В. Шефнер - Лачуга должника

Приняв это постановление, я взглянул на часы. Было десять минут одиннадцатого.

Тот, кто твердое принял решенье, Не подвластен любовной тоске, И, простив себе все прегрешенья, Он шагает вперед налегке!

Покинув времянку, я направился к дому Бываевых. Тетя Лира и Валик сидели на ступеньках крыльца. Тетя Лира была погружена в чтение "Медицины для всех". Валик держал в одной руке заграничный киножурнал; в другой руке его блестели большие портняжные ножницы. Он вырезал снимки кинокрасоток, чтобы потом наклеить их в свой альбом. Чем меньше одежды было на актрисе, тем больше у нее было шансов быть наклеенной. Здесь же на крылечке возлежал Хлюпик; он сонно и самодовольно жмурился.

- Валик, айда купаться! - пригласил я.

- Неохота,- ответил он.- Я весь в искусстве!

Тут тетя Лира на миг оторвалась от чтения и сказала:

- Павлик, хоть ты бы Филимону Федоровичу помог яму-то копать. А то ежели он один всю работу провернет, так потом за это целые пол-литра требовать станет.

- Слушаюсь! - ответил я и потопал к двум березам.

Дядя Филя уже успел кое-что сделать. Квадрат земли примерно два на два метра резко выделялся среди травы. Снятый дерн штабельком лежал в стороне; там же валялся хилый стволик непривившейся рябинки.

- Дядя Филя, дайте покопать,- попросил я.

- Копай, если не лень,- ответил он и передал мне лопату.

Я по штык вонзил ее в суглинистую почву. Работать было приятно. Все глубже становилась яма, и все росла горка земли возле нее. И вдруг мне показалось, что из ямы исходит неяркий, лиловатый, ритмично вспыхивающий и погасающий свет. Это, наверно, с неба какие-то отблески, подумал я и взглянул вверх. Но в просветы меж березовых ветвей виднелось безоблачное июльское небо.

- На кружку пива наработал,- молвил дядя Филя.- Давай-ка теперь я.

Когда я передал ему лопату, непонятные вспышки сразу же прекратились. Это мне просто почудилось, это из-за того, что я вчера очень много по лесу шлялся, решил я и направился к дому. Тетя Лира и Валик по-прежнему сидели на крыльце.

- И не надоело тебе этих кинотеток вырезать? - поддразнил я Валика.

- Тебя бы такая теточка поманила - семь верст бы за ней босиком бежал,огрызнулся он, показывая мне свежевырезанный снимок грудастой кинозвезды в бикини.

Но мне не нравились такие секс-бомбы. Я вспомнил Элу - ее умное, доброе и действительно красивое лицо, ее скромную улыбку… Я посмотрел на часы; если пойду быстрым-быстрым шагом, то поспею к Господской горке к одиннадцати. Я торопливо зашагал к калитке. И вдруг вчерашняя обида опять подкатила к сердцу. Я повернул обратно и направился к двум березам.

Дядя Филя стоял в яме по пояс и деловито выбрасывал лопатой сыроватую землю. Когда я сказал, что хочу сменить его, он согласился с какой-то поспешностью. Я с остервенением принялся за дело: работой мне хотелось отогнать обидные мысли. Слой сероватого суглинка кончился, лопата с чуть слышным хрустом входила в коричневатую влажную глину, прослоенную песком и мелкими камешками. И опять началось это непонятное мигание; оно стало явственнее и учащеннее. Впрочем, ничего неприятного в нем не было. Но все-таки странно… Я потер глаза, посмотрел на небо. Небо как небо.

- У меня в глазах мигает что-то,- признался я дяде Филе.

- И у тебя?! - удивился он.- Я думал, это только у меня. Потому как я вчера лекарств немного переел… Ну, давай я дорою. Теперь уж немного.

Я направился к крыльцу.

- Валик, идем к яме! Там мигание какое-то непонятное.

- Не разыгрывай! - ответил Валик.- Меня лично ни на какое мигание не поймаешь!

- Какое еще мигание? - недовольно спросила тетя Лира.

Послышался топот. Дядя Филя, волоча за собой лопату, бежал по тропинке. Поравнявшись с нами, он, тяжело дыша, произнес:

- Там мина или что… Я лопатой на железо наткнулся, а оттуда, из ямы-то, труба какая-то вылезать стала… Не взорвалась бы…

- Если сразу не взорвалась, значит, и не взорвется,- спокойно сказал Валик.- Пошли смотреть.

Мы с ним не пошли, а побежали. Тетя Лира и дядя Филя последовали за нами, но не столь торопливо.

Из середины ямы медленно и неуклонно выдвигался или, если хотите, вырастал стебель из чешуйчатого темно-зеленого металла. Он был толщиной с лыжную палку. Несмотря на полное безветрие, он слегка покачивался. С его чешуек опадали песчинки и комочки глины, причем они казались совсем сухими, хоть на дне ямы уже проступила почвенная вода. Вдруг откуда-то - вероятно, от этого металлического стебля - потянуло удивительно тонким и нежным запахом. В том аромате было что-то успокаивающее и, я бы сказал, проясняющее сознание. Я взглянул на супругов Бываевых, на Валика. На их лицах запечатлелось блаженное удивление - и ни тени испуга. Я тоже не ощущал никакого страха.

- Это не наша техника,- сказал вдруг Валик.- Это совсем не наше.

Таинственная трубка, вытянувшись из ямы примерно до уровня наших плеч, перестала расти. Цвет ее изменился на ярко-синий. Вокруг нее обвилась лиловатая световая спираль. Затем из-под земли послышался короткий щелчок, и на конце трубки возник небольшой радужный диск, по краю которого прорезались желтые зубчики, похожие на лепестки; они то сокращались, то увеличивались - будто дышали. Потом мы услышали бесстрастный и чистый голос:

"ВНИМАНИЕ! СЛУШАЙТЕ. ПОНИМАЙТЕ. ЗАПОМИНАЙТЕ.

Прикосновением лопаты к реагирующей трубке вы привели в действие контактную систему автономного агрегата. Агрегат не взрывоопасен, не радиоактивен, безопасен химически, биологически безвреден. Воспринимающая самонаучающаяся система агрегата действует со дня его заложения в грунт, что создало возможность объяснения с вами на вашем языке.

Агрегат заложен в почву вашей планеты научно-экспериментальной экспедицией с планеты (неразборчиво, одни гласные) четыреста пятьдесят восемь тысяч сто тридцать шесть лет сто сорок пять суток одиннадцать часов девятнадцать минут тридцать две секунды тому назад по земному времени. Глубина заложения, с учетом последующих наслоений, программирована на обнаружение агрегата разумными существами, владеющими металлическими орудиями труда.

В агрегате хранится сосуд с жидкостью, которую следует разделить на шесть равных доз и принять внутрь шести обитателям вашей планеты. Одна доза экстракта дает возможность живому млекопитающему, вне зависимости от его роста и веса, прожить один миллион лет, не более. От ядов, инфекций, катастроф, физических и психических травм экстракт не предохраняет. На пожилых омолаживающего действия не оказывает, фиксируя их в том возрасте, когда они приняли дозу. Принявшие экстракт в молодом возрасте, дожив до зрелого, стабилизируются и далее не стареют. По наследственности свойства экстракта не передаются.