Шеррилин Кеньон - Бесконечность (ЛП)

Марк почесал за ухом. "Мы должны дать знать Табите и ее шайке, как с ними бороться."

Мэдог вытащил свой телефон и набрал брата. "Это я."

Бубба вырулил с парковки и направился обратно в магазин."Хорошо, дело наполовину сделано. Мы знаем как снова превратить их в людей. Но вопрос в следующем, как так много людей добрались до игры?"

Марк затряс головой. "Наверное кто-то ещё занялся дистрибьюцией."

Ник наморщился, услышав незнакомое слово. "Дис — что?"

"Дистрибьюция", повторил Марк. "Это означает распространение товара."

"Тогда почему ты так и не сказал?"

Марк посмотрел на Буббу. "Напомни мне подарить ему ежедневник 'слово дня'." Потом он просто пронзил Ника осуждающим взглядом. "Нужно пополнять свой словарный запас, мальчик. Не позволяй окружающим решить, что ты — тупица. Расширяй горизонты. К тому, это весело, обзывать людей, так, чтобы они не смогли разобраться без словаря, что их оскорбили."

Бубба засмеялся. "Тут двойная радость. Ты уходишь довольным, а потом они бесятся, когда понимают, как ты на самом деле их обозвал. Особенно, если они по ошибке приняли твои слова за комплимент и поблагодарили."

"И,"-подскачил Калеб, " эти оскорбления оградят тебя от нагоняя от мамы."

Ты знаешь, они все очень полезные вещи.

"Но самое лучшее, что это поможет тебе с выпускными экзаменами", сказал Мэдог, вешая трубку…или собираясь это сделать. Он посмотрел на Марка. "Эрик со своим зоопарком направляются в магазин за инвентарем. А у тебя шокеров хватит на всех?"

Бубба ощетинился, как будто Мэдог оскорбил его. "А Земля круглая? Что за дурацкий вопрос тому, кто владеет самым большим оружейным магазином в городе? Конечно, у меня их полно. У меня столько Тэйзеров, что могу осветить Нью-Йорк и Бостон, просто, ради забавы."

Хорошо, потому что Ник предчувствовал, что они им понадобятся.

Амброуз схватил книжный шкаф и швырнул его на пол, древние фолианты, которые он старательно собирал на протяжении веков, попадали на пол его стигийского офиса. Вероятно, часть из них испорчена безвозвратно, но на это ему действительно наплевать. Гнев кипел в нем с силой тысячи солнц, такой яростный и мощный, что он ощущал его вкус.

"Почему я не могу остановить это?" проревел он. Почему, со всей своей мощью, которой он легко управлял, и всеми стихиями, которые он контролировал, он не мог отвратить обычного четырнадцатилетнего подростка от идиотских поступков? Чтобы он не делал, события все равно разворачиваются по-прежнему.

И он жаждал крови.

Он почувствовал умиротворение, прикоснувшись к щеке, отмеченной клеймом лука и стрелы, которую она поставила ему так давно, что он даже не помнил об этом. И все же эта отметина была глубоко в его душе. Прекраснее всех остальных, Артемида, богиня охоты, могла бы посрамить любую из женщин. Ее длинные рыжие волосы спускались до осиной талии, которую подчеркивала белая греческая туника, в которую она была одета. "Тшшш… Ты не должен изводить себя работой до замешательства."

Его злость буквально утроилась. "До помешательства," исправил он. Из-за больших различий между английским, на котором говорил он, и ее родным греческим, она постоянно путала слова и выражения.

"Что ты здесь делаешь, Артемида?" сердито спросил он.

"Я пытаюсь успокоить тебя, любовь моя. Ты не должен так изводить себя. Вид твоих мучений причиняет мне боль."

Но темная сила внутри него жаждала напасть на нее и заставить умолять его о пощаде. Эта была всепоглощающая сила, с которой было все труднее и труднее бороться.

Скоро он не сможет противостоять ей. Она поглотит его и станет таким же, как и его отец. Бессмысленной машиной для убийства, без всякого сострадания и человечности. Машина, которая жаждет положить конец всему.

Убить каждого.

Амброуз уставился на стену, где он видел себя совсем мальчишкой. Ник Готье даже не представлял, как случайные, незначительные решения, которые он принимает прямо сейчас, превратят его в чудовище Амброуза, которым он станет.

Я должен спасти самого себя.

Более того, он должен спасти тех, кого он любил. Пока не стало слишком поздно. Но как?

Боже, как я мог быть таким глупцом, пусть даже и в четырнадцать? Как тяжело оглядываться назад и видеть лица тех, с кем он дружил, кого любил, особенно знать, что случится с ними, если он не изменит историю. Это ранило столь глубоко, что почти доводило его до безумия.

Как же остановить всё это?

Амброуз повернулся к Артемиде. Он ненавидел ее. Она, как и Ахерон, сыграла главную роль в его превращении в Малахаи.

Нет, Ник ты сделал это сам.

Но обвинить их было гораздо легче. Они облегчили для него принятие тех неверных решений. Решений, которые теперь он пытался изменить, прежде чем он утратит способность к состраданию.

Разочарованно вздохнув, он встретился с взглядом Артемиды. Взглядом женщины, которая вернула его из мертвых и освободила его силы. Силы, которые теперь он пытался открыть в своей жизни намного раньше. Если бы он обладал хотя бы частью этих сил будучи ребенком, он смог бы спасти тех, кто был так важен для него.

Он мог бы спасти маму…

Он вздрогнул, прогоняя воспоминания прочь, и вернулся к мыслям о том, что спрашивал у себя чуть раньше. "Некода. Кто — это?"

Артемида непонимающе посмотрела на него. "Никогда о таком не слышала." "О такой, Арти. Это — девушка."

Одна из ее идеально очерченных бровей приподнялась, а зеленые глаза потемнели от ревности. "Какая девушка?"

"Я не знаю. Но Ник знает."

"Ты и есть Ник." Вспылила она.

"Именно. Как я могу не знать, кто она такая?" Как он мог не увидеть ее, когда заглядывал в прошлое? По каким-то причинам, она была словно призрак. Неважно какими силами он владел, он не мог отыскать эту часть своего прошлого. Даже изменив некоторые аспекты поиска, ему все равно не удавалось выследить ее.

До сих пор не мог.

Почему?

Артемида пожала плечами. "Ты забыл ее. Такое бывает. Ты был смертным… когда-то."

Но сейчас он не смертный. Теперь он стал таким существом, на которое он и Табита когда-то охотились и уничтожали, словно бешеных животных. Более того, он был голоден.

Безумно голоден.

Артемида рисковала, находясь рядом с ним. Каждый раз, когда он пил ее кровь, он становился сильнее и смертоноснее. Ему приходилось все труднее и труднее справляться с желанием убить ее своей мощью и поглотить ее божественную силу.

Все труднее не уничтожать всех и вся.

Я свыкаюсь с этим.

Да, так и будет. Ты не можешь изменить свою сущность. Борьба против всех. В конце концов, ты — тот, кем ты был рожден и ничто на свете не изменит этого.