Маргит Сандему - Паромщик

Бенедикте испытывала более серьезное чувство, чем ревность. С бессильным отчаянием Сандер вспомнил ее робость и страх оттого, что она не понравится ему. Она, возможно, так никогда по-настоящему и не поверила его заверениям в любви. А сейчас… для нее все было кончено. Все!

С раздирающим сердце волнением Сандер прислушивался к ее неуклюжим попыткам остановить духа из преисподней. Почему же его возражение о том, что Аделе ничего не значит для него, не подействовало так, как он рассчитывал?

Как раз наоборот! Он получил удар кулаком в лицо, да так, что зашатался и упал. Тут он внезапно понял, кем была Бенедикте на самом деле: одной из избранных среди Людей Льда. Бенедикте была сильной, и кровь избранных в соединении с праведным презрением к нему сделала ее физическую силу сверхъестественной. Пристав Свег, которого практически парализовало появление призрака, бежал вместе с Аделе, которая выкрикивала что-то истерическое и дергала Бенедикте за руку.

— Останови его, останови его, — звучали ее мольбы, но Бенедикте, которая почувствовала себя затравленной, а внутри представляла собой клубок отчаяния, с разворота ударила прелестную девушку из Кристиании, да так, что у той чуть не вылетела челюсть. Пристав тоже получил увесистый шлепок наискось по лицу, но, поскольку был хорошо закален в стычках с распускавшими руки пьяницами, все же смог схватить Бенедикте и крепко держать ее. Во всяком случае, до тех пор, пока не прорычал ей прямо в ухо:

— Призрак оживает!

Все уставились туда. Ужасное создание начало медленно шевелить телом, у него опустились застывшие было руки, оно занесло ногу для решительного шага в направлении людей.

Аделе испуганно закричала, сидя на земле, и начала отползать назад, на горку, невероятно быстро перебирая руками и ногами. Сандер был парализован, приставу пришлось как следует пихнуть его в бок, чтобы заставить очнуться, а Бенедикте…

Она не могла ничего с собой поделать. Она не могла думать, не могла произнести ни единого слова, она сверх всякой меры была потрясена. Единственными звуками, доносившимися от нее, были беспомощные и горькие рыдания.

— Мы умрем! — кричала Аделе. — Мы умрем, мы все умрем, Господи, сделай что-нибудь, я умираю!

Тяжело, неповоротливо надвигался на них жрец богини Нертхюс во всем своем колоссальном, отвратительном уродстве. Его отталкивающее лицо было искривлено в бешеной ярости, и теперь он не знал пощады. Сандер мельком увидел, что лодка почти затонула, исчезла с поверхности воды, но он был не в силах оценить расстояние до нее, его мозг отказывался работать, смертельный страх охватил его. Невыносимый могильный холод, поскольку на этот раз они имели дело с самой Смертью.

— Беги, Бенедикте! — вырвалось у него.

Она издала лишь жалобный стон, она понимала, что вся ответственность теперь лежит на ней, но была не в силах предпринять хоть что-нибудь. Аделе попыталась добежать до дома, но споткнулась о кочку и упала навзничь с отрывистым криком. Пристав замер на месте рядом с ними, он боролся между инстинктом самосохранения и чувством ответственности. Сандер хотел помочь Бенедикте, но знал, что теперь она презирает его, и поэтому стоял в нерешительности, охваченный страхом.

Теперь все четверо поняли: им пришел конец.

Паромщик был совсем рядом с Бенедикте, и ей казалось, что она сейчас потеряет сознание, так ужасно он выглядел. Ее губы беззвучно двигались, но она не смогла произнести ни единого слова, не вспомнила ничего, чувствуя один только бесконечный страх. И так же сильно она расстроилась из-за измены Сандера, эта скорбь накрыла все ее мысли черным платком.

Корень мандрагоры стал теперь ее единственной защитой, но и он был здесь как бумажная стена против шторма.

Она услышала, как пристав Свег шептал молитвы, но поняла, что они не возымеют никакого действия. Ничто. Ничто на свете не могло бы им теперь помочь!

В следующий момент все вздрогнули и поежились от ослепительного света, словно ударила молния, и в ушах у них загрохотало.

Раз за разом сверкали немилосердно-яркие молнии, воздух дрожал и раскалывался от взрывов так сильно, что ни один человек не вынес бы этого.

Призрак замер на ходу, не окончив последнего движения. Черты его лица исказились в таком же ужасе, как и у людей, которых он преследовал. Ведь это в него попадали эти ужасные огненные стрелы. Священника окружил мучительно яркий белый свет, и когда их ослепшие глаза снова смогли что-то различить, его корчили какие-то страшные судороги. Паромщик побледнел, стал тоньше, прозрачнее, в него попали еще две режущие глаз вспышки со звуком, от которого люди оглохли…

А потом все стихло.

Священник исчез. Ферьеусет был освобожден от своего жуткого паромщика.

Некоторое время они не могли пошевелиться. Затем повернулись направо, откуда пришли огненные молнии.

Там расстилался цветущий луг, освещенный утренним солнцем. А на лугу стоял самый красивый мужчина из всех, которых они видели до сих пор. Молодой парень с черными, как уголь, вьющимися волосами, одетый довольно просто в куртку и желтые бархатные брюки. Он улыбался им, и от этой улыбки на его загорелом лице у Аделе закружилась голова. Сандер, которого она до сих пор считала самым привлекательным мужчиной на свете, казался невзрачным рядом с этим красавцем.

Но незнакомец не смотрел на нее. К своей нескрываемой досаде Аделе заметила, что он поглощен этой Бенедикте.

— У тебя, я вижу, проблемы, — улыбнулся он девушке из рода Людей Льда.

Бенедикте напрягла память. Так давно! Так невероятно давно это было!

Тогда она была маленькой девочкой. Картина всплыла в памяти… Двор на Линде-аллее. Тот случай она пыталась забыть всю жизнь. Ульвар, этот ужасный Ульвар, который никогда ни с кем не был добр… Он крепко схватил ее. Приставил лезвие ножа к горлу. Произносил злобные слова. Слова, которые ранили ее больше, чем нож. Слова о том, что она ничтожество, с которой никто не захочет иметь дело. Что она самая уродливая на свете. Эти слова навсегда отложились в ее памяти и причиняли ей невыносимую боль, разрушая остатки уверенности в себе, — чувства, в котором каждый человек очень нуждается.

Ульвар тогда умер. Погиб от руки своего брата-близнеца. А брат проливал потом горькие слезы. Ведь он был единственным, кто по-настоящему любил Ульвара.

— Марко! — вскрикнула Бенедикте с благоговением в голосе, и трое остальных — Сандер, Свег и Аделе с удивлением посмотрели на нее. — Марко, неужели это действительно ты? Мы думали, что больше никогда тебя не увидим!

Он подошел к ней, мягко улыбаясь и взял за руку. Десять лет прошло с тех пор, как они в последний раз видели друг друга, но он остался прежним. Разве что стал немного старше, возмужал, естественно, но ах, как удивительно было видеть его снова! Бенедикте прижалась к его сильному плечу и тихо заплакала, это были слезы измученного, доверчивого человека.