Роман Афанасьев - Огнерожденный

После вечерней молитвы к Фараху подошел Састион. Он напомнил воспитаннику об обещании вернуться к утру и сказал, что уже предупредил Тага. Теперь Фарах мог вернуться в любой момент и его без проблем пропустят в приют. Так же Састион очень настоятельно посоветовал воспитаннику не просто пялиться на чудеса в доме ученого, а провести время с пользой. Например, поискать в его архивах собрание пергаментов посвященных жизнеописанию настоятелей Храмов Сальстана. Састион сказал, что уже давно ходят слухи, что у Ламераноса есть такое собрание, но ученый все отрицает. А Великому Храму Таграма необходимо точно знать, – существуют ли подобные архивы на самом деле или нет. Фарах кивал и обещал помочь, но на душе у него скребли кошки, он чувствовал себя оплеванным, униженным. Ему предлагали роль шпиона! Конечно, глупо думать, что Састион просто по доброте душевной отпустит воспитанника на всю ночь к ученому, нарушив тем самым правила приюта. Но то, что ему предлагали… Конечно, пару лет назад, да что там, еще полгода назад, Фарах бы возмутился. Но теперь он лишь покорно кивал, сжимая зубы. Он уже понял, что если хочешь чего-то добиться в этом мире, то не стоит открыто выражать чувства. Лучше спрятать их поглубже и руководствоваться холодным расчетом, а не эмоциями. Так что, выслушав Састиона, подмастерье лишь смиренно поблагодарил наставника за доброту.

После разговора Фарах быстро собрался: оделся, взял холщовую сумку на ремне и кинул в нее пару чистых листов пергамента да свинцовый карандашик для заметок. После чего отправился в путь.

Прогулка по Таграму сама по себе была приключением. Как и во всяком крупном городе, с наступлением ночи улицы не пустели, а напротив – заполнялись горожанами ведущими ночной образ жизни: ворами, бандитами, гуляками и разномастными искателями приключений. Но Фарах не испытывал страха перед этой публикой. Он достаточно времени прожил Таграме, чтобы усвоить несколько истин, помогающих выжить на улицах. Во-первых, надеяться нужно только на себя и на быстроту ног; во-вторых, следовало ни на что не отвлекаться и идти точно к цели; в третьих, – не следовало испытывать удачу и выбирать короткую дорогу. Вовсе нет. Следовало выбирать – безопасную.

Сам Фарах более всего полагался на две вещи: на быстрые ноги и на крепкие кулаки. Раньше у него еще был нож, но теперь он хранился у Састиона. Жрецам и послушникам не полагалось носить оружия, считалось, что они должны думать о Боге, а не о драках, и что лучшая защита – это священный сан. Но Фарах еще не был ни послушником, ни, тем более, жрецом. Он всего лишь воспитанник, – сирота, "колченогий". И на него не распространялась защита духовных лиц. Сироту всякий обидеть норовит – то известно давно. Ведь некому постоять за тебя, нет ни родных, ни близких. Надеяться можно только на себя.

Фараху уже довелось поучаствовать в нескольких драках с городскими подростками – задиристыми и наглыми хулиганами, подрастающими хозяевами ночных улиц. Он знал, что геройствовать в таких случаях бесполезно – особенно, когда на тебя наваливаются кучей. Геройство хорошо на поле битвы, но никак не в городской драке. Тут лучше поскорее унести ноги, а не изображать из себя великого воина. Это подмастерье усвоил твердо и поэтому шел по большим улицам, где можно встретить стражников. Вдобавок внимательно поглядывал по сторонам, справедливо полагая, что на стражников можно положиться в последнюю очередь.

До дома Ламераноса он добрался без приключений. Оказалось что ученый жил недалеко от университета, в одном из домов-муравейников, так нелюбимых Фарахом. Это неприятно удивило его. Подмастерью казалось, что ученый должен жить в отдельном доме, превращенном в большой класс для занятий, где могут заниматься ученики и последователи. И чтобы кругом – покой и тишина. Ничто не должно отвлекать ученого от поиска истины. А тут – подъезд, соседи…

Вход охранял сонный стражник – бывший солдат, живо напомнивший Фараху Тага – охранника приюта. Та же выправка, те же седые леаранские усы, та же скромность и опрятность в одежде. Наверно, ветераны следовали своей "военной" моде. Охранник был предупрежден о визите гостя к ученому и без лишних расспросов пропустил Фараха в большой подъезд, любезно рассказав воспитаннику, как найти дверь Ламераноса.

Оказалось, что ученый обитал на третьем этаже. Это был последний этаж, в общем-то, уже чердак. Это тоже немного смутило Фараха, но он все же поднялся наверх по длинной винтовой лестнице и остановился перед двустворчатыми дверями. Переминаясь с ноги на ногу, он занес руку, чтобы постучать, но этот момент двери распахнулись, и на пороге появился хозяин.

– Фарах!

Ламеранос был одет в длинный стеганый халат с закатанными рукавами. Вокруг шеи обмотан теплый платок, а на ногах сапоги. Голова его оставалась непокрытой, и волосы торчали дыбом, словно месяц не встречались с гребнем.

– Как я рад! – быстро сказал ученый, хватая гостя за рукав. – Заходи, заходи! Я услышал шаги на лестнице и решил что это ты. К счастью, я не ошибся.

– Доброго вечера, – поздоровался Фарах.

– Что? Да! И тебе, конечно, тоже. Ну не стой же, проходи. Все уже готово. Просто замечательно, что ты вырвался из приюта. Ума не приложу, с чего это Састион так раздобрился.

Воспитанник почувствовал, как кровь прилила к щекам. Он знал – с чего. Проклиная шпионскую роль, Фарах пообещал себе, что ни за что не выдаст Ламераноса. Даже если у него обнаружатся полные жизнеописания настоятелей храмов Сальстана, Леарана и Каван-Сара в придачу.

Ученый за рукав втащил гостя в прихожую и захлопнул двери. Пока он возился со сложным механическим замком, Фарах огляделся. Прихожая выглядела совершенно обычно. Стены, пара табуретов, ящик с потрепанной обувью. В деревянную стену, покрытую зеленой комковатой штукатуркой, был вбит большой крюк. На нем висел заштопанный плащ, хорошо знакомый Фараху. Окинув взглядом небогатое убранство коридора, подмастерье ощутил разочарование. Ему казалось, что прямо с порога должны начаться чудеса. Где же чучела диких зверей? Где стопы книг, карты, доспехи времен войны за Пустоши?

– Пойдем же пойдем, – засуетился Ламеранос, распахивая двери, ведущие в комнаты. – Не раздевайся. У меня прохладно.

Войдя в большую залу, что служила ученому и кабинетом и гостиной, Фарах довольно хмыкнул. Комната ученого была полной противоположностью пустой прихожей и оправдала все его ожидания. Просторная, с высоким потолком, она была заставлена различными штуками, взывавшими у Фараха почтительный трепет. Тут оказались и чучела животных, и деревянные макеты замков, и странные конструкции из жердей, напоминавшие колодезных журавлей. Все стены были увешаны холстами с рисунками. Среди них встречались карты Сальстана, наброски загадочных животных и рыб, и даже была большая картина изображавшая человека с наполовину снятой кожей. Всю дальнюю стену занимал огромный шкаф с множеством дверок, украшенных затейливой резьбой. Одна из них осталась приоткрытой, и Фарах заметил, что за нею скрываются толстые книги, переплетенные в кожу.