Нина Лукинова - Два цвета неба

Было ли это на самом деле, или страх заполнил разум, вызывая неясные видения? А может, что-то было подмешано в воде или меня опоили галлюциногенами, не давая сбежать. Этот вариант кажется более правдоподобным, однако обострившаяся за последние дни интуиция, подсказывает, что я вновь ошибаюсь. Что-то есть знакомое в этих видениях странных людей-животных на небесном поле брани, словно я действительно была среди них, когда-то давно…

Ладно, разберусь с этим позже, сейчас нужно выбраться из проклятого городишки. Хорошо бы найти какой-нибудь транспорт, машину на ходу, если повезет, хотя с моей-то удачей, навряд ли. Что-то опять размечталась, приди в себя, Налана! Нефть разлита по пустыне бездонными озерами, или они делают бензин из воздуха? Конечно, могут быть альтернативные источники топлива, но об этом нужно было думать раньше, а не тогда, когда город медленно, но верно остается позади, поглощаемый темнотой.

Сколько я прошла? Не думаю, что много, городок оказался крошечным, с парочкой широких улиц и расставленными вдоль них однотипными домами, хотя в такой темноте все равно не отличить одно здание от другого. Укушенная нога здорово разболелась, горит не только лодыжка, жар доходит до самого бедра. Нужно найти какую-нибудь длинную палку с рассветом, используя ее как опору, иначе долго не протяну. Вдобавок, закололо в правом боку, от чрезмерных спонтанных усилий, а к горлу вновь подкатила тошнота. Бессильно приваливаюсь к большому холодному камню, удачно подвернувшемуся на пути, и тихо выговариваю себе за импульсивность, приведшую к столь спонтанному бегству.

— Проклятие! Как же пить хочется.… Это было умно, Налана, просто гениально. Ночь, пустыня, ни стакана воды и ни куска пищи, кроме превратившуюся в дрянь жвачки. Не додумалась даже захватить фонарик, а Люцион вряд ли поможет, осталось только сесть и помереть! — грустно усмехаюсь я.

Утешает то, что не слышно воя тварей. Как там она назвала их, кановары, кажется, чудное слово, но красивое. Нужно записать в мысленный блокнот, возможно, использую однажды, выбравшись из этого жуткого места. Интересно, они скоро заметят, что меня нет, пошлют ли погоню или доверят мою смерть пустыне и жажде, двум безжалостным убийцам.

И тут мне словно врезали в поддых тяжелой кувалдой. Что, если Лара соврала, напугав меня до чертиков? Девчонка явно нездорово говорила о древней Богине, так фанатично блестели ее глаза даже в полной темноте, подражая свету звезд, что стало невольно жутко от этого тяжелого взгляда. Возможно, она сумасшедшая, ведь кроме нее людей я не видела, даже не уверена, живет ли кто-нибудь еще в этом городе. Если бы жители хотели убить меня, то зачем спасать и лечить, к чему такая забота о будущем трупе? Что-то не сходится… Может весь ее рассказ был жестокой шуткой, знала, что никуда не убегу, вот и решила нагнать страха на путешественницу? Вероятно, но вновь линия логики не желает выстраиваться, проходя песком сквозь пальцы. К чему устраивать допрос с пристрастием, выпытывать имя и неведомую правду? Узнать бы побольше об этом месте.

Конечно, я могла совершить страшную глупость, убежав, но нечто подсказывает, что решение было верным. Вдобавок это странное видение отрубленных голов на пиках, в разной степени разложения, с гадкими жужжащими мухами, таит в себе ужас. Мухи, мухи, откуда мухи? Только сейчас вспоминаю, что не видела ни одного насекомого за долгие дни, не считая пещерных гадов, противных слепых пауков, ни здесь, ни в построенных Люционом оазисах, словно они впали в вечную спячку. Интересный факт, по всем закона природы, где есть хоть малейшая растительность, обязательно найдется пара назойливых букашек. Здесь же тишина, при наличие деревьев, ни одна крылатая тварь не летает в воздухе. Что случилось с этим миром, если даже мошкаре нет места?

Задумавшись над этим, поднимаю голову к небу, намереваясь посмотреть на звезды, но, как ни странно, ни одной не видно. На горизонте небо понемногу начинает светлеть, однако местами остается еще ночная тьма. Ни Луны, ни пробегающих по небу туч, которые могут сокрыть небесные светила, не наблюдается. Только голое черное небо. Как странно, ясно видела их из окна деревянного домишки, не могут же они так резко пропасть за несколько часов, словно закрытые плотной тканью, или высыпаться только на отдельных кусках неба. Еще одна непостижимая загадка.

Солнце резко выныривает из-за горизонта, прогоняя ночную тьму и прохладу, озаряя мир первыми несмелыми лучами золотых всполохов, переходящий в красноватый и сиреневый, даря долгожданное тепло, вскоре превратившемся в удушающую жару, которая отчего-то перестала нагонять апатию. Только сейчас я заметила в небольшом удалении горный хребет, возвышающийся острыми пиками на фоне рассвета. Не скажу со стопроцентной уверенностью, был ли он здесь раньше, пару часов назад. Я настолько устала, убегая из города, что могла попросту не заметить слившиеся с ночью чернильные горы, похожие на обожженные головешки с покатыми склонами, тянущиеся вдаль. Как вообще сумела так далеко пройти при такой-то видимости?

Что ж, самое время осмотреть рану, тем более, что после небольшого отдыха нога перестала болеть, а холодный камень подействовал на манер обезболивающего. По крайней мере, не мешает сменить повязку, придется воспользоваться куском майки, потому как я не додумалась наделать бинтов из простыни, в ход пойдет одежда. Нищебродам выбирать не приходится, но сама виновата, следует быть запасливее и думать на три шага вперед, ничего нельзя предугадать заранее.

Осторожно вытащив ногу из сапога, медленно снимаю тугую повязку, готовясь к худшему, но искренне желая, чтобы от раны не осталось ни следа, словно бы она рассосалась за ночь, оставив легкое напоминание в виде новой кожи. Как же, чудесные исцеления возможны только в сказках, да в фантастических романах! Повезло, если не занесла инфекцию. Однако стянув до конца повязку, застываю с широко открытым ртом и выпученными от шока глазами, смотря на ногу, как на починку космического шаттла во дворе. На месте укуса ничего нет, ни следа кровоточащей раны. Вместо нее приветливо сияет новая розовеющая кожа, вокруг изогнутого в улыбке шрама, протянувшегося по лодыжке тонкой белой ниткой.

— Я набрела на волшебный камень! — искренне радуюсь я, громко крикнув, неверяще гладя рукой затянувшуюся рану, от которой осталось небольшое напоминание. — Может, ты все болезни излечиваешь? — бодро спрашиваю у черного валуна, начинающего медленно нагреваться на солнце.

Затем память возвращается к переходу через пустыню, тогда на ногах тоже были мозоли, странным образом проходящие на утро. Помню боль, совершенно не похожую на галлюцинацию, и как грубая кожа терлась о вспотевшие ноги, разливая в особенно чувствительных местах жидкий огонь. Такое не придумать и не подделать, сейчас произошло тоже самое— чудо самоисцеления. Вряд ли это очередной подарок Люциона, что-то необъяснимое случилось за эти несколько часов. Я так желала, чтобы все было хорошо, искренне верила и вот…