Олег Северюхин - Беги, Василич, беги!

— Всем встать, — скомандовал я. Почему в сложной ситуации у меня появляется командный стиль и желание врезать по роже того, кто не шибко внимательно слушает мои команды, чтобы дать понять всем членам команды, что неисполнение распоряжение не будет наказано только моралью. — Это дверь, и мы ее будем открывать совместно, толкая всей массой наружу.

Мы отошли всей колонной на пять метров от стены и по команде бросились на нее со всей силой. Раз, два, три. Начали сменять тех, кто был впереди, на задних, чтобы не расколошматить о стены самые лучшие кадры. После седьмого удара стена подалась, и мы увидели в щелку свет ночных фонарей. Нужно добавить в фольклор новую поговорку о числе семь. Семь раз в дверь ударь и на восьмой она откроется. Мы разбежались в восьмой раз и дверь открылась прямо перед нашим носом. Мы вылетели всей гурьбой на улицу и сбили с ног какого-то здоровенного мужика в милицейской фуражке.

Мужик встал, отряхнулся и прошелся по нам таким отборным матом, какой мы давненько уже не слыхали, а в раю таким языком и не пользуются.

— Ты чего разорался? — сказал самый здоровый омоновец и двинулся на мужика. — Сейчас как дам по зубам, так сквозь ребра смотреть будешь, копыта откинешь и рога отвалятся.

— Чегооо? — зарычал мужик и мы увидели, что у него есть хвост, фуражка надета на рога, а то, что нам показалось сапогами, оказалось хорошо начищенными и отполированными копытами. Ясень пень, мы попали туда, куда стремились. — А ну, захлопнись, — прорычал он, и омоновец онемел. То он был без ротовой дырки в раю, а сейчас вообще слова сказать не может. Вот так. Не груби с людьми. Как это у Ньютона? Каждое действие имеет свое противодействие. Третий закон называется. И если ты кому-то просто так заехал по уху, то в ответ тебе может прилететь такая оплеуха, что потом от нее будешь оправляться не один месяц. А потом боженька любит еще и на домашних и на всяких родственниках за тебя отыгрываться. У него с этим разговор короткий.

— Извините, — сказал я, — мы разыскиваем вашего коллегу по имени Тодеф.

— А вы кто такие? — спросил недовольный мужик в фуражке.

— А мы от Гуни, — сказал я.

— От Гуни? — переспросил Тодеф.

— От Гуни, — подтвердил я.

— Ладно, двигайте за мной, — сказал наш хозяин и пошел по полутемной дороге, размахивая своим хвостом, как бы приглашая следовать за ним.

Глава 73

Мы шли по большому вечернему городу и удивлялись тому, как живо там кипит жизни. Блестящие лимузины с шипеньем проносились мимо в нас и в каждом из них мы видели довольные и лоснящиеся морды с пятачками и узенькими глазками.

Дома были большими и ярко освещенными, но запах…

— Ничего, принюхаетесь, — сказал Тодеф, не оборачиваясь. — Мне тут один из ваших рассказывал, что ко всему привыкает человек и даже ваш какой-то начальник по имени Герасим привык к городской жизни. Вот так вот. Он еще про вас песенки пел…

— Какие песенки? — не понял я.

— Самые простые, а запоминаются с одного слуха. Вот слушай. Я петь не буду, мне апостол на ухо наступил и ни слуха музыкального, ни голоса певческого. Я лучше продекламирую:

   Если вас ударят раз, вы вначале вскрикнете,   Раз ударят, два ударят, а потом привыкнете.

   Если вы утонете и ко дну прилипнете,   Полежите день-другой, а потом привыкнете.

Поэт, едрена корень, — и Тодеф довольно засмеялся.

Эти куплеты я слышал в далекой молодости, а смотри ж ты, и в наше время в самом аду о них знают. Это как про русских написано. Как будто вот с натуры и писали. Терпилы. Триста лет под игом жили и даже вкус в иге находили. Привыкли. Коммунизм над ними измывался как хотел. Терпели. Сейчас загоняют в крепостное состояние, и все терпят, да еще радуются.

— Тут вот ваши поступают пачками и все как один кричат «затокрымнаш». Чего это они такое удумали? Неужели ваши новый коммунизм стали строить? Тогда у нас недостатка с рабочей силой не будет.

— Не знаю я, чего это они кричат «затокрымнаш», — сказал я, — когда мы уходили, то все было на местах, как после самой большой войны. Ничего не предвещало новых войн.

— Да там у вас и не война, а так, смена понятий, — сказал Тодеф. — Вы в одном месте террористов называете ополченцами, а в других местах — ополченцев террористами. Причем сами уже запутались и запутали всех святых. Апостол Петр всех без разбора отправляет к нам. Успеете еще потолковать с ними. Их сейчас много у нас.

— А нам толковать некогда, — сказал я, — нам дальше нужно двигать.

— А вот это не получится, — сказал наш проводник, — вы сначала нам свою лояльность докажете, бугры наши на вас посмотрят, оценят, какая от вас польза там будет, а потом и думать будем. Пока вы все мои работники, данные мне в награду за ревностное служение Великому Аду и лично его лидеру товарищу… Тьфу, опять по-вашенски заговорил. Правильно говорят, с кем поведешься, от того и вшей наберешься, — и он смачно почесал свой правый окорок, заросший черной щетиной. Хохлов среди вас немае?

— Нет, все русские, — задумчиво ответил я.

— Оце и гарно, — засмеялся Тодеф, — а то они на меня смотрели как на шматы сала да на жареные шкварки. Сейчас уже мыслей таких у них немае, да вот я еще на их мове начал размовлять. Прилипчивая зараза.

— Так и есть, — подумал я, — и сюда политика прилезла. Не дай Бог, еще черти в аду взбунтуются и полезут на белый свет со своими адскими идеями марксистского чучхе и всемирной демократии. А где мы будем работать? — спросил я.

— О, это вам понравится, — оживился Тодеф, — в основном дизайнерские работы. Ландшафтный дизайн и экология.

Глава 74

Мы пришли к огромному двадцатичетырехэтажному зданию. Открыв дверь, мы отшатнулись от густого сероводородного запаха, пахнувшего на нас из глубины.

— Домашний дух, — как-то нежно произнес Тодеф и шагнул в дверь.

Мы пошли за ним. Густой запах разрывал легкие, а глаза слезились, защищаясь от него.

На шестом этаже Тодеф остановился и похвастался:

— Я живу на последнем этаже. Там живут самые почетные наши работники. Вот так-то. А я старший на этаже, — и он постучал кулаком себя в грудь. Гулкие удары как в барабан как бы подтверждали его слова.

— А лифта у вас нет? — спросил я, представляя, что нам еще нужно преодолеть восемнадцать этажей.

— Нам лифты без надобности, — сказал наш хозяин, — люди нашей профессии должны быть сильными и поджаристыми, то есть поджарыми, — он захохотал, — зато вниз мы спускаемся по полке. Вжиик и уже внизу.

С трудом, но мы дотащились наверх. Всех моих спутников Тодеф разместил в комнатушке в дальнем конце длинного коридора.