Мир лабиринта и костей (СИ) - Коткин
— Скажи, если что-то не понравится.
Фортинбрас сумел только кивнуть: горячие мягкие пальцы Пайпер коснулись его живота, потянули одежду вверх мучительно медленно, будто бы дразня. Это ощущение было совершенно новым, ни с чем не сравнимым: словно тепло внутри, медленно наполняющее его, стало настоящим пожаром. Пайпер дотянула ткань до его лица и, улыбнувшись, потянула ещё выше, сняла тунику через голову и руки и отложила её в сторону.
— Как и всегда, — сказала она, медленно ведя пальцем от линии штанов к его шее, — выглядишь прекрасно.
Остановив палец на его ключице, Пайпер наклонилась и поцеловала выбранное место. Шёлковые волосы скользнули вниз, коснулись его кожи. С губ Фортинбрас сорвался полустон-полухрип, из-за которого он тут же захотел заткнуть себя. Пайпер, подняв на него глаза, оставила поцелуй чуть выше ключицы, на шее, под челюстью, на мочке уха. Она покрывала поцелуями всё его лицо, действуя то быстро и решительно, то неспеша и будто бы неуверенно, однако каждый поцелуй заставлял Фортинбраса желать большего.
Он не знал, нормально ли это. Его тело не передаёт его? Не реагирует как-то странно, неестественно? Пайпер целовала его, прикусывала кожу на шее, смеялась ему в губы и спрашивала, нравится ли ему, и Фортинбрас отвечал, что впервые чувствует себя так хорошо. Он целовал её в ответ, гладил её спину и живот, с каждым мгновением всё ближе подбираясь к кромке рубашки, и всё же думал, что с ним что-то не так. Почему его мысли так быстро переключились с одного на другое? И разве он не должен сделать нечто настолько же потрясающее, чтобы доставить Пайпер удовольствие?
Словно прочитав его мысли, Пайпер остановилась, шумно выдохнула и выпрямилась. Она смотрела на него, затуманенным взглядом отводя каждый контур его тела, так долго, — должно быть, вечность, не меньше, — что Фортинбрас, наконец, в полной мере осознал, что с ним не так.
— Можно? — тихо спросила Пайпер.
Фортинбрас кивнул, сжав челюсти. Пайпер, отведя руку назад, но всё ещё не сводя взгляда с его лица, пальцами коснулась его окрепшего члена.
Магнус, пытавшийся посвящать его в области интимной близости между двумя людьми, никогда не говорил, что это так приятно.
Всего одно прикосновение, а Фортинбрас уже был готов сделать что угодно, лишь бы оно повторилось. Оно, конечно, тоже было странным, непривычным, но от мысли, что его касалась Пайпер, а не кто-либо другой, оно становилось только лучшее, приятнее и желаннее.
Но было ли это нормальным?.. Фортинбрас не знал.
— Не волнуйся, — сказала Пайпер, будто вновь прочитала его мысли — хотя, может быть, то была магия, которая всё разрасталась, заполняла собой комнату и заставляла дрожать сам воздух. — Всё будет хорошо.
С этими словами она, всё ещё улыбаясь, стянула рубашку, сняла короткий топ, — не корсет и не ткань, которой великанши утягивали грудь, — и посмотрела на него сверху вниз. Фортинбрас шумно выдохнул, стараясь не опускать взгляда: он точно знал, что у людей не принято просто так пялится на обнажённые тела. Великаны понимали, что тело — это лишь тело, и в нём нет ничего особенного, но с людьми всё иначе. К тому же, это был не кто-нибудь, а Пайпер.
Он не хотел оскорбить её или сделать больно. Он хотел, чтобы она знала, насколько она прекрасна и восхитительна.
Фортинбрас аккуратно коснулся пальцами её талии, провёл ладонью выше и остановился на плече, возле линии шрамов. Их оставил Маракс, когда несколько месяцев назад напал на Пайпер во Втором мире, и демоны в Башне только добавили к ним новых. Никакая магия не смогла убрать их. Шрамы остались с ней навсегда, но Фортинбрас впервые видел, чтобы она из-за этого нервничала. На приветственном пире, на коронации короля Джулиана и на празднестве в Тоноаке Пайпер ничуть не переживала из-за того, что платья открывали её израненные плечи. Переживала она только сейчас.
Фортинбрас приподнялся на одном локте, протянул вторую руку и, наклонив голову Пайпер к себе, крепко поцеловал её. Пайпер ответила на поцелуй, запустила пальцы ему в волосы, царапнула кожу головы и одновременно прикусила его нижнюю губу так, что Фортинбрас застонал — это было неожиданно даже для него самого. Действие скорее инстинктивное, чем рациональное, точное такое, которое Фортинбрас никогда бы не совершил, будучи в здравом уме. Пайпер, должно быть, очаровала его, а он этого и не заметил, охваченный желанием, которое постепенно заполняло пустоту внутри него.
Она целовала его в губы, шею и грудь, горячими ладонями касалась кожи и проводила плавные линии языком, из-за чего Фортинбрасу было всё труднее контролировать голос и стоны, то и дело срывавшиеся с губ.
Это невозможно. Как обычная земная девушка может доводить его до такого беспомощного и одновременно невероятного состояния?
Это невозможно и восхитительно.
Пайпер перехватила его руку, которой он плавно коснулся её груди, и направила её ниже, устраивая между своих ног. Фортинбрас сглотнул, поймав её горящий взгляд, и пальцем подцепил и оттянул край её чёрных штанов. Пайпер всё ещё смотрела ему в глаза, дышала громко, прерывисто, едва не сорвалась на протяжный стон, когда его пальцы оттянули ткань ещё ниже и коснулись её нижнего белья.
— Секунду, — выдохнула Пайпер, приложив свой лоб к его.
Она выпрямилась и, впервые за всё это время покраснев, — из-за чего Фортинбрас, право слово, окончательно растерялся, — избавилась от всей остальной одежды так быстро, будто не давала себе даже лишнего мгновения на сомнения. Пайпер вновь расположилась на нём, протянула его к себе и поцеловала, на этот раз глубже и требовательнее, настырно запустив язык ему в рот.
Это невозможно и восхитительно.
Фортинбрас желал большего. Поцелуи всё ещё казались ему невероятными, чарующими и завлекающими, но он хотел большего. Не столько для себя, сколько для Пайпер: от мысли, что он действительно может ответить на её ласки и доставить ей удовольствие, его дыхание сбилось. Пальцы вновь пробежались по коже, покрывшейся мурашками, к талии и бёдрам, застыли, едва коснувшись её лона. Искрящимися от магии глазами Фортинбрас посмотрел на Пайпер, и она, прикрыв глаза, рвано кивнула, крепче вцепилась в его плечи и волосы, когда он медленно ввёл в неё один палец. Внутри неё было обжигающе влажно, и Фортинбрасу, ракс его
