Галина Львовна Романова - Странствия Властимира

— Бери! — крикнул он. — И гусли твои — там!

Теперь перед семью охранниками встало четыре конных воина. Трое незнакомцев, не медля ни минуты, кинулись в бой.

Сверкнули мечи, звеня о щиты и доспехи, кто-то мешком свалился с седла. Уцелевшие охранники бросились бежать.

Их преследовал только один противник — рыцарь. Не тратя времени на то, чтобы надеть доспехи, Гаральд ринулся за охранниками, подняв меч и выкрикивая свой боевой клич. С трудом его догнали Мечислав и Буян, поймали коня за узду.

— Ну уж нет, — решительно сказал Буян. — Мы полдворца перебудили, еще немного — и весь город на ногах будет, а здесь стражи немерено. Тебе с ними не справиться — один раз попал в тюрьму да надеешься второй раз так же счастливо избавиться? Едем с нами, пока не поздно!

— Но Джиневра…— запротестовал Гаральд.

— Ей мертвый жених не надобен. А коли с нами поедешь, поведаю, что успел о ней вызнать, — пообещал гусляр.

Это сломило решимость рыцаря. Беглецы разом повернули коней и поскакали в проход между зданиями, ища выход.

Белый голубь не отставал от них по-прежнему. Он летел чуть впереди Облака, и старый конь следовал за ним как зачарованный. Иногда голубь отлетал чуть вперед, разведывая дорогу, но потом возвращался и уводил всадников от засады.

Ломая заросли, кони ворвались в сад султана. Распугивая уснувших птиц, проскакали его весь и оказались на половине жен.

Здесь Гаральд попробовал остановиться.

— Тут моя невеста, — убеждал он славян, но Буян вцепился в повод его коня:

— Где твоя невеста — знают только тот, кто ее унес, да я. Так что меня слушай — я дурного не присоветую! Искать ее здесь нечего — слышишь?

Шум погони приближался, огибая сераль с двух сторон. Хоть и подозревала стража, что укрылись беглецы среди женских домиков в саду, но никто не решался под страхом смерти вступать туда. Заходить в сераль могли только несовершеннолетние сыновья и евнухи. За ними и послали, а тем временем солдаты окружили сераль, чтобы загнанные в угол беглецы не ушли через стену.

Четверо всадников попробовали незаметно приблизиться к стене, но всюду их ждали сабли, копья и нацеленные луки. Гаральд успел надеть доспехи — они все это время так и оставались увязаны у седла вместе с прочими вещами рыцаря. Но пока он одевался, они потеряли драгоценное время и оказались в ловушке.

— Нам поможет Будур-аль-Алтын! — вдруг воскликнул Буян, хлопнув себя по лбу. — Ну конечно же!

— Кто она такая? — немедленно спросили у него остальные.

— Любимая жена султана. Когда я пел, ей песни мои понравились. Она даже вступиларь за меня перед султаном, когда я прогневил его речами гордыми. Потом служанка ее заходила, говорила, что госпожа голос мой не забыла.

— Может, она еще кое-чего в сердце держит? — съязвил Властимир мрачно, но гусляр уже тронул коня наугад по саду.

Посреди сада тут и там высились небольшие домики, похожие на увитые плющом беседки. Все они были разные — одни чуть побогаче и причудливее украшены, другие поменьше и поскромнее. Крыши всех покрывал затейливый-узор, стены были расписаны нежными красками, маленькие окошки и двери занавешены тканью. Лишь немногие, самые большие и красивые, имели легкие, словно из лозы плетенные, двери. Все домики казались такими легкими и нежными, что, наверное, можно было поднять любой из них одной рукой.

Домики теснились близ одного, высокого, в два этажа, снежно-белого дома, украшенного кованным из золота затейливым узором. Он напоминал бело-розовые облака на заре, когда солнце только выезжает на небо на своей колеснице.

— Словно терем Зари-Заряницы, — выдохнул Буян, — Только не Ярило-солнышко[29] у нее ночует, а Зима снежная да лютая… Но сдается мне, что тут и живет султанова жена. Погодите здесь — я один пойду!

Он спешился и тихо ступил на крытое золотом крыльцо.

— А признает ли она тебя? — окликнул его Мечислав. — Ты вон как переменился — даже я опознал тебя лишь по голосу да по князю…

— Ну так и она меня по песне узнать должна, — отмолвил Буян и неслышно скрылся в доме.

Сыскать спальню красавицы ему труда не составило — все двери внутри были распахнуты, и можно было с порога осмотреть их, не тратя попусту времени.

Несколько залов, идущих один за другим, оканчивались у порога спальни. Было в них темно, хоть глаз коли, гусляр то и дело спотыкался о набросанные подушки. Один раз под ногой звякнули струны забытой лютни. Хорошо, что пол был устелен толстыми коврами и его шагов не было слышно.

Широкая богатая кровать Будур-аль-Алтын была забрана пологом. Откуда-то струился аромат ночных цветов. Привыкшему к смраду и вони Буяну он ударил в голову, и гусляр чуть пошатнулся, приходя в себя.

Легкий светильник освещал постель и молодую, лишь чуть постарше его Прогневы, женщину. Узорная ткань почти не скрывала ее стана, и Буян поймал себя на дурной мысли — кабы не друзья, что там ждут, да не погоня, попользовался бы он красавицей. Но время не терпело, и он осторожно накрыл ладонью ее рот.

Женщина мигом проснулась, крик замер у нее на губах. В широко раскрытых глазах застыл ужас. Она вздрогнула всем телом, как раненая лань, и попыталась вырваться, но гусляр успел поймать ее руку.

— Не бойся меня, красавица, — шепнул он. — Я Буян-гусляр, чьи песни тебе так понравились… Будур-аль-Алтын… Тебя так зовут?

Она явно не узнавала Буяна с бородой, похудевшим и постаревшим лицом. Он понял это.

— Может, спеть тебе, чтоб ты поверила? — быстро молвил гусляр. — Я могу, только там меня друзья дожидаются — те самые, о которых я султану говорил: Гаральд из Англии да спутники мои из земли славянской. За нами охота идет, не можем мы долго задерживаться. Помоги нам, ладушка! Ради песен моих — чтоб их иные люди на земле слышали…

Женщина понемногу успокоилась. Буян убрал ладонь, и она села на постели, не забыв закрыть лицо и грудь тонким покрывалом. Гусляр, присев подле, улыбнулся — тонкая ткань ничего не скрывала.

Женщина поняла это. Она гневно сдвинула брови и молвила:

— Не смотри на меня, неверный!

— Ой, да не бойся ты меня, ладушка! Нам бы только отсюда выбраться… Есть тут выход?

— Есть дверка в стене неприметная, — чуть подумав, ответила султанша. — Через нее я порой выпускаю невольниц на базар. О ней и сам султан не знает — должны же у женщины быть свои маленькие тайны?

Мило улыбнулась она и взяла гусляра за руку, чтоб он помог ей сойти с ложа. Велев ему следовать за собой тенью, Будур-аль-Алтын нашла светильник, зажгла его и в неверном свете масляной лампы нашарила под закрытой шелком нишей ключ.

— Вот ваш выход, неверный, — сказала она.—Теперь идем! Когда вышли из дворца Буян и женщина, ожидающие их удивились: гусляр вел за руку красавицу, каких редко увидишь. Встретив восхищенные взоры мужчин, она потупилась и заторопилась прочь, увлекая всех за собой.