Лис Арден - Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня

Глава третья. Оседлавшие ветер

Когда дорога закончилась, толстуха-охотница прекратила подталкивать пленников в спины чем-то острым. Гном и девушка, окруженные толпой одурманенных людей, остановились на границе настоящего грибного царства. Травы и мелкие кустарники уступали место грибам, росшим большими и маленькими группами, и поодиночке. Грибов было неестественно много и размеры их вызывали оторопь. Шляпки, морщинистые и гладкие, черные, лиловые и белые, возвышались над землей на добрые метры.

Маульташа и Вишу подтащили к двум грибам, росшим у входа в заросли, привязали к скользким ножкам. Тепло живых тел заставило грибы издавать резкий древесный запах, от которого кружилась голова, и рот наполнялся вязкой слюной. Из толпы вышли уже знакомые жрецы, неся в руках миски, наполненные чем-то черным с белыми нитевидными вкраплениями — согласно ритуалу, жертву полагалось сначала досыта накормить землей, перемешанной с грибницей. Когда к вишиному рту поднесли ложку, она замотала головой и попыталась увернуться. Но такое поведение было не в новинку здешним хозяевам, и та самая охотница подошла к гному и приставила к его глазу свой здоровенный тесак. Выразительно глядя на девушку, она кивнула жрецу. Тот снова поднес ко рту Виши ложку земли, и ей ничего не оставалось, как глотать это жуткое угощение, давясь и плача. После того, как ей скормили половину миски, пришла очередь гнома. Он проглотил свою долю молча, шумно дыша носом.

— Мауль… мне плохо… — Виша повисла на веревках, ее тошнило, грибные споры, посыпавшиеся из-под шляпок, мешали дышать.

— Держись, Виша. — Гном закашлялся — спор становилось все больше. — Уже недолго. Дыши глубже, так быстрее…

— Я… не хочу так… — Виша почувствовала, что теряет себя: грибные споры подавляли волю, гасили чувства, превращая трепещущую жертву в спокойную, как сама земля, пищу.

Как сквозь сон она чувствовала, что их отвязали и потащили еще дальше вглубь грибных зарослей. Через несколько десятков шагов еле передвигавшую ноги девушку швырнули наземь, она упала и ударилась головой обо что-то твердое, но упругое. С трудом разлепив веки, она посмотрела вверх — над нею возвышался огромный гриб. Где-то рядом тяжело дышал гном. Через несколько минут девушка даже сквозь оцепенение ощутила на обнаженных ногах покалывание; приподнявшись на локте, она посмотрела на ноги — они были словно закутаны в толстую паутину, шевелящуюся и растущую. Нити грибницы выползали из земли и оплетали ее тело. А совсем рядом девушка разглядела холмик земли, формой схожий с лежащим человеком; там, где полагалось быть голове, рос молодой гриб, его молочно-белая, круглая шляпка возвышалась на полметра, источая тонкий трюфельный аромат. Виша уронила голову, теряя сознание.

Флюги летают бесшумно, поэтому появление незваных на ритуал гостей оказалось неожиданным. Для брохуса уровня Тойво удержать в повиновении более примитивное сознание грибов было несложно, да и с людьми он рассчитывал справиться. Эльфы тоже не могли отказать себе в удовольствии продемонстрировать, на что способен не на шутку разозленный аспид. Однако они не ожидали увидеть того, что увидели; надеялись, что успеют до начала жертвоприношения. Их глазам предстала картина, достойная страшной сказки: под огромным черным грибом лежали две игрушечные фигурки, будто оброненные ребеноком-великаном. У куклы-девушки белое личико было выпачкано землей, из-под пышной юбки выглядывали подогнутые тонкие ножки, кукла-гном все еще пыталась удержать в руке резак, и обе они, как и полагается игрушкам, не дышали. Поэтому никто не стал бы винить их друзей за то, что они сделали.

