Джек Вэнс - Риальто Великолепный

Вермулиан Сноходец поднялся на ноги.

— Я как раз собирался предпринять в своем дворце очередное дальнее путешествие, так что могу заодно поискать Моррейона.

— Ты задумал обследовать «сияющие поля»! — возмущенно прохрипел Гильгед. — Я заслужил это право, а не ты!

Вермулиан, дородный и гладкий, точно тюлень, с непроницаемым бледным лицом покачал головой.

— Единственная моя цель — спасти героического Моррейона, а камни-иоун — так, заодно.

— Хорошо сказано! — похвалил Ильдефонс. — Но от твоей затеи окажется куда больше толка, если ты позовешь на помощь одного-двух доверенных товарищей. Может быть, хватит даже меня одного.

— Совершенно верно! — подхватил Риальто. — Но на случай опасности вам совершенно необходим кто-то третий, причем уже проявивший находчивость. Я разделю с вами все трудности и лишения, иначе я перестану себя уважать!

— Я тоже не из тех, кто отсиживается за чужими спинами! — с яростной горячностью вмешался Гуртианц. — Можете рассчитывать на меня.

— Некроп — личность в любом предприятии незаменимая, — заявил Визант. — Поэтому я тоже должен присоединиться к группе.

Вермулиан принялся отнекиваться, утверждая, что предпочитает путешествовать в одиночку, но его никто не стал и слушать. В конце концов Сноходец сдался, однако его обыкновенно любезное лицо приняло брюзгливое выражение.

— Я отправляюсь в путь незамедлительно. Те, кого не будет у меня во дворце через час, считаются передумавшими.

— Ну-ну, — попытался урезонить его Ильдефонс. — Да у меня три с половиной часа уйдет только на то, чтобы отдать все необходимые распоряжения слугам! Дай нам побольше времени.

— На листке было написано «Ничто не надвигается», — уперся Вермулиан. — Нельзя терять времени!

— Нельзя рассматривать слово вне контекста, — возразил Ильдефонс. — Моррейон знает, в каком положении находится, уже несколько веков. Слово «надвигается» вполне может относиться к чему-то, что произойдет еще через пятьсот лет.

Вермулиан с кислой миной согласился отложить вылет на следующее утро.

5

Дряхлое солнце клонилось за Скомские холмы, закатный багряный свет пробивался сквозь редкие черные тучи. Риальто прибыл к внешним воротам в свои владения. Он подал условный знак и принялся спокойно дожидаться, когда Пьюирас поднимет пограничное заклятие. Из поместья не донеслось ни намека на ответ.

Риальто подал еще один знак, нетерпеливо притопывая ногой. Из близлежащих зарослей ползучих деревьев канг долетел стон зелесиня, от которого по спине у Риальто побежали мурашки. Он снова подал условный сигнал. Куда запропастился Пьюирас? В сумерках неясно белела крытая нефритовой черепицей крыша дома. Ни одного огня видно не было. Из леса вновь донесся стон зелесиня, потом чей-то жалобный крик. Риальто попробовал нащупать границу палкой и не обнаружил никакого заклятия — равно как и вообще какой бы то ни было защиты.

Он отшвырнул палку и зашагал к дому. С виду все было в порядке, хотя Пьюирас не показывался. Если он и отдраил холл, никаких следов его работы заметно не было. Неодобрительно покачав головой, Риальто пошел осмотреть дорожный столб, который чинили его крохопуты. Управляющий подлетел к нему на моските с докладом; по всей видимости, никакого ужина Пьюирас им не подал. Риальто поспешил исправить это упущение и добавил к угощению пол-унции заливного угря за свой счет.

Вооружившись голубым крахом, он внимательно осмотрел скрученные замысловатой спиралью бронзовые трубки, которые привез с собой из замка Ильдефонса, — то был так называемый претеритный рекордиум. Он попытался проследить очертания трубок, но они свивались и развивались самым головоломным образом. Тогда он осторожно нажал на один из клапанов, и рожок издал свистящий шелест. Риальто коснулся другого, и инструмент отозвался отдаленной гортанной песнью. Звук доносился не из рожка, а откуда-то с дорожки, а еще через минуту в дверь прошмыгнул Пьюирас. При виде хозяина он бессмысленно осклабился и, шатаясь, направился в свою комнату.

— Пьюирас! — окрикнул его Риальто.

Слуга с трудом обернулся.

— Ну что еще?

— Ты перебрал лишнего.

У Пьюираса хватило дерзости хитро ухмыльнуться.

— Вы донельзя проницательны и предельно четко выражаете свои мысли. Не имею возражений ни по одному из высказываний.

— Я не намерен держать в своем доме безответственного и вдобавок любящего выпить слугу, — заявил Риальто. — Ты уволен.

— Нет, вы не можете так поступить! — хрипло вскричал Пьюирас и в подкрепление своего заявления смачно рыгнул. — Меня уверяли, что я получу отличное место, если стану подворовывать не больше, чем старина Смерд, и превозносить ваши благородные манеры. Так вот! Сегодня я украл всего ничего, а отсутствие ругани в моих устах — высшая похвала. Так что мне полагается отличное место, а что это за отличное место, если мне нельзя даже прогуляться до деревни?

— Пьюирас, вино ударило тебе в голову, — покачал головой Риальто. — До чего же ты омерзителен!

— Ну что поделать? — расхохотался Пьюирас. — Не всем же быть разодетыми в пух и прах волшебниками с утонченными манерами!

Риальто в ярости вскочил на ноги.

— Довольно! А ну марш к себе, пока я не наслал на тебя заклятие мучительной корчи!

— Именно туда я и направлялся, когда вы меня окликнули, — недовольно заявил слуга.

Дальнейшее препирательство Риальто счел ниже своего достоинства. Пьюирас удалился, пошатываясь и бормоча что-то себе под нос.

6

Когда поразительный летучий дворец Вермулиана с его крытыми галереями, строгими газонами и беседкой при входе стоял на земле, он занимал прямоугольный участок приблизительно в три акра. Сам дворец имел форму четырехконечной звезды с хрустальным шпилем в каждом луче и еще одним чуть более высоким шпилем в центре, где располагались личные покои Вермулиана. Переднюю беседку окружала мраморная балюстрада. В центре бил стоструйный фонтан, а по обеим сторонам росли липы, покрытые серебристыми цветами и серебристыми же плодами. Слева и справа были разбиты строгие газоны, участок чуть поодаль засажен травами и зеленью для кухни. Гости Вермулиана занимали комнаты в правом и левом крылах зданиях, под центральным шпилем располагались разнообразные салоны, гостиные для утренних и послеобеденных приемов, библиотека, зал для музицирования, зал для официальных обедов и терраса.

Волшебники начали подтягиваться через час после заката, первым прибыл Гильгед, последним — Ильдефонс. Вермулиан, к которому уже вернулась всегдашняя невозмутимость, приветствовал каждого гостя со сдержанным дружелюбием. Затем, осмотрев отведенные им комнаты, волшебники собрались в большом салоне. Вермулиан обратился к обществу с небольшой речью.