Маргарита Блинова - Забавно быть студентом

Я с большим скепсисом посмотрела в сторону «самого сильного воина на Темных землях», а именно, на худенькую брюнетку в костюме из бордовой кожи, со вселенской скукой на симпатичном личике наблюдающую за гостями, и пожала плечами. Не мне судить о боевой мощи!

Поскучав еще немного, я неожиданно заметила в противоположном конце зала знакомую блондинистую макушку Хорста. Воровато оглянувшись на Эмилию и Юлика, которые поклялись ни на шаг от меня не отходить, я сделала крохотный шажок в сторону, прячась за спинами трех увлеченных разговором Темных. Постояла пару секунд, переводя дыхание, и, убедившись, что никто моего исчезновения не заметил, едва ли не вприпрыжку рванула к Доставале.

«Похудел, бедняжка», — покачало головой сострадание.

«Возможно, есть какая-то зависимость между Светимостью и физическим состоянием, — предположил здравый смысл. — Гаснет Светимость — ухудшается самочувствие, снижается вес».

«Да пофиг! — заорало либидо. — Главное, чтоб темперамент не угас!»

Старательно сдерживая рвущуюся наружу улыбку, я быстро сокращала разделяющее нас расстояние, как вдруг заметила Натку в окружении трех дам. Со стороны ведьмочка напоминала росомаху, загнанную в угол, то есть была полна решимости вцепиться в кого-нибудь когтями. Раздраженно чертыхаясь и поминая нехорошими словами Рене, бросившего ведьмочку, я с милой улыбкой принялась спасать ситуацию.

— Добрый вечер, дамы.

«Дамы» смерили все мои полтора метра оценивающим взглядом и благосклонно кивнули. Продолжая растягивать губы в улыбке, я нарочно встала между Темными и раскрасневшейся от еле сдерживаемого гнева Наткой.

— Это потрясающий вечер! — излучая позитив, принялась тарахтеть я. — Должна признать, здесь на Темных землях умеют развлекаться…

Подруга за моей спиной сдавленно хрюкнула, вспомнив, какими нелицеприятными комментариями я крыла этот «потрясающий вечер» еще пару часов назад, стараясь влезть в бальное платье.

Троица дамочек, видимо, тоже заметила лицемерие в моих словах, поэтому пришлось приправить откровенную ложь полуправдой.

— Но особенно поразил меня снег!

— Вы серьезно? — удивленно приподняла брови одна из женщин.

— Ну как же, — мне даже не надо играть удивление. — Он ведь черный…

Дамы переглянулись и удивленно захлопали длинными ресницами.

— Черный, — кивнула слегка полноватая брюнетка. — А разве у вас нет?

— Ну что вы! — горячо заявила я и принялась рассказывать об инее на окнах, о сугробах по пояс, тоже, кстати, белых, а также о белоснежных покровах, укрывающих деревья и кусты зимой.

Женщины слушали, вытаращив глаза и открыв рот от изумления, поэтому, вспомнив школьный курс по окружающему миру, я с воодушевлением принялась задвигать темной (во всех смыслах этого слова) общественности об агрегатных состояниях воды, структуре снежинок и прочем безобразии.

— А у нас снег черный… — вот и все, что сообщили пораженные до глубин печенок женщины после моей десятиминутной лекции.

«И стоило распинаться?» — посетовал внутренний оратор и ушел плакаться к пессимизму.

— Кто бы мог подумать, что наши земли получили свое название лишь по цвету снежинок, — подвела промежуточные итоги я и, дежурно улыбнувшись, потащила заметно успокоившуюся ведьмочку к столикам с выпивкой.

— Линка, — с благодарностью сжала мою руку ведьмочка, как только мы отошли, — поклянись, что, если по возвращению домой после всего этого кошмара я вдруг испугаюсь и брошу Рене, ты будешь порицать меня только мысленно, внешне продолжая лицемерно улыбаться и утирать мои горькие слезы. Обещаешь?

Я покосилась на подругу и прибавила шаг.

— А давай мы лучше тяпнем по маленькой…

— Линка, я тебе так завидую! — призналась Натка, одним махом осушая бокал с местным аналогом медовухи.

— Че эт вдруг? — фыркнула я, зорко следя за Юликом.

Дядюшка Эмилии позвал моего кавалера за карточный стол, и теперь эльф виртуозно обыгрывал пятерых Темных. Не то, чтобы мне не был по душе шулерский успех приятеля, просто в душе зрело опасение, что игра закончится коллективным избиением эльфийского дипломата.

— Я же с тобой пять лет бок о бок прожила и даже не подозревала, что ты можешь быть такой благо… ик! воспитанной.

«Бамболейло!» — заголосила во мне эта самая благовоспитанность, размахивая бутылочкой экспроприированной у пессимизма валерьянки.

Оторвавшись от созерцания столика с картежниками, вздыхаю и концентрируюсь на подруге, пьющей уже третий бокал.

— Линка-а-а! — схватила меня за руку ведьмочка. — Ну, посмотри на себя: прическа, платье, украшение, макияж… Ты же настоящая леди, а я кто?

— Кто?

— А я неловкий алконавт, недостойный называться невестой Рене, — с надрывом произнесла Наточка.

— Натусь, ты бы закусывала.

Ведьмочка послушно кивнула и потянулась к блюду со странными приторно — сладкими фруктами темно — фиолетового цвета.

— Знаешь, какое первое впечатление составили обо мне родственники Рене? — вздохнула ведьмочка.

— Что ты самая чудесная и веселая? — робко улыбаюсь я.

— Ну-ну… — скептически протянула подруга. — Это после того, как я нечаянно вылила на свекровь бокал шампанского, а брата Рене обозвала сморщенным стручком?

Я ободряюще похлопываю подругу по руке и вздыхаю. Знакомство и впрямь прошло не слишком гладко. Всегда такая ловкая и грациозная Наточка на нервной почве стала спотыкаться на ровном месте, а уж что она наговорила бабушке профессора Дарона!

И пока Натка под моим чутким присмотром кручинилась у стойки с напитками, Темный общался по душам с родственниками, устроившими после знакомства с невестой маленький семейный бунт.

По залу уже поползли злые, насмешливые шепотки, что союза между Темным и Светлой не будет, а кое-кто из незамужних девиц с облегчением выдохнул. Но самое отвратительное во всей этой истории то, что я понятия не имела, как сгладить возникшую ситуацию.

— Линка, — к нам подбегает запыхавшийся Кебил, — тебе срочно нужно уйти.

Мы с Наткой кидаем на него испепеляющий взгляд, но Темный опадать горкой пепла не собирается.

— Я серьезно! Линке срочно надо свалить… желательно обратно на Светлые земли!

Темный достаточно грубо хватает мой локоть, но тут его взгляд падает на что-то за моей спиной, и парень со вздохом бросает неудачную попытку выдворить меня из зала.

— Так… так… так… — слышу я знакомый голос, оборачиваюсь на звук, и губы как-то сами собой растягиваются в саркастической улыбочке.

— О! Хорст пожаловал!