Обороты (СИ) - Чар София
Не было дела до них и Шарриашу, но напоследок он все же обвел собравшихся здесь, у командной точки, тяжелым взглядом желтых глаз. И от этого взгляда некоторые потупились, читая в нем предостережение и угрозу.
Удобнее перехватив древко оружия, Шарриаш, в сопровождении еще нескольких нагов, направился вперед. Под шум приветствий, которыми осыпали его врага, захватчика и плебея, благородный Шарриаш уверенно миновал ряды своих воинов. Люди, наги, все они провожали наагаи напряженными взглядами. Никто не знал, чего ожидать.
– Наагаи!
Одинокий крик со стороны правой фаланги донесся слабым эхом. Его мог бы не расслышать никто, но в центре его подхватили сразу три голоса и несколько криков от левой фаланги.
– Наагаи!
Вначале одиночные крики с каждым мгновением крепчали. Один за другим, воины подхватывали крик и в момент, когда колесница Шарриаша отделилась от линии других колесниц, этот крик уже не мог заглушить приветственный шум войск противника