Семена страха - Татьяна Осипова
— А почему же эти господа так всё для себя устроили, а нас бросили умирать в городах? — неожиданно спросила Монета. — Ты не думал, что когда-нибудь они вернутся, хозяева этих убежищ?
Коснулся её плеч, вздохнул, понимая, что девчонка много не знала о мотивах той войны. Когда из-за недоговорённостей и амбиций, алчности и жажды власти маленький конфликт на границе перерос в настоящую войну.
— Когда-нибудь мы расскажем вам и вашим детям о той войне. — Шелест смотрел в глаза Монеты и в этом взгляде, чистых глазах чувствовалась вся многолетняя боль мужчины. Вдруг подумала, что если не окончить этот разговор, старший заплачет. — Был момент, когда заговорили о мире. Переговоры сорвались, и на города обрушилась бойня с новой силой. Ничего не получилось остановить, стало только хуже. Вот так мы и потеряли планету, девочка. Да, остались какие-то не затронутые войной и последствиями биологического оружия районы. Их нет ни на одной карте. И нам сейчас просто повезло. Хотя и в Питер, и в другой город рано или поздно придёт мир. Зомби и мутанты уйдут в прошлое. Мы же выжили.
— Это точно, Шелест.
Прыщ ждал и переминался с ноги на ногу, всё размышлял, что Монета слишком перестраховывается. И тут же сам отвечал себе, что битый всегда будет блокировать новый удар. Двери открылись. Первой из поезда вышла Монета, следом за ней Механик и Шелест. Из вагонов с опаской спускались люди: мужчины, женщины, дети. Все замерли в нерешительности, глядя на незнакомцев в кожаных латах.
Глава выживших пассажиров поезда обратился к людям, говоря, что пора следовать за ним в убежище. Кто-то так и остался стоять на перроне, разглядывая голубей, опустившихся на высокие фонари и наблюдающими за незваными гостями. Одни вернулись в вагоны, складывали нехитрые пожитки, припасы. Другие растерянно стояли внутри, не зная, что брать с собой. Микки решил взять инициативу в свои руки, за ним последовал Механик. Монета так и стояла глядя на главу клана серых соек. Разглядывала женщину, казавшуюся ей сильной и доброй. Поначалу девушка не доверяли этим людям, она и сейчас опасалась подвоха. Жизнь научила её быть осторожной. Поэтому и выжила. Глаза её и Прыща встретились. Губы парня тронула улыбка.
— Всё будет хорошо, — тихо проговорил и заключил девушку в объятиях.
На сборы ушло немного времени. Последним кабину машиниста покинул Слесарь. Подошёл к дочери и мотнул головой в сторону поезда:
— Закрывай.
Она кивнула в ответ и направилась к железному составу, зная, что достаточно прикосновения. Двери во всех вагонах захлопнулись. Локомотив издал шипящий, точно вздох живого существа звук и застыл. Словно сердце машины остановилось. Не навсегда, а на время, пока хозяйка поезда снова не запустит его. Монета смотрела на стеклянные покрытые пылью фары, напоминавшие грустные глаза огромного зверя и, обернувшись, улыбнулась.
Как выяснилось, клан серых соек обитал в дальней стороне огромной станции. Вход в убежище для «избранных» уходил глубоко под землю. Выходил на побережье Чёрного моря. Слесарь не угадал, что это за море, предполагая, что поезд направился к Каспийскому берегу.
Расположились в бывшем здании вокзала, где так же кругом царил порядок, и запустение не казалось причиной апокалипсиса. В чистом зале вокруг длинного стола расставлены кресла, которые сдвинули и теперь он напоминал место переговоров.
— Код у вас есть, — говорила Сова, — а пока хотелось бы просто немного поговорить, познакомиться. Долго мы находились в этой вынужденной изоляции и чтобы вы понимали, у нас здесь свои порядки. В любом случае закон превыше всего, и мы не жестокие люди. У каждого свои обязанности, поэтому это место сплотило нас и, думаю, вы понимаете. Раньше это место люди называли Абхазия, — пояснила глава серых соек. — Район реки Ингур. Если пройти около пятнадцати километров, можно выйти к ней. Мост через старый пункт Таглан разрушен, но может, это и к лучшему. Потому что я не уверена, что на той стороне не было столкновений с ордами ходячих мертвецов. Мы не стали отправлять людей на ту сторону. Но стало любопытно, остались ли за Ингуром выжившие.
— Вы всё-таки были там? — поинтересовался Микки. Сова покачала головой, рассказывая о найденных дронах и о том, как с нескольких попыток удалось исследовать ту область бывшей Абхазо-грузинской границы.
— Город оказался в запустении. На улицах трупы людей и животных. Хорошо, что я не отправила туда поисковый отряд. Инфекция пугает до сих пор моих людей и не напрасно. Не хватало нам в этом спокойном месте вспышки зомби-вируса.
Шелест пожал плечами, согласившись с Совой и в то же время поинтересовался, есть ли у них какие-то тесты для проведения исследования. Глава серых соек ответила утвердительно.
— Я бы рекомендовала вашим людям пройти тест прежде, чем перешагнуть порог своего убежища. Это ради общего блага. Новое общество, мир и свободная от вируса зона — ответственность.
Шелест глянул в сторону Прыща, вспомнил о Пуговке и людях с Залива, подумав, что же говорить тем, кто уже не может называться человеком и является носителем мутировавшей ДНК. Товарищи Риса все поголовно были укушены и выжили. Приобрели кое-какие способности и стали новым видом. Хотя по наружности ничем не отличались от других.
— Согласен, но разве тест покажет кто человек, а кто зомби? — зачем-то спросил Прыщ, перепрыгнув мысли старшего группы. Шелест хотел осторожно спросить Сову о мутантах, которыми стали его люди. Пацан же мог испортить всё дело.
— Покажет, — кивнула Сова. — Знаем, что у некоторых людей появился после укуса иммунитет и с виду они, такие как мы. Однако не стоит заблуждаться. Придёт время и спящий ген может превратить мутанта в настоящего зомби.
— Тогда вам не повезло, — как-то зло отозвался Прыщ. А Микки незаметно пнул его по ботинку.
Сова улыбнулась так по-доброму и сказала, что тест должны пройти все. Если среди пассажиров есть носители ДНК зомби, эти люди не будут изгнаны, за ними просто необходимо наблюдать.
— А разве случалось, что носитель обращался? — спросил на этот раз Шелест. — У нас в Питере таких называли «выродками» на одной из станций. Иной раз страх превращает людей в худших извергов. Не хотелось бы, чтобы мои люди, среди которых есть носители, испытывали на себя хоть какую-то дискриминацию.
— Вы, конечно
