Галина Романова - Дом с привидениями

— Иду-иду!

Послышались шаркающие шаги, и из боковой двери появился церковный служка. Кажется, Юлиан видел его раз или два на службе. Это он выносил священные книги, благоговейно раскрыв их на нужной странице, а потом уносил с амвона куда-то прочь.

— Добрый вечер. Чем могу быть полезен?

— Меня зовут Юлиан Дич, — представился юноша. — Вас предупреждали насчет меня.

— Предупреждали, — вздохнул служка. — Что желаете посмотреть?

— Родословные книги.

— Вас интересует один какой-то род или все подряд?

— Род князей Дебричей. Согласно легенде, родоначальник этого семейства являлся основателем Дебричева…

— Прошу за мной, — снова вздохнул служка.

Он провел Юлиана в соседнюю комнату, которая была намного больше первой, но тут тоже вдоль стен стояли стеллажи с фолиантами, а середину занимали четыре больших стола. Боковая дверь вела в третью комнату, куда гостя, однако, не пустили. Туда служка вошел один и через несколько минут вынес, держа перед собой обеими руками, объемистый том в выцветшем от времени сафьяновом переплете. Бережно опустил тяжелую книгу на ближайший стол, сдул пылинки, протер суконкой:

— Прошу!

Юлиан присел, распахнул обложку. Книга была рукописной — большая редкость по нынешним временам. Первые страницы выцвели, чернила из черных стали коричневыми, и некоторые буквы были позднее подправлены синими чернилами. Получилось довольно пестро, и Юлиан подумал, что вот так, прикрываясь заботой о сохранении рукописи, можно многое переделать. Например, обводя выцветшее имя, заменить несколько букв. Или переписать даты жизни и смерти.

По счастью, ему нужны были несколько последних страниц, касавшихся последних представителей некогда весьма многочисленного семейства, а также, буде сохранились, записи о жизни Мартина Дебрича. Но поскольку здесь были заметны исправления, он волей-неволей стал просматривать и остальные листы.

— Простите, — служка, протиравший книги на одном из стеллажей, вздрогнул, — а можно мне лампу? Уже вечереет…

— Можно. — Служка выполнил его просьбу. — Что-нибудь еще?

— Перо и бумагу.

— Будете писать? — Требуемое легло рядом на стол.

— Может быть. Если отыщу что-нибудь интересное.

Устроившись поудобнее, он погрузился в чтение.

Здесь действительно можно было найти много интересного. Род князей Дебричей происходил из этих мест, и родовые книги сберегли не только многие подробности из жизни знаменитых членов этого семейства — больше, чем мог дать ему городской архив и даже столичные библиотеки с их собранием редких книг. Тут были скрупулезно перечислены даже мертворожденные дети и умершие в младенчестве, не говоря уже о том, что упоминалось, из какого семейства приходила в род Дебричей та или иная невеста и в какой род отдавали дочерей. Юлиан вмиг исписал с обеих сторон четыре из шести принесенных служкой листов. Удалось найти даже еще пару неизвестных ранее боковых ветвей рода. Записав имена и фамилии, юноша отметил про себя, что нынешним потомкам этих людей было бы интересно узнать, что они принадлежат к княжескому дому. Интересно, знают ли они о проклятии? Распространяется ли оно и на них? Если — да, то для него дело чести как можно скорее снять его и облегчить жизнь стольким людям. А если учесть и те семейства, в которые выходили замуж княжны Дебрич, то выходило, что в опасности жизни почти половины дворянских родов страны! И подумать только! Всему виной неосторожный поступок одного человека!

Глава 8

Он до того увлекся переписыванием, что рука его дрогнула, сажая на шестой по счету лист жирную кляксу, когда над ним раздалось вежливое покашливание.

— Еще несколько минут, прошу вас! Я сейчас ухожу, — не поднимая головы, пробормотал он. — «Младенец Севериан…»

— Еще бы, вы сейчас уйдете! — произнес над ухом смутно знакомый голос. — Если учесть, что я…

Чертыхнувшись, Юлиан поднял голову. Комната была погружена во мрак — за окном уже наступила ночь. Тьму разгоняла только его настольная лампа, над которой молочно-белым силуэтом высился призрак князя Романа Дебрича.

— Прошу прощения, ваше сиятельство. — Он прочистил горло, настраиваясь на язык мертвых. — Я сожалею, что потревожил вас, но…

— Это я потревожил вас, юноша, — отрезал тот. — Ибо дело не терпит отлагательств.

— Извините…

— Вам следует немедленно покинуть это место!

Юлиан с сожалением отложил перо, потянулся, расправляя затекшие конечности и собирая исписанные листы:

— Понимаю, уже ночь, а я тут так засиделся. Но почему же служка меня не предупредил?

Лишнее беспокойство, причиненное простым рядовым служащим, иногда способно испортить все дело — это Юлиан знал из собственного опыта. Трудно представить, на что способен маленький человек, которого однажды обидели или унизили сильные мира сего!

— Об этом не беспокойтесь, — усмехнулся призрак, — я отвел ему глаза. Он убежден, что вы ушли полтора часа назад и заперли за собой дверь. Ключ сейчас торчит в замочной скважине. Будете выходить — достаточно его просто повернуть. Одно из окон внизу открыто.

— Спасибо, — Юлиан посмотрел на свои записи, — но…

— Все, что вы ищете относительно меня, я могу вам рассказать в двух словах. — Призрак князя посмотрел на листы с записями. — Я женился по большой и чистой любви на женщине, которая никоим образом не была мне ровней. Все были против этой свадьбы — мои родственники считали, что я, как последний прямой продолжатель рода, должен взять в жены девушку из богатой и знатной семьи, чтобы одним махом восстановить и благосостояние рода и его влияние. Но Маргарита Прилуцкая была такой… В общем, я сначала потерял голову, а потом и жизнь. Меня убила моя жена.

— Вот как? — Юлиан распахнул книгу на последних страницах. — Здесь сказано, что вы долго болели…

— Болел. А болезнь наслала моя жена за то, что я отказался сделать наследницей имени, титула, состояния и всего остального ее племянницу Елену, ведь своих детей у нас не было. Назвать княжной Дебрич внебрачную дочь ее сестры-близнеца! Это неслыханно! Признать чужую безотцовщину, плод греха! И кому? Мне, князю? То есть сначала жена пыталась внушить мне, что это я был отцом девочки — мол, перепутал близняшек в темноте. Но это не так! Уж поверьте мне на слово! Я не сомневался ни минуты и прямо обвинил ее в попытке подлога. Это даже хуже, чем супружеская измена!