Тиса их не видела. Плевать на правила, возраст, приличия. Всё к драконам! Пусть с колен или сердца капает кровь, она готова даже на большие жертвы, лишь бы просто быть сегодня с ним рядом. Ощущать тепло его рук, пока льется песня под гитарные переборы.
— Как проникновенно поет, — выдохнула она. — Жаль, что я не понимаю языка.
— Это панокийский, — сказал Трихон, склонив голову и откровенно любуясь партнершей. Затем зашептал. И девушка поняла, что это перевод песни:
Ты можешь почувствовать, как капли дождя стекаютПо твоей коже,Стирая былые грехи прочь.Ты можешь ощутить жар солнечных лучей, Настолько ярких,Что закрываются глаза…Танцевать ночь с тобой — Это все, что я хочу.До скончания времен, пока не столкнутся звезды…
— Красиво, — прошептала Тиса. — Ты знаешь панокийский?
— Моя тетка наполовину панокийка по матери. Певица запела новый куплет, и Трихон крепче притянул к себе девушку.
Невозможно описать все, что чувствуешь в этой жизни.Летя высоко в небе,Я был опустошен и неприкаян. Мне суждено былоУпасть.Но ты удержала меня, теперь я боюсь тебя потерять.Танцевать ночь с тобой — Это все, что я хочу.До скончания времен, пока не столкнутся звезды.
— Единый, как же в точку, — скривив тонкие губы, шкалуш задумчиво усмехнулся, видимо, своим мыслям. — Еще месяц назад я был словно пустой орех. Сверху каменная кожура, а внутри — сухая покореженная сердцевина. Я был слеп, Тиса Лазаровна. Слеп, как старый пес. Я даже не замечал этого, пока не встретил вас.
— Меня? — прошептала, встретившись с серыми глазами.
— Вас…
В его глазах был целый мир. Глубокий, темный, бесконечный. Тиса поежилась. На миг показалось, что она на краю обрыва и если ступит в бездну, то уже вряд ли сможет повернуть назад.
Голос певицы давно замолк, музыка прекратилась, а они даже не заметили этого. Толчок со стороны заставил очнуться. Неожиданно шкалуш согнулся. И девушка не сразу поняла, в чем дело. Потом увидела рядом Витера с искажённым от гнева лицом. Не дав ее партнеру оправиться, он снова занес кулак и ударил парня в лицо.
— Витер! Прекрати немедленно! — вскричала она.
Но ярость и выпивка уже застлали старшине глаза и заложили уши, Крохов схватил новобранца за грудки.
— Ты, сопляк, больше никогда не притронешься к этой женщине, ясно?! — процедил Витер и с силой отшвырнул Трихона от Тисы.
Тот каким-то чудом удержался на ногах.
— Увижу тебя рядом с ней, убью! — пригрозил старшина. — Ты понял меня, щенок? Не слышу ответа!
Шкалуш стер рукавом каплю крови с губы. Глаза его стремительно темнели.
— Нет.
Таким тоном можно отказаться разве что от куска сахара в чай.
— Что ты сказал, недоносок?! — рванулся к горцу Витер. — Повтори!
— Трихон, прошу тебя, не спорь с ним! — испуганно закричала Тиса.
Старшина хищно навис над новобранцем.
— Что, мнишь себя воином, салага? Да? А может, давай на саблях решим вопрос, а? — он хлопнул себя по груди, где на кителе красовался красный отличительный знак победителя фехтовального состязания.
Крохов с лязгом выхватил саблю из ножен, и толпа, которая до сих пор стекалась на звуки драки, с ропотом откачнулась. Люди стали спрыгивать с помоста.
— Витер, оставь его! Прошу тебя! — воскликнула Тиса.
Но в глазах старшины уже зажегся черный огонек азарта.
