Тереза Тур - Мой ректор военной академии (СИ)

— Коллеги, значит, — улыбнулся он мне. — Тогда становится понятным ваш интерес к моим книгам. И как вам?

— Все лукавят, — пожала я плечами. — И у вас, и у нас… В преподавании истории, как я понимаю, чаще всего всех интересует, как воспитать подрастающее поколение в нужном ключе — а не истина.

— Это плохо?

— Это так, как оно есть, — не поддалась я на явную провокацию. — Как мы понимаем, в любом историческом событии будет столько правд, сколько было участников конфликта. А превалирующей будет правда выигравшей стороны…

— И на героических примерах дети лучше воспитываются…

— Да кто его знает, на чем лучше воспитываются дети. И воспитываются ли они вообще. Или воспитывают нас…

Я стояла в спальне, рассматриваю картину, которая висела на стене. Это был тот самый пейзаж, который мне так понравился в магазине. Улыбалась, качала головой — и вытирала слезы. Да… что-то, а такого в моей жизни еще не было.

Через какое-то время услышала негромкое гудение в гостиной — и вышла посмотреть, кто это. Предчувствия меня не обманули — это был мой жених.

— Пришлось портал строить, чтобы всему дому не сообщать, где я намерен провести ночь, — улыбнулся он мне.

— Я так подозреваю, все и так в курсе…

— Или ты настаиваешь, чтобы мы месяц до свадьбы?.. — он посмотрел на меня испытывающе.

Я рассмеялась, вспомнив прошедшие сутки:

— Думаю, это бессмысленно… — и подошла к нему, чтобы поцеловать.

Он явно был из душа — даже волосы были еще влажные. Свежевыбрит. В темно-синей, почти черной пижаме… Я разве что не мурлыкала, прижимаясь к его телу все сильнее и сильнее…

— Ты прекрасна, — прошептал он между поцелуями.

А потом он огорошил меня:

— Завтра у нас семейный ужин в честь помолвки. Будет отец, — и прозвучало это у него так легко, как бы между прочим.

Я со свистом втянула воздух, сказала:

— Погоди… — и ушла из своей спальни.

А что? Я тоже человек. И мне, в конце концов, надо выпить. И получается зря я сдерживалась целый день. Поэтому я отправилась через весь дом, в парадную гостиную, где собственно алкогольные запасы и хранились. Не в спальню же к милорду я направляюсь — значит, имею право. Взяла графинчик с вишневкой — сладенько и градусов двадцать пять — уже хорошо. Выпила бокальчик. Подумала, прислушиваясь к ощущениям. Кивнула. Взяла свой бокал, захватила второй — я не жадная. И потопала наверх. К себе.

Милорд выглядел обеспокоенным.

— Ты не сбежала… — поднялся он мне навстречу.

Я нахмурилась — почему-то такой простой, но здравой во многом мысли, мне в голову не пришло.

— Будете? — помахала я перед ним добычей.

— Да, — согласился он.

— Вот и хорошо, — я налила нам вишневки, подала ему бокал, взяла свой, уселась в кресло. Выпила.

— Ника, — он бесцеремонно вытащил меня из кресла, уселся сам, посадил меня на колени и прижал к себе. — Почему мне кажется, что ты не радуешься?

— Я радуюсь, — и потянула ручонки к бокальчику, чтобы снова его наполнить.

— Что тебя гнетет? Что я окажусь плохим мужем?

— Сам факт, что я подпустила вас…

— Ника, — угрожающе протянул он.

— Тебя… Я подпустила тебя так близко.

— Ну, на счет «подпустила» я бы поспорил… — он провел губами по моей шее. — По-моему, я пробился сам.

— Милорд…

— По имени, Ника. Пожалуйста…

Я тихонько вздохнула.

— Слишком давлю? — догадался он. — Прости. Но когда ты смеешься, и запрокидываешь голову наверх — мне трудно удержаться, чтобы не начать тебя целовать. Когда в твоих волосах запутывается лучик солнца — они начинают гореть золотом. И мне так хочется слышать, как ты называешь меня по имени, как близкого человека…

— Ричард, — прошептала я — и прижалась к его губам.

— Ты меня любишь?

— Да, — выдохнула я.

— Тогда почему ты не хочешь за меня замуж? Потому что я — бастард?

— Кто — бастард? — я даже в себя пришла — и вишневка в голове перестала приятно шуметь. Что ж ты будешь делать… Как не вовремя…

— Я, — печально ответил милорд Верд.

Хихикнула, вспомнив этапы славного пути и свое первое замужество. Прошептала:

— Прости, — и захохотала в голос.

— И что в этом смешного?

— В этом — ничего. Я над собой смеюсь… Просто я Павлом была сильно беременная, когда замуж выходила. И то свадьба получилось, потому что мой отец очень сильно настоял. Так что от меня осуждения ждать не приходится. Сама чуть было…

— Тогда — почему?

— Дело не в тебе. Дело в том, что я замуж вообще не стремлюсь. Просто, если это плата за то, чтобы быть с тобой… Ну что ж. Так тому и быть.

— Не понимаю, — взъерошил он волосы.

— Не надо понимать, — прижалась я губами к его ключице, расстегнув несколько пуговиц на рубашке — просто люби…

— И вот что ты не переоделась, — ворчал он, вытряхнув меня из платья и опять воюя с корсетом. — Я все-таки найму тебе личную горничную.

— И она будет мелькать у меня в комнатах, высматривая — пришел ты — или мы еще тебя ожидаем?!

— Тебя очень тревожат слуги?

— Не то, чтобы тревожат. Просто ощущение того, что за тобой постоянно наблюдают. Знают, что ты делаешь. Непривычно.

— Да? А я уже не замечаю. Ну, кроме каких-то вопиющих случаев.

— Что же ты тогда столько экономок за год сменил?

— Тебя искал…

В его пустом доме я чувствовала себя как-то поувереннее. А здесь… Я не могла избавиться от мысли, что за стенкой спят слуги, где-то недалеко — комнаты мальчишек. Поэтому я вздрагивала на каждый скрип кровати и все время прислушивалась — не зашел ли кто-нибудь в мою маленькую гостиную.

— Что? — спросил у меня Ричард. — Почему ты такая встревоженная?

— Слышимость в доме слишком хорошая. И дверь мы не закрыли.

Он тихонько рассмеялся:

— Ты смешная…

Но поднялся и пошел закрывать дверь. Потом на секунду задержался возле кровати, чтобы щелкнуть пальцами, и гордо сообщил мне:

— Все… Эта комната отрезана от всего остального дома. Тут можно хоть громить все — никто ничего не услышит. Ника? Почему ты плачешь?

— От счастья… Спасибо, — и я стала покрывать его тело поцелуями, я просто обезумела — и все шептала и шептала, — спасибо тебе…

ГЛАВА 24

В семь утра, войдя на кухню, я обрадовала всех тем замечательнейшим фактом, что через двенадцать часов у нас простенько так, по-семейному ужинает император Фредерик Тигверд.

Честно говоря, я думала, что сейчас начнется имперский бунт — бессмысленный и беспощадный. Это со стороны женщин. Мужчины же просто напьются… И срочно свалят из дома.