Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 3

Клинки катан атакующих были укорочены, специально для удобства сражения в помещении. Не опасаясь столкновения с препятствием, самурай Юидая позволил себе широкий взмах, и его оружие стремительно рассекло воздух, опускаясь на голову Кицунэ. Он уже ясно представлял себе разрубленное тело златовласой бестии и примерял к себе славу убийцы богини, но Кицунэ с неожиданной решимостью вскинула руку и приняла удар на запястье. Катана рассекла ее кожу и мышцы, до самой кости, но пройти дальше не смогла и остановилась. Припавшая на колено от силы удара, Кицунэ с усилием поднялась и, повернув руку, крепко сжала оружие самурая ладонью. Девочка пнула врага в живот, помяв кирасу, и попыталась повалить его, но с тем же успехом можно было бы надеяться опрокинуть скалу. Латник, яростно рыча, сбросил тяжеленный щит, замахнулся кулаком и ударил, целясь в голову противницы. Кицунэ, не выпуская из руки крепко сжимаемый меч врага, другой рукой врезала по запястью самурая и отвела удар в сторону. Приемы тайдзюцу, что заставлял ее отрабатывать Хебимару, не пропали бесследно.

Самурай ярился все больше, не сумев нанести удар, он, тем не менее, мгновенно изменил свою атаку и, разжав кулак, сграбастал Кицунэ за шею.

— Ты умрешь, маленькая нелюдь! — хрипя сквозь крепко стиснутые зубы, он сжал свою хватку, и вдруг на тыльную часть его шлема с силой обрушилось основание большой настольной лампы. Леди Хикари, видя бедственное положение своей дочери, схватила первый подвернувшийся ей под руку тяжелый предмет и бросилась на врага с той же отчаянной решимостью, с которой мирная птица бросается на хищника, ухватившего ее птенца.

Удар камигами-но-отоме был не настолько силен, чтобы чем-то серьезно навредить бронированному монстру, подшлемник спасал от оглушения, но ничего приятного мечнику все едино не было. Самурай мотнул головой, не выпуская добычу, и тут же получил еще один удар по затылку.

— Ах ты, назойливая дрянь! — латник выпустил рукоять катаны и потянулся к леди Хикари, которая, не встречая сопротивления, замахнулась полуразбитой фарфоровой лампой в третий раз. Он успел вцепиться камигами-но-отоме в ворот одежды, но почуял всплеск энергии Ци слева и обернулся, взглянув в сторону леди Таки. Бабушка, за минуту до начала штурма принесшая своей госпоже чайник и чашки для заваривания чая, теперь сдернула крышку с чайника и, ни мгновения не колеблясь, сунула указательный и средний пальцы правой руки в жгучий кипяток. Энергия Ци хлынула, насыщая собой воду.

— «Карающая плеть»! — с неистовым ревом боли и ярости, Така выдернула руку из чайника и махнула ею в сторону самурая. Следом за пальцами потянулись две струи воды, которые, плетьми стегнув воздух, вдруг отделились от пальцев служанки и метнулись точно к прорезям в стальной маске врага.

Самурай, обе руки которого были заняты, а внимание рассредоточено сразу на троих, не успел собрать энергию Ци для контрудара и истошно завопил, получив две струи крутого кипятка в открытые глаза. Выпустив жертвы и вцепившись в маску руками, он завертелся на месте, заверещал порезанным поросенком и, не разбирая пути, ломанулся прочь от казавшихся такими беззащитными противниц.

— Прочь с дороги! — ударом щита один из его товарищей поверг раненого на пол, и, перескакивая через упавшего, еще двое самураев прыгнули к белеющим от ужаса женщинам. Старики-самураи, превозмогая боль множественных ран, попытались остановить прорвавшихся врагов, но лишь открылись для новых ударов и упали на пол, заливая холодный камень своей кровью.

Кицунэ разжала разрезанную до кости ладонь и ухватила слишком тяжелый для нее трофейный меч за рукоять. Двое врагов, один к ней, другой к маме! Блокировать обоих! Непонятно как, но блокировать! Энергия Ци оборотницы хлынула в оружие, и клинок окутался тусклым синим свечением. Слабым, бледным подобием синему огню, что пылал на клинках врагов, но при столкновении оружия меч выдержал, и лишь искры брызнули во все стороны.

— Кха! — самурай, удар которого блокировала Кицунэ, свирепо пнул девчонку в живот. Оборотница, теряя во вспышке боли ощущение мира, отлетела к стене и, врезавшись в нее спиной, выпустила меч из рук.

Солдат Юидая не медля бросился добивать. Меч взлетел над головой своего владельца и, хищно блеснув в электрическом свете, качнулся вниз…

Крепчак Ива, высадив дверь комнаты ударом плеча, выкатился под ноги самураю и, не мудрствуя долго, вскочил, ударяя своим мясистым горбом ему в грудь. Прыжковый импульс невиданной силы ударил из пяток крепчака и швырнул его вместе с самураем к потолку. Своей широкой спиной латник свернул люстру, и, со всполохом короткого замыкания в комнате воцарилась тьма. Впрочем, самураи хорошо видят в темноте.

Самурай, тот, что бросился к Хикари, повалил камигами-но-отоме на кровать и замахнулся, готовясь одним ударом обезглавить женщину, но замешкался, отвлекаясь на грохот выбиваемой двери. Крепчак отшвырнул прочь его напарника, а из пробитой двери уже летел «Разящий серп».

— Разрыв! — выдохнул самурай, и серп энергии Ци лопнул облаком безвредного белого тумана, но свою задачу атака все же выполнила. Задержала расправу над женщиной еще на один миг…

Из облака Ци вынырнул латник с алым узором на доспехах и, столкнувшись с врагом, отшвырнул его от камигами-но-отоме.

— Можешь нападать на женщин и детей, гнилогенный ублюдок? — полный гнева голос капитана отряда Красных перекрыл снова набирающий мощь грохот сражения. — Попробуй-ка теперь на меня напасть!

Крепчак, оттолкнув врага от себя и увернувшись от катан еще двоих сторонников Юидая, откатился к дальней стене. Вновь пуская энергию Ци в пол, он заставил стены сместиться, увеличивая комнату для того, чтобы в нее могло ворваться больше союзных солдат. Тьму разогнал свет энергии Ци на клинках, мечники сшиблись меж собой, и Серые, лишившись подавляющего численного превосходства, покатились обратно к пролому в стене, который вдруг, повинуясь воле крепчака, начал быстро закрываться. Тех солдат Юидая, что успели ворваться в комнату, прижали к стене и беспощадно изрубили мечами.

— И они смеют называть себя самураями? — капитан Красных бросил измордованного противника, которого, не утруждая себя выниманием катаны из ножен, попросту, от души, обработал кулаками. — В пустынных шакалах больше благородства, чем в этих так называемых воинах дайме! Свяжите ублюдка и приведите в чувство. Пригодится для допроса. Хикари-сама, Кицунэ-сама… — мечник взглянул на женщин и смущенно кашлянул. Кицунэ, отершая кровь о куртку и штаны, уже сидела у мамы на коленях и тихо шептала ей что-то утешительное, получая в ответ ласку и поцелуи. — Кхм-м-м… не до меня пока, ладно. Крепчак, как силы? Не подводят?