Василий Горъ - Законник

— Карту представь, дурень! — не дождавшись ожидаемой реакции, зашипел отец. — Скажи, где расположено графство де Байсо?

— На границе Элиреи, Морийора и Делирии… — не успев подумать, отбарабанил я. А замер уже потом: — Вы думаете, что граф Конт способен вступить в союз с Иарусом Рендарром?

— В союз? Ну, можно сказать и так! — угрюмо пробормотал король. — В общем, узнав о казни четы Квайст и о реакции графа Конта, Иарус Молниеносный наверняка пошлет к нему кого-нибудь из своих людей. А когда им удастся убедить де Байсо пропустить через его земли армию Делирии и она переправится через Алдон… В общем, остановить ее мы сможем только у стен Арнорда…

— М-да… — я растерянно почесал затылок. Потом сообразил, что веду себя, как деревенщина, и снова покраснел.

— В общем, Ронни, мы с твоим отцом и графом Орассаром второй день пытаемся понять, как сохранить жизнь барону Самеду и его супруге. И как при этом не нарушить закон…

Глава 25

Принцесса Илзе

…Во второй половине дня небо затянуло тучами, и я, поняв, что не смогу определить нужный момент по солнцу, выждала час и приказала Туру разбивать лагерь. Равсар удивленно приподнял бровь и поинтересовался:

— Ты уже устала?

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, мой эдилье… Просто мне кажется, что тебе нужно успеть попрощаться со своим лайназом…

Дзагай нахмурился, развернулся в седле и, пристально посмотрев на едущего в кольце воинов побратима, пробормотал:

— Он бодр, весел и совершенно здоров. Ты… уверена в его будущем, Великая Мать?

Я грустно улыбнулась:

— Я вижу ткань мира, слышу недовольное ворчание сестер Дейри. И чувствую приближение Вестника…

— Вестника? Какого Вестника? — удивленно спросил Тур.

— Вестника Смерти. Память людей коротка. Вы забыли о его существовании. Но это не значит, что четырехкрылый ворон моего отца перестал являться в подлунный мир…

…Немножечко внушения — и мой эдилье искренне поверил в то, что со стороны Шевистских гор к нам летит слепой на один глаз и черный, как ночной мрак, ворон. С острым клювом, с которого вечно капает человеческая кровь, с иссиня-черными перьями, которые не способна пробить даже арбалетная стрела, и стальными когтями, с легкостью вырывающими из груди человеческое сердце. Видимо, образ, описанный мною, оказался настолько живым, что Беглар Дзагай, не боящийся никого и ничего, сглотнул подступивший к горлу комок. И… предпринял очередную попытку спасти своего побратима:

— Великая Мать Виера! Скажи, что мне сделать для того, чтобы ты его остановила?

— Кого, Беглар? — ехидно поинтересовался подъехавший к нам поближе Гвазза.

— Вестника… — вздохнул Равсарский Тур. И с грустью посмотрел на побратима. — Четырехкрылого ворона, уже летящего по твою душу…

— Ты наслушался сказок, балар, и забыл, что место женщины — у очага или в постели… Поэтому…

Увидев выражение моего лица, Дзагай мертвенно побледнел. Еще бы: я старательно изобразила бешеный взгляд моего отца. И его же мстительную усмешку…

— Не слушай его, Вели…

— Ты сделал все, что мог, Тур. Я его не прощу… — холодно процедила я. И, заметив в глазах Гваззы характерные красные пятнышки, добавила: — Кстати, поторопись с привалом: Вестник будет тут максимум через полчаса…

…В начавшейся суете я участия не принимала. «Великодушно» позволив Туру забыть про себя любимую, я устроилась на седле, брошенном у будущего костра, и ушла в небытие. Неглубоко — лишь бы со стороны казаться абсолютно неподвижной.

Гвазза Итрай, отказывающийся верить в то, что обречен, ехидно поглядывал на меня. И периодически интересовался у своего балара, что тот будет делать через полчаса, если он, Гвазза, не умрет.

Тур морщился, но молчал. И с грустью смотрел на своего, пока еще живого, побратима.

Мнения остальных воинов разделились: абсолютное большинство верило своему вождю и не понимало, зачем его лайназ продолжает злить Великую Мать. А человека три-четыре сомневались. Впрочем, последним хватало мозгов, чтобы молчать. Хотя бы до предсказанного мною момента…

…Увидеть, как лицо Итрая покрывается капельками холодного пота, я не смогла: в этот момент между нами оказался кто-то из воинов Дзагая. Однако, услышав единодушный вздох, мысленно усмехнулась: яд треуты добрался до сердца. А значит, в глазах Гваззы только что полопались кровеносные сосуды, и он стал похож на живого мертвеца.

— Тур! Прощайся! Его время вышло… — командным голосом рыкнула я. И, поймав перепуганный взгляд вождя, мстительно осклабилась: — Вестник уже тут…

— Да что она несет! — воскликнул его побратим и, отодвинув в сторону товарища, с вызовом посмотрел на меня: — Я жив, видишь? И здоров, как бык! Я не умру, слышишь?

Я пожала плечами, вгляделась в воздух чуть выше его головы и поздоровалась:

— Вечной ночи тебе, Вестник!

— О-о-ох… — выдохнул кто-то из воинов. Видимо, заметив, как чернеют губы их товарища. А мгновением позже отчаянно заорал Равсарский Тур:

— Гвазза-а-а!!!

Увидев, что Итрай только что схватился за сердце, я заставила себя холодно улыбнуться. И, мысленно сосчитав до двадцати, негромко «попрощалась»:

— …И тебе, Вестник! Передай отцу мое почтение…

Медленный поворот головы, взгляд, провожающий «полет» Четырехкрылого создания моей буйной фантазии — и до меня донесся полный горечи голос Беглара Дзагая:

— Покойся с миром, Гвазза! Хмельного посмертия тебе, брат…

…Следующее утро началось с легкого прикосновения к плечу:

— Светает…

Я открыла глаза, откинула в сторону походный плащ Равсарского Тура и уставилась в поблескивающие в полутьме глаза:

— Вы готовы?

Вождь кивнул. Потом сообразил, что в шатре темно, и негромко пробормотал:

— Да, Великая Мать!

— Хорошо… Подай мне мой дорожный мешок и прикажи седлать лошадей…

Беглар Дзагай снова кивнул и, пятясь, выбрался наружу. Откуда сразу же донесся его рык:

— Великая Мать приказала седлать лошадей…

— Тур? — недовольно рявкнула я.

Полотнище, закрывающее вход в шатер, тут же исчезло, и передо мной возникло встревоженное лицо Беглара:

— Да, Великая Мать?

— Не забывай, кто ты есть… Иначе я в тебе разочаруюсь…

Дзагай непонимающе захлопал глазами:

— Э-э-э…

Пришлось объяснить:

— Ты — Военный вождь своего народа. Значит, своим людям приказываешь ты, а не я… И запомни еще кое-что: мне не нужны рабы. И подобострастие во взгляде — тоже. Я — гюльджи-эри, а не какая-нибудь изнеженная Пресветлая Дева элирейцев…