Джоэл Розенберг - Багровое небо

Когда Билли злился, в его речи слышался слабый норвежский акцент, хотя норвежского он не знал.

— Да нет же, я понимаю, — продолжал Билли. — Мы обо всем этом даже не заикаемся, мы храним наши тайны. Я не прошу поделиться со мной вашими секретами, Торри.

Что это, уж не слезинка ли в уголке правого глаза Билли?

— Я не прошу вас о чем-то мне рассказывать. Я пришел сюда не за тем, чтобы вынюхивать ваши драгоценные секреты — или чтобы поделиться своими, если уж на то пошло. Я пришел сюда в дикий мороз вовсе не за сплетнями, хотя, сказать честно, мне их очень, очень недостает. Я просто хочу спросить… — говорил Билли, и каждое его слово заставляло Торри сгорать от стыда, — я всего лишь хочу спросить, не могу ли я вам чем-нибудь помочь. Я…

Но тут его прервал донесшийся с улицы вибрирующий вопль ужаса, пронзительный и громкий.

Торри мгновенно вскочил на ноги, опередив Мэгги всего лишь на долю секунды.

Снаружи снова закричали.

Билли превратился в записного горожанина: он уже схватился за телефон и набирал 911. Городской фокус, однако идея неплохая.

— Да, — проговорил он, — аллея за Брайантом, сразу на юг за Озером. Кто-то кричал, то есть я хочу сказать, по-настоящему кричал. Нет, не знаю…

Глаза Билли расширились, когда он увидел пистолеты в руках Торри и Мэгги.

Торри погасил свет в кухне и, подойдя к задней двери, отпер ее.

Треклятое окошко в коридоре немедленно покрылось инеем. Вот черт.

Снова раздался крик, похожий на визг.

Гадство. Дома бы уже сбежались люди…

И расклад со временем весьма подозрительный.

— Нет-нет, это не в доме, это на улице. — Голос Билли звучал пронзительно и резко. Билли испугался, но не потерял способности действовать, и Торри слегка устыдился, что его это удивило.

— Не знаю… Нет, я не останусь на проводе; я собираюсь пойти посмотреть, что случилось, и проверить, не нужна ли кому помощь. Просто отправьте сюда полицию, и поскорее.

— Торри? — Мэгги стояла в дверном проеме, ведущем в спальню. — Я ничего не вижу. Окна совсем замерзли.

Дело совсем дрянь, просто слов нет.

— Билли, — позвал Торри, все еще пытаясь оттереть стекло, — иди сюда и принеси мой чехол.

Он ожидал, что Билли станет спорить или начнет дискуссию — это же Билли как-никак, — однако вот он уже здесь, с чехлом в руках. Торри дал ему свой пистолет и взял меч.

— Отлично. Вы оба держитесь вместе и смотрите, куда целите.

Он спустился, перепрыгивая через ступеньки, затем заставил себя замедлить шаг. Не хватало только полететь с лестницы и сломать ногу.

Засов на двери, ведущей на улицу, был цел и невредим, а чертова хозяйская собачонка куда-то запропастилась. Не то чтобы Торри ее за это винил. Он тоже предпочел бы оказаться сейчас в любом другом месте. Почти не важно, где именно.

Торри не стал ждать Билли и Мэгги — он хотел, чтобы они следовали за ним, а не опережали его — и толкнул дверь. Но чертова дверь примерзла к косяку; Торри ударил в нее плечом раз, другой, затем сделал шаг назад и лягнул точно под замок.

Дерево треснуло, хрустнул лед. Торри ожидал, что дверь распахнется настежь, но, открывшись на несколько дюймов, она снова застряла — наверное, из-за снега или льда. Пришлось снова ударить ногой.

Как только он выскочил во двор вслед за острием своего меча, над его головой вспыхнул ослепительно яркий свет — задница домовладелец повесил фонари с датчиками движения не только в доме, но и в заднем дворе, с какой целью, никто не знал.

Калитка в заборе распахнута настежь — а еще дотемна она была заперта, отец сам удостоверился в этом, — и Торри выбежал наружу, надеясь, что Мэгги и Билли разберутся, если он не заметил кого-то во дворе. Иногда надо двигаться медленно и осторожно, а иногда приходится бросаться вперед очертя голову.

Оставалось уповать, что сейчас именно такой случай.

Он скользил по намерзшему льду, ежесекундно рискуя упасть, прыгая вверх-вниз по кочкам, словцо лыжник на неровном склоне. Однако ноги уверенно держали его. Торри никогда не спрашивал отца, почему они зимой выходят драться на открытый воздух…

Спасибо, отец.

Из-за забора в аллею смотрели лица, неразличимые из-за падавшего сзади света, где-то неподалеку загудела сигнализация машины. Но откуда донесся крик? Похоже, из конца аллеи… Так чего стоять на месте, замерзая на холоде? И Торри сорвался с места.

Но и здесь никого и ничего, тихо, только крики вдалеке и сзади доносится топот ног Билли и Мэгги. Торри обернулся: Мэгги казалась ужасно бледной в неживом зеленоватом свете фонарей.

— Там, — сказала она, указывая свободной рукой, а другой пряча пистолет за правой ляжкой, как учил ее отец. — Там что-то есть, — повторила девушка, указывая на пятно тени перед дверями гаража соседней квартиры.

Торри видел лишь очертания больших мусорных мешков, которыми снабжали домовладельцев городские власти.

Билли почему-то зазвенел ключами, и внезапно в его руках вспыхнул неестественно яркий луч, осветивший затененное козырьком крыши место.

Глупо, но первое, что бросилось в глаза Торри, был разорванный пластиковый мешок с мусором: на заснеженной земле рассыпаны яичная скорлупа, использованные кофейные фильтры, скомканные бумажки и выброшенная еда.

И лишь когда рядом задохнулась Мэгги, серая куча, лежавшая на земле рядом с дверью гаража, обрела форму человеческого тела: это была женщина, одетая в серый тренировочный костюм, каких вроде бы в городе не носили, скрюченная и смятая, как сломанная кукла.

За ней, за гаражом, оставалось темное пятно, которое могло скрывать кого угодно и что угодно, но когда Торри метнулся туда, снова сработал датчик движения, и темноту прорезал луч света.

Ничего.

Торри упал на колени — лед больно ударил по ногам — прямо в лужу все еще теплой крови. Его пальцы ощутили не только кровь, но и плоть, однако когда Торри добрался до шеи сквозь волосы, он, должно быть, неловко задел тело, и женщина перевернулась на спину: толстые желтые черви кишок выпали на грязный лед, и Торри захлебнулся омерзительной вонью.

Едва он успел заметить синие и красные отблески на снегу, льду и двери гаража, как громкий голос рявкнул:

— Полиция! Всем стоять на месте! Напарник, у него нож.

— Да что там нож — у других двоих пистолеты…

Потирая красные следы на запястьях, Торри Торсен ждал у старого обшарпанного стола-стойки. Он решил повесить на свое кольцо с ключами ключ от наручников и еще один такой ключ зашить сзади в ремень.

Ему очень не понравилось в наручниках.

Это если говорить вежливо, по-хардвудски. А если честно, то Торри просто возненавидел наручники, вызванная ими беспомощность его бесила, и он с трудом сохранял выдержку даже сейчас. Со скованными за спиной руками Торри чувствовал себя уязвимым с головы до пят — сейчас с ним любой справится, не только Сын.