Кэрри Вон - Китти и Полуночный час

— Я ваш большой фанат!

— Спасибо, — слабо произнесла я. Я должна была закричать. Просто закричать и прыгнуть в сторону, чтобы Кормак выбил дверь с оружием наготове. Но Джеймс ошеломил меня.

Джеймс не задавал вопросы, которые бы я задала знаменитости, окажись она в моём доме. К примеру, «как вы меня нашли?» или «почему вы здесь?». Он вёл себя так, словно не находил в этом ничего странного, словно такой визит был естественной частью его жизни. Жизни, где он постоянно делал звонки на ночное радио-шоу.

Он сутулился, опускаясь передо мной, словно в поклоне. Он должен был наклониться, чтобы стать ниже, чем я. Именно это он и сделал, демонстрируя подчинение одного волка пред другим. Он продолжил отводить взгляд. Его инстинкты взяли вверх.

Я бросила на него взгляд. Не угрожающий «я круче, чем ты», нет. Скорее изумлённый, взволнованный взгляд. Что мне делать с ним? Я не хотела, чтобы он трогал меня, но он медленно приближался, словно собираясь тронуть меня лапой, потереться, как делает подчинённый волк с тем, кого воспринимает как альфу. Я отстранилась.

Он съёжился, прижимая руки к телу, с грустными и полными боли глазами.

— Вы не понимаете, — сказал он. — Это... здорово. Этого я всегда хотел. Вы можете помочь мне. Вы другая — одна из нас, как мы — я никогда никого не встречал, кроме…

Он остановился и сглотнул. Его дыхание участилось.

— Кроме кого, Джеймс? — еле выдавила я.

— Кроме моей создательницы. Она помогала мне. Она сказала, что у меня может быть стая, если я убью другого оборотня и займу его место. Она сказала, что покажет мне. Я… я могу это сделать. Я знаю, что могу. Я практиковался. Но она не сказала мне куда пойти. Она…. она не должна встречаться со мной какое-то время. Но вы ведь поможете мне? Вы помогаете такому огромному числу людей.

Мне стало очень плохо. Джеймс нуждался в помощи, но я не могла ему помочь. А кто мог? Какая больница могла его содержать? Кто мог что сделать? Это был, конечно, человеческий разговор. Я вспомнила слова Кормака: «ты понимаешь, что мы должны убить этого парня». Как волк он переступил все границы. Как Зан. Но означает ли это, что нет никакого способа научить его правилам?

Джеймс поднял голову и посмотрел поверх моего плеча. В дверном проёме стоял Кормак.

— Норвиль, это он?

Я смогла лишь кивнуть.

Кормак поднял руку и выстрелил.

Я прыгнула в сторону. Джеймс уже бежал. Я думала, что он обернётся, попытаться отступить в дальний конец дома. Именно так я бы и поступила. Но он прыгнул вперёд, под радиус поражения оружия, оттолкнул Кормака и выскочил из дома.

Кормак ударился о дверную раму, но встал уже через секунду, развернулся и выстрел ещё два раза. Его рука осталась устойчивой, взгляд целился в мишень, чётко её отслеживая, словно Кормак сидел на треноге.

— Чёрт!

Он отвёл пистолет, когда Джеймс скрылся за углом дома.

Я побежала за Джеймсом, зная, что он, возможно, поджидает с другой стороны дома, чтобы заманить в засаду преследователя. Я не хотела терять его из виду. Кормак был прямо позади меня.

В полосе двора между двумя зданиями лежал след из одежды: джинсы, трусы и белая футболка, порванная в клочья. В нос ударил тёмный, дикий аромат: мускус, мех и пот недавно перекинувшегося ликантропа.

Я расстегнула молнию на джинсах и сняла их.

— Что ты делаешь?! — крикнул Кормак, замирая.

Я остановилась. Я не знала, справлюсь ли. Но у меня не было выбора.

— Я могу двигаться быстрее, если изменюсь. Это единственный способ не потерять его след.

«Волк может быть силой», сказал Ти Джей. Посмотрим.

Кормак открыл рот, начиная спорить. Но ничего не сказал. Его плечи резко поникли, и он отвёл взгляд. Я сняла рубашку и лифчик. Воздух был холодным, плечи покрылись гусиной кожей. Но внутри разливалось тепло. Мои мышцы напряглись, уже готовясь бежать, потому что я знала, что это означало; волчица знала, что это означало. Я хотела охотиться, и я нуждалась в ней. Я была готова. Она присела, наполняя меня нетерпением.

Кормак начал уходить.

— Постой! — крикнула я. — Я хочу, чтобы ты посмотрел.

— Зачем?! — резко выкрикнул он.

— Я хочу, чтобы ты запомнил мой облик и случайно не подстрелил.

— Если я когда-нибудь выстрелю в тебя, то это не будет случайно.

Я приблизилась к нему голая, не испытывая стыда. Я стояла на краю потустороннего мира, и человеческая мораль здесь не действовала. Я не знала как быть в такой ситуации, когда волчица смотрела моими глазами.

Я сделала шаг в сторону, не сводя с Кормака глаз.

— Вот твой шанс. Если ты решила перекидываться, то заканчивай побыстрей, а то мне всё время приходится оглядываться.

Я не знала, сколько времени я простояла, ожидая, что Кормак поднимет пушку и выстрелит мне в голову. Я стояла, раскинув руки, предлагая ему себя. Мой яркий взгляд не сочетался с моей слабостью. Но раз и навсегда, я должна выяснить, что Кормак захочет сделать.

— Будь осторожна, — наконец сказал он.

— Да. Ты тоже.

Я отвернулась и пошла к дальней части переулка.

— Не пытайся бороться с ним, Китти. Он крупнее, чем ты. Просто найди его, а остальное оставь на меня.

Я кивнула.

Удерживать её словно задерживать собственное дыхание. Как только я подумала стать волчицей, обращение началось. Ощущения, бегущие с током моей кровью, разбудили нервы и инстинкты, спящие большую часть времени. Любое время, кроме ночи в период полнолуния, я могла сдержать её. Но если бы я хотела обратиться, то просто должна была освободить дыхание, подумать о выдохе, и следующий вдох принадлежал бы уже ей.

Моя спина согнулась, по телу прошла первая конвульсия. Думай о воде, позволь ей скользить, и мех волнами расползётся по моей спине и рукам, иглы утыкают кожу. Я заворчала, блокируя боль. Когти, клыки, кости и мышцы…

Она дрожит, ероша мех и разминая мышцы.

Уши навостряются, и она поднимает голову, чтобы различить фигуру неподалёку. Он стоит на двух ногах и пахнет опасностью механической боли. Её другое «я» различает оружие, которое может убить её.

Её другое «я» также узнает его, опускает мех и сдерживает рык.

— Норвиль?

Напряжённость, беспокойство, страх. Она может взять его, убить, если надо. Он слаб. Но то оружие сильнее. Оно пахнет огнём.

— Ты здесь? Ты знаешь, кто я?

Тон полон сомнения в поисках заверения. Его беспокойство связано не с ней, а с тем, что есть другая опасность. Другой, бродяга, изгой. Она помнит.

Признав его как друга, она виляет хвостом.

— Боже правый, поверить не могу, что я это делаю.