Раиса Крапп - Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор

– "Мы продержимся, вождь! Верь мне, мы продержимся!"

"Не бесконечно же это будет продолжаться. Ночи в джайве непроглядные, юкки вынуждены будут отойти. А до темноты мы продержимся".

Каким образом ему удавалось удержаться на хрупкой кромке? Он бил плашмя, рукоятями, калечил, но не убивал. Видимо, это уже происходило интуитивно, на уровне инстинкта самосохранения, потому что были мгновения, когда Андрей от изнеможения и усталости не давал себе отчета в своих действиях.

Оставшимся лицом к лицу с юкки пришлось худо. Они не дали себя окружить, но оказались прижатыми к самому болоту – под ногами чавкало. Сзади багрово полыхал раздуваемый ветром пожар, освещал искаженные напряжением боя лица зловещими, алыми бликами. Ветер наносил удушливые клубы дыма, выжимал из глаз едкие слезы.

Против ожидания темнота не остановила кровавой сечи – пожарище давало света в избытке, и Андрей подумал, что только полное изнеможение людей положит конец кровопролитию. Силы и так уже были на последнем пределе. Когда юкки шли на особо жестокий приступ, Андрей и Лиента прижимались спина к спине и Андрей чувствовал, как тянет к себе лугарина земля, как вытекают силы из его многочисленных ран.

Впрочем, наемники тоже состояли не из металла, а из плоти и крови. На флангах все же было полегче. Лишь кочевники с Элька держались с упорством фанатиков, питаемые злобой и остервенелостью, патологическим неприятием поражения. Было у них еще одно, очень опасное качество, которым эти воины чрезвычайно гордились. Крики и стоны, вид крови, запах ее, шум битвы – энергетика внешней агрессии гармонизировала с их внутренним состоянием и, имея столь мощную подпитку, в наркотической эйфории многие из них переставали чувствовать боль, становились зомби. На раны они не реагировали, останавливало их лишь ранение несовместимое с жизнью или смерть.

…У людей уже не хватало сил на крики и ругань. Безмолвие было самым страшным из всех звуков боя. Нервы не выносили этой немоты. Пусть лучше крик и стон разносится над бранным полем. Но безмолвно брызгала алая кровь из-под окровавленных клинков. Люди сходились в смертельной схватке с надсадными хрипами. Короткими стонами прощались с жизнью умирающие. Изнурение притупляло чувства, остроту восприятия, предательская темнота вдруг туманила глаза и без того ослепшие от едкого дыма. Кровь стучала в висках, жгучий пот заливал лицо, из ладоней, скользких от крови, рвалось оружие. Руки налились свинцом, послушное прежде тело выходило из повиновения, становилось неуклюжим, тяжелым.

Заломило виски и Андрею показалось, что его окликнули… Нет, только показалось. Но ту же снова:

– "Граф!"

– "Что это!? "

– "Андрей!!! Это мы! Мы нашли тебя!"

– Ох, черт! – Андрей вдруг ослабел, и один из мечей тут же выбили из руки.

– "Осторожно, Граф, держись! Мы идем! Продержись пару минут!"

– "Антон!?"

– "Я, командор. И Стефан здесь. Он мне чуть машину не завалил от радости. Представляешь, что сейчас на Базе?"

Волна сумасшедшей радости, щенячьего ликования подхватила Андрея. Видимо, лицо его настолько изменилось, что юкки шарахнулись от него, смотрели со страхом, ожидая невесть чего.

– "Граф, мы над вами. Видим вас".

– "Что происходит на острове?"

– "На острове? – Андрей почувствовал легкое недоумение Антона. – Пожар там".

– "Люди там еще остались?"

– "Да".

– "Отсеките от них огонь".

– "А ты?"

– "Выполняйте. Смотрите только, чтобы никто под поле не попал".

– "Ну, понятно. Ты не против, если мы прекратим вашу заварушку?"

– "Не плохо бы".

– "Включаю гипноизлучатель. Прикройся".

Но прикрыться, поставить вокруг себя полевую защиту, Андрею было уже не под силу. Он почувствовал, как неодолимо, словно при перегрузках, тело наливается тяжестью, увидел, как выпадывает оружие, никнут головы, подламываются ноги… Веки сделались свинцовыми…

Когда Андрей пришел в себя, первым его осознанным чувством было удивление. Он поразился, что ничего не болит. Его окружала сфера покоя, тепла и благополучия. Мысли текли медленно. Абсолютно не было желаний, потому что сфера добра заранее их предупреждала. Не хотелось даже глаз открывать, казалось, что-то нарушится в невероятной гармонии его тела с миром.

"Может быть, я уже умер? – лениво и безмятежно подумал Андрей. – Это нехорошо. Если они прикончили меня, у Лиенты спина открыта, долго он не продержится".

Имя лугарина стало ключом, который отомкнул сознание Андрея, – так отдернут тяжелую штору и в сумеречную комнату обрушится поток света. Андрей вздрогнул, как от удара током, раскрыл глаза и увидел, что реализовалась догадка, мелькнувшая секунду назад.

Он, действительно, вернулся, он дома… Но почему-то это не кажется теперь таким уж важным, и от щенячьего ликования не осталось и следа.

Андрея окутывал кокон биостимулятора. Он с усилием выдрал из кокона руки, высвободился по пояс; чмокнув присосками, отлетели с груди биорегенераторы. К нему бросились товарищи, схватили за руки, за плечи, прижали.

– Что ты делаешь, Граф!? С ума сошел?

– Пустите! – рвался Андрей.

Подошла Линда, салфетками стала вытирать кровь с груди, посмотрела в глаза:

– Не узнаю тебя, командор. Это истерика?

Андрей обмяк, прикрыл глаза ресницами.

– Ладно, все. Извините. Да не держите вы меня, я не псих.

Помолчав, сказал:

– Мне нельзя было так уходить, я должен вернуться.

– Куда?

– К лугарам.

– Но их нет, Граф. Их нет много тысячелетий.

– Ты права, милый психолог. Ты вовремя напомнила мне, что все это время я общался с привидениями. Одни пытали меня, другие несли на плечах. С призраком спина к спине я дрался за свою жизнь.

– Андрей, вернись, ты дома. А того ничего нет!

– Ты не понимаешь. Эти – есть. Умерли другие, не эти. Я не хотел, чтобы их убивали и делал для этого все, что мог.

– Но всего несколько дней…

– А может, в эти дни я сделал главное в своей жизни? Стефан, ты помнишь Лиенту? Ну, еще бы не помнишь? Мы стояли рядом с другими, жадными до чужих страданий и крови, и смотрели, как убивали достославного Лиенту, и я держал тебя за руки, чтобы ты не наломал дров. Завидуй, Стеф, судьба сделала мне подарок, она дала мне возможность отвести от него ту жуткую смерть и я сполна использовал свой шанс. И Лиента, осторожный, недоверчивый Лиента поверил мне, и еще сотни людей мне поверили и на мне ответственность за их жизни. Там столько всего завязалось на мне… Сейчас я не Андрей Граф, я – Дар. Я должен вернуться, немедленно.

– Андрей, это неправильно!

– Стеф, я ушел в тот момент, когда Лиента доверил мне прикрывать его спину, а вчера клялся, что буду с ними до тех пор, пока нужен. Хорошо, я останусь. Только прежде пусть кто-нибудь из вас скажет, что способен в самую черную минуту предать меня, или Мирку, или Линду, любого, а потом сможет с этим жить. Кто? Антон? Ты, Арне? Стефан? Выходит – только я? Отпустите меня к ним.