Тойво, безошибочно узнав в толпе тех, кто более других наслаждался ритуалом, развернул золотой кнут карателя и, возможно впервые в жизни, прекратил сдерживать себя. Ему не составило труда обездвижить всех собравшихся, чтобы не торопясь и без помех расправиться с ними. Уже через минуту два главных жреца выли от дикой головной боли, катаясь по земле и пытаясь выцарапать себе глаза. Тому, у которого был красивый голос, это удалось быстрее. Охотница, рванувшая было навстречу брохусу, споткнулась от одного его взгляда и упала на колени. Когда катавшийся по земле жрец с кровавыми дырами на месте глаз толкнул ее, она одним взмахом перерубила его шею. Второго жреца толстуха долго и усердно била по голове тяжелой рукоятью резака, а когда он прекратил дергаться, этим же резаком вскрыла свой живот, как набитый мешок. Остальные, исповедавшие культ, падали наземь, закрывая затылки руками и причитая; один за другим, под кнутом Тойво эти люди вскрикивали и затихали.

Если бы Виша могла бы увидеть сейчас Тойво Маарви, она вряд ли бы узнала его: вместо спокойного доброго юноши на поляне свирепствовал безжалостный брохус. Такого даже она не рискнула бы обозвать «подгузником». Его менто выжигали в людях остатки разума, причиняя сильнейшую боль, а потом отнимали жизнь. И судя по выражению лица и блеску глаз, Тойво наслаждался этим. Когда наказывать стало некого, брохус с явным сожалением свернул кнут.

Эльфы, оставив людей на расправу Тойво, выкосили грибные заросли подчистую. Иво и Ика не один десяток лет прослужили в войсках аспидов и знали, что грибы не так проворны, но недооценивать их не стоит. Однако ни споры, ни липкая паутина грибницы эльфов не смутили и почти не помешали. Они танцевали с ядовитой, зажравшейся смертью, не давая ей ни малейшего шанса уйти живой.

— Виша! Виша, очнись! — Брохус обнял девушку за плечи, приподнял ее с земли.

— А ну-ка, дай посмотрю… — подошедший шаммахит оттянул девушке веки, прижал пальцы к ее горлу. — Ясно.

Через несколько минут он вернулся из флюга, неся сумку. Присел рядом с брохусом, достал металлический пузырек и небольшую фляжку. Отвинтив крышку пузырька, альх-Хазред сунул его под нос Више — от этого девушка резко дернулась и задышала.

— Вот умница… Ика, возьми, помогите гному. А теперь, пока ты еще не совсем в себе, выпей-ка… — и флюгер прижал фляжку к вишиным губам. Она сделала несколько глотков, и буквально тут же ее вывернуло наизнанку.

— Отлично! Тойво, подержи ей голову, и вообще… нет, этого хватит. От большей дозы она с кишками расстанется. Как зачем, Маульташ? Сейчас и тебя угощу. Такого рвотного ты нигде не найдешь, как раз то, что вам сейчас нужно, землееды вы наши. Ты же не хочешь стать грибной грядкой? Я так и думал… Пей, не брезгуй.

Гнома и девушку тошнило довольно долго и мучительно, зато вся грибница, смешанная с землей, покинула их желудки. Как только спазмы прекратились, неудавшиеся жертвы были перенесены во флюги. Поднявшись над иссеченной эльфами поляной, флюги встали рядом, затем разлетелись и пилоты, коротко посовещавшись, решили использовать огнеметы. Через полчаса небольшой остров, когда-то бывший местом паломничества гурманов (дом, где держали пленников, был самым знаменитым грибным рестораном Маноры), был выжжен дотла. Черная проплешина замечательно просматривалась с воздуха, да и дым был весьма заметен. Но все это не шло ни в какое сравнение с теми чувствами, которые испытал Маульташ — он, еле живой после ритуала и шаммахитского рвотного, лично управлял огнеметом. Эльфы не могли на него налюбоваться; Ика закладывал виражи один круче другого, чтобы гном потешился от души. Виша оказалась не настолько вынослива, она лежала как мокрая белая тряпочка на коленях брохуса и иногда постанывала, когда судороги напоминали о себе.