Надежда Журавлева - Огни на болоте

С трудом Глард поднялся, сделал несколько шагов. Шиорка остался лежать позади; бывший сержант не слышал, дышал ли он. Из тумана показалась стена дома, и Глард ухватился за нее, пытаясь удержаться на ногах. Не удалось.

Земля провалилась: он не знал, взаправду ли, или это — просто бред. Но вот расходящиеся во все стороны тропинки были видны совершенно отчетливо.

Пришел, харрец? Вернулся?

Да. Опять серое, пустое болото. Опять туман вокруг. Но дорог осталась только две, и те, казалось, вот-вот исчезнут…

Приветствую тебя, Глард. Приветствую тебя, Норид. Приветствую тебя, Шернэс.

Вы вспомнили? Вы поняли?

Вы сделали свой ход. Пора и мне.

У вас остался последний выбор. Хотите узнать, какой? Что насчет тебя, Глард? Хочешь узнать, чем закончится игра, в которую ты ввязался?

Смотри.

Мокх быстро шел по коридору, и слуги разбегались, завидев его лишь издали. Это и почет, и признание величественности и мощи, которых нельзя не убояться… и вынуждение самому открывать двери, искать дороги и зажигать свечи. Как всегда. Иной раз приходилось более часа плутать по бесконечным коридорам величественного дворца императора.

Но сегодня химар шел недолго. Три этажа вверх, короткое блуждание по лабиринту из комнат, еще лестница… и покои великого правителя империи Харр. Мокх постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

— Приветствую господина, — склонился он в поклоне. Высокий мужчина, стоящий у окна, кивнул и повернулся к нему.

Император Харс был немолод. Кровь долгожителей эльфов продлила ему жизнь, но не смогла подарить долгую юность. Ранняя смерть отца, заботы об огромной, стремящейся развалиться империи и постоянные интриги забрали у него молодость, превратив из ребенка сразу в высокого, мощного мужчину, которому никто не дал бы менее сорока лет. Таким подданные знали его, такими они помнили и его предков — сильным, безжалостным, справедливым и мудрым…

— Зачем ты пришел? — отрешенно спросил правитель, рассматривая сидящего на подоконнике зверька довольно-таки хищного вида.

— Что господин прикажет делать с Темноречьем? — Мокх пытался не допустить в голос и нотки презрения, как это делал и император. Властелин огромных земель и монстр, для которого человеческая и даже эльфийская жизнь — пыль под лапами… Только уважение, бесконечное уважение и слабое, но ощутимое давление могут поддерживать нейтралитет между ими двумя!

Император ответил не сразу. Некоторое время он глядел на зверька, потом попытался погладить его и едва успел отдернуть руку: острые зубы щелкнули в нескольких миллиметрах от монаршьей руки. Мокх чуть улыбнулся.

— Темноречье… Без сомнения, призвать к порядку. Повстанцы сейчас ослаблены и лишены руководителей — самое время раздавить их. Ты займешься этим.

Химар кивнул.

— Что делать с их предводителями, господин? Убить?

— Да. Но не сразу. Гларда привезти сюда, для справедливого суда, что делать с Шиоркой, решишь сам. Точнее, как это делать… Забавное имя, кстати. Вы ничего о нем не разузнали?

— Нет, господин. Похоже, он из крестьян — только их происхождением никто не интересуется. Следы его прошлого хорошо подчищены, мои люди не нашли ничего… Такое чувство, будто его породило болото.

Император позволил себе коротко усмехнуться.

— Ну что ж… Надеюсь, на болоте ты узнаешь больше. Тебе будет дано еще одно задание. Позже я скажу, какое. У тебя есть еще вопросы?

— Да, господин. Что прикажете делать, если темнореченцы начнут сопротивляться?

"А они начнут, — закончил он про себя. — Конечно же, они будут биться! Болотные крысы, оставшиеся без какого-либо командования, будут защищать уже не Свободу, а собственные жизни. И тогда…"

— Тогда, — будто прочитал его мысли император, — предоставляю тебе полную свободу действий.

Видишь, Глард?

Видишь крылья химара, накрывшие твою "армию"? Огонь, которым он зальет все? В конце концов болото задушит и его, украдет все тепло, как это было с Шернэсом, но это будет слишком поздно. Хотя… ты ведь ненавидишь темнореченцев? Тогда это будет отличным поводом избавиться от них.

Да, он знал, к чему это приведет. Огнем и когтями химар в одиночку победит все сборище людей — не только и не столько воинов, сколько крестьян, мужей и отцов. Темноречье будет поставлено на колени и медленно, задыхаясь, пытаясь бороться, издохнет. Потому что некому уже будет подчиняться, лизать хозяину пятки и раболепствовать.

…Серая равнина со всех сторон. Пусто. Лишь туман что-то шепчет на ухо, но он плохой собеседник, которого нельзя ни понять, ни заставить замолчать…

Или же на место скончавшегося наместника придет другой — кто знает, будет ли он хуже или лучше? И все равно народ успокоится не скоро. А когда до Темноречья докатятся слухи о казненном предводителе, может найтись еще один, который вознесет над толпой меч и крикнет: за мной! Месть! И все начнется сначала.

Да, Глард. Все будет именно так. И вряд ли хоть что-то может разорвать этот порочный круг.

История Норида в моих владениях почти закончилась. История Шернэса вышла на прямую. Твоя заканчиваться и не думает. Так что я могу еще немного поиграть с тобой. Согласен?

Люди, служившие в штрафном отряде, редко становятся героями. Для этого у них чересчур темная биография и слишком много ненужной злости, цинизма, отсутствия веры во что-либо. Спаси такой человек хоть целый мир — героем он не станет, а останется все тем же эгоистичным ублюдком. Да и мир такие, как правило, не спасают.

Но одним несомненным качеством они обладают. Бывшие штрафники как никто иной цепляются за жизнь, выживают там, где давно бы скончался любой. Слишком многое они прошли, чтобы легко подохнуть.

…Глард пришел в себя от дождя. Частые холодные капли стучали по лицу, тревожили корку крови на шее. С трудом разлепив глаза, он посмотрел вверх.

Тумана не было. Как и положено в островке, он ушел. Когда это было? Скорее всего, после того, как закончилась битва, но с уверенностью он сказать ничего не мог.

Он попытался пошевелиться и едва удержался от крика: болело все. Кроме того, его порядочно завалило какими-то обломками… К Тьме их! Бывший сержант отпихнул в сторону землю и прогнившие ветки — наверное, с крыши свалились, — и привалился к стене дома. Стены ямы, в которую он попал, осыпались, открыв взгляду неутешительную картину.

Деревня, которая раньше носила название "Огневина", полностью оправдала его. Дома превратились в сплошные развалины: кое-где целые, лишь немного покосившиеся, но мертвые, лишенные даже намека на жизнь. Люди, даже если они и выжили после вчерашнего (или сегодняшнего?), не смогут заселить эту деревню и уйдут, оставив клочок нормальной земли на растерзание болоту…