Роберт Сальваторе - Меч Бедвира

После еще нескольких стаканов Лютиен все так же сидел у стойки, вслух разговаривая сам с собой о несправедливости и, к вящему неодобрению Оливера, о мщении.

Хафлинг сильно ткнул приятеля локтем. Молодой человек бросил возмущенный взгляд на друга, но, прежде чем он успел высказаться, Оливер жестом приказал ему молчать. Хафлинг указал на двух подозрительных типов, которые вели оживленный разговор за одним из соседних столов.

— Это Алая Тень, я говорю тебе! — заявил один из них. — Он вернулся, и герцог Моркней и его жуликоватые купцы очень скоро это почувствуют, можешь не сомневаться!

— Откуда ты это взял? — спросил второй вор, отмахиваясь от этой мысли. — Сколько может жить Алая Тень, по-твоему? Что ты на это скажешь, Тасман? Вот тут мой друг думает, что Алая Тень вернулась и бродит по Монфору!

— Они видели тени на стенах, говорят же тебе! — настаивал первый вор. — Один мой дружок-раб рассказал мне! И их ничем не смыть и не закрасить никакой краской!

— Слухи действительно ходят, — вмешался Тасман, вытирая прилавок перед двумя неряшливыми ворами. — Кстати, а что, если в них действительно имеется доля истины? Как по-твоему, это хорошая новость?

— Хорошая? — задумчиво пробормотал человек. — Ну что ж, я не стал бы, пожалуй, проливать горькие слезы, когда эти разжиревшие свиньи-купцы получат свое!

— Но разве ваша добыча не уменьшится, если Алая Тень крепко пощиплет купцов? — спросил Тасман. — А герцог Моркней наверняка усилит стражу на улицах верхнего города!

Вор посидел с минуту молча, обдумывая эти доводы.

— Все равно я рад! — объявил он наконец. — Я считаю, дело того стоит, если этим разжиревшим свиньям не поздоровится! — Он повернулся на табурете, чуть не свалившись на пол, и поднял свой стакан высоко в воздух. — За Алую Тень! — громко провозгласил он, и, к удивлению Лютиена, как минимум дюжина стаканов и кружек поднялись в воздух.

— Знаменитый был, видимо, вор, — пробормотал Оливер, вспомнив рассказ Бринда Амора.

— О чем они говорят? — спросил Лютиен, который к этому времени не мог похвастаться ясностью мыслей.

— Они говорят о тебе, глупый вор, — небрежно ответил Оливер, осушил свой стакан и спрыгнул с табуретки. — Пойдем, я должен доставить тебя в постель.

Лютиен сидел совершенно неподвижно, уставясь на двух воров, все еще не совсем понимая, о чем они, да и Оливер, толкуют.

Юноша думал о девушке-рабыне и тогда, и всю дорогу до дома, и долго после того, как Оливер уложил его на кровать.

Второй вор, который усомнился в возвращении Алой Тени, наблюдал за тем, как Лютиен и Оливер уходят из «Гнэльфа» с нескрываемым интересом. Вскоре после них он тоже ушел из таверны и кружным путем поспешно отправился по улицам к потайной калитке в стене, ограждающей верхнюю часть города.

Стражники, безусловно, не в первый раз видели здесь этого человека. Циклопы беспрепятственно пропустили в богатую часть города подозрительного типа, одетого в грязные лохмотья. Человек показал им свою купеческую печать и заторопился прочь.

Ему надо было о многом доложить.

16. ОПАСНАЯ РЕПУТАЦИЯ

— Тебе следует перестать отвлекаться на пустяки и подумать о том месте, куда мы идем прямо сейчас, — заметил Оливер неодобрительным тоном, когда они с Лютиеном пробирались по темным улицам Монфора к внутренней стене.

— Я даже не уверен, что мы вообще должны куда-нибудь идти, — ответил юноша. — Денег у нас более чем достаточно…

Оливер повернулся лицом к юному Бедвиру и окинул его суровым взглядом, наставительно подняв вверх палец.

— Никогда, — медленно и внушительно сказал хафлинг, — никогда, никогда не говори таких глупостей.

На лице юноши появилось выражение отвращения. Он решительно двинулся вперед, не обращая внимания на речи приятеля. Оливер, однако, бесцеремонно вцепился в его плащ и заставил остановиться.

— Никогда, — повторил Оливер.

— Скольких купцов необходимо ограбить, чтобы тебе действительно хватило денег? — спросил Лютиен.

— Ба! — фыркнул хафлинг. — Я буду красть у этих купчиков до тех пор, пока они не превратятся в нищих, и раздавать их богатства бедным. Затем наступит очередь бедняков, которые стали богачами. Я украду у них деньги и отдам обнищавшим купцам.

— Тогда в чем же смысл? — спросил Лютиен.

— Сразу видно, что ты не настоящий вор. Иначе тебе бы и в голову не пришло задавать такой вопрос, — сказал Оливер, щелкнув пальцами перед носом Лютиена, — за последние несколько дней это уже стало привычкой.

— Спасибо, — ответил юноша, не сбиваясь с шага и обгоняя Оливера.

Хафлинг постоял какое-то время на пустынной улице, тряся головой. С того дня, как неделю назад они побывали на рынке, Лютиен очень сильно изменился. Он пришел в восторг, когда Оливер раздал плащи, которые счел неподходящими для себя, и дети Крошечного Алькова накинулись на них, как стая голодных волков, — но в целом настроение юноши было угрюмым, даже подавленным. Он мало ел, еще меньше разговаривал и находил предлоги не ходить во внутреннюю часть города каждый раз, когда Оливер предлагал предпринять очередную экспедицию.

В этот раз, однако, Оливер настоял, практически вытащив Лютиена из дому. Оливер понимал смятение, охватившее гордого Бедвира, да и, честно говоря, быстро возраставшая слава Алой Тени добавляла элемент опасности в намеченные кражи. Слухи, распространявшиеся на убогих улочках рядом с Крошечным Альковом, намекали на то, что многие воры Монфора на некоторое время свернули свою деятельность, по крайней мере, до тех пор, пока паника, охватившая купцов, не уляжется.

Но Оливер знал, что Лютиена удерживает не смятение и не страх. Молодой человек испытал сильнейшее потрясение — это читалось на его мрачном лице. Оливер вовсе не был бессердечным, даже считал себя романтиком, но дело есть дело. Он легко догнал Лютиена и пошел рядом с ним.

— Если бы я заглянул тебе в ухо, то мог увидеть образ полуэльфийской девушки-рабыни, — сказал он. — С волосами цвета пшеницы и ярко-зелеными глазами.

— Ты недостаточно высок, чтобы заглянуть ко мне в ухо, — холодно напомнил ему Лютиен.

— Зато я достаточно сообразителен, так что мне нет нужды делать это, — язвительно ответил Оливер. Затем хафлинг понял, что они находятся на грани ссоры, а этого он вовсе не хотел, зная, что впереди ожидает опасная работа, поэтому он опять выскочил вперед и остановил нетерпеливого Лютиена.

— Я вовсе не равнодушен к движениям сердца, — заявил хафлинг, — и я знаю, что твое сердце болит.