Артем Каменистый - Самый страшный зверь

Огнива у Дирта не было, но при желании он бы мог развести костер и без него. Такое желание имелось, но нет времени. Уж очень долго придется возиться, а он здесь не праздно шатается. Погоня дышит в затылок, ему некогда отвлекаться на мелочи вроде приготовления пищи.

Широкий медный наконечник стрелы не очень-то помогал в разделке птицы. Дирт, немного помучившись, наточил его о шершавый камень, и дело пошло на лад. Не сказать, что вышел достойный заменитель ножа, но все же удобнее, чем рвать скользкое мясо голыми руками.

Хотя сырятину Дирт попробовал впервые, желудок не стал возражать, принял благосклонно. Рано спеющая жимолость — вот и вся еда, которая ему до сих пор попадалась. Начало лета — не лучшая пора для тех, кто любит как следует набить брюхо. Ни грибов толком не насобирать, ни ягод. Разве что ревень да корни лопуха, но и то и другое Дирт ненавидел как в сыром, так и в приготовленном виде. Хотя в Хеннигвиль таскал помногу, там голодных и непридирчивых ртов в любую пору хватало.

Подкрепившись, посидел немного на бережку. К еде надо относиться серьезно. Если перекусил, не стоит мчаться куда-то сломя голову, тем более если эта голова раскалывается от приступов с трудом переносимой боли.

А мчаться хотелось. Погоня двигалась неторопливо, но не останавливалась. Дирт вскоре после рассвета рассмотрел ее, дождавшись в подходящем месте, и как следует рассмотрел. Количество преследователей не уменьшилось, раненых или покалеченных среди них не наблюдалось. К ним даже подкрепление пришло. Правда, спайдеры о нем вряд ли догадываются.

Тот самый хромоногий волк. Далековато забрался от побережья. Зачем идет вслед за Диртом? Из любопытства? В пустое любопытство не верилось, ведь лесные обитатели практичны, как никто. Значит, у хищника есть причина так себя вести. Какая? Очень может быть, что хранитель разоренного Хеннигвиля где-то неподалеку. Как бывает у всякого властелина, у этого имелась своя свита. Кто-то просто нахлебник, а кого-то прельщает вспугнутое при шуме тяжелых шагов травоядное зверье. Олень, если помчался от кого-то в испуге, то бежит сломя голову, мало что соображая и выдавая себя шумом на всю округу. Даже у хромого волка появляется шанс перехватить не на шутку разволновавшуюся добычу.

Поднявшись, Дирт посмотрел наверх. Там, с вершины холма, должно быть, прекрасные виды открываются. Возможно, он даже сможет увидеть краешек той самой болотистой долины, о которой не один раз рассказывал лэрд Далсер. На дальнем ее краю возвышаются руины погибшего города. Он куда больше Хеннигвиля, но это не спасло его от такой же участи.

Дирт эту долину непременно увидит. Но только после того, как освободит схваченных хеннигвильцев, иначе сгинут там заодно со спайдерами.

План, постепенно созревший в голове по итогам первого, странного сна, был безумным. Лишь у Дирта имелся шанс уцелеть при его реализации.

Шанс, надо признать, спорный.

И еще одно смущает. Дэгфинн в числе пленников. Уж он-то единственный, кто может знать, чем опасно место, в которое Дирт замыслил завести преследователей. Не раз доводилось слышать, как лэрд Далсер разговаривал с преподобным на самые разные темы. Особенно ему нравилось высмеивать пустые страхи хеннигвильцев, которые боялись мнимого, хотя вокруг полным-полно настоящих опасностей.

Лэрд Далсер много чего знал о Такалиде и при всей своей скрытности нередко делился этими знаниями со всеми желающими.

В самом начале подъема Дирт наткнулся на свежий след Зверя и улыбнулся, очередной раз убедившись в своей прозорливости.

Хромоногий волк недаром забрел в эти места. Владыка леса без свиты из хищников бродит редко.

Даскотелли приподнял трясущийся подбородок, остро отточенным ножом провел слева направо, располосовав горло до шейных позвонков. Старуха раскрыла рот в беззвучном крике, подняла руки, схватилась за хлещущую кровью тонкую рану. Убийца, ухмыльнувшись, с силой пнул жертву в спину. Та завалилась с колен, задергалась, растянулась на куцей траве.

— Сама толстая, а горло тоненькое совсем, будто у девочки, ни складок, ни жирка, — оскалившись нервной усмешкой изрек Даскотелли.

— Она не толстая, а пухлая, — не согласился Бартолло. — Больная, наверное.

Мади при виде жуткого в своей жестокости, немыслимого для хеннигвильцев зрелища вырвало, кузнец искривил попорченную огнем физиономию, а преподобный начал неистово молиться. Патавилетти, оценив реакцию пленников, эффектом остался доволен. Он не считал себя кровожадным, но одно дело, когда убиваешь походя, без смысла, и совсем другое, если по необходимости. Плаксивая старуха задерживала движение отряда, к тому же оставшиеся трижды подумают перед тем, как начинать волочить ноги от усталости. Побегут как миленькие, и будут бежать, пока им не прикажут остановиться.

Подойдя к магу, воин поинтересовался:

— Почему мы убили ее именно здесь? Ведь еще вчера из-за нее еле плелись. Все уже тогда было понятно.

Мексарош кивнул в сторону полосы густого кустарника, тянущейся выше по склону:

— Мальчишка там. Он все видел. И это хорошо.

— Вы специально дожидались момента, чтобы прирезать ее у него на глазах?

— Да.

— Но зачем?

— Она глупа. И бесполезна. Обуза для отряда.

— Это как раз понятно. Я к тому, что зачем убивать ее именно перед ним? Какой в этом смысл?

— Патавилетти, ты становишься не в меру любопытным. Раньше за тобой такого не замечалось.

— Мне не понравились слова дмарта о том, что мальчишка всех нас убьет.

— Смешно верить в такую чушь.

— Но вы сами сказали, что дмарт при этом не врал. Он верил в то, что говорил. Возможно, знает что-то, чего не знаем мы.

— Ерунда. Дмарты очень любят верить в самую нелепую чушь. Одни их рассказы о страшном здешнем Звере чего стоят.

— Но здесь и правда могут жить неведомые звери. Ребята не раз видели в лесу странные следы. Так и не смогли понять, кто их оставил. И следы эти принадлежат очень крупному животному.

— На Такалиде хватает зверья, которое можно встретить только здесь. Но разве это причина, чтобы из тупой твари делать чуть ли не божество, которому подчиняются лес и море? Дмарты беспросветно глупы.

— Не хочу с этим спорить, но я в ответе за своих людей, и за вас тоже. Мы и так потеряли слишком многих, надо хотя бы оставшихся привести назад всех до единого. А для этого надо хорошо понимать, что происходит. Вас я не понимаю, и это меня волнует.

Маг указал пальцем на кусты:

— Мальчишка вырос среди дмартов. Для вас смерть — это работа, для него — самый страшный кошмар. Нечто почти немыслимое. Лишь воспитанием Далсера можно объяснить, что он поднял руку на твоих людей. Вспомни, все, кто оказывал сопротивление при захвате селения, были далеко не юношеского возраста. Возможно, в молодости жили другой жизнью и не все успели забыть. А Дирт совсем не такой, он не помнит, что бывает иначе. Эту женщину он знал, ее гибель не лучшим образом отразится на его душевном состоянии. А чем хуже ему, тем лучше для нас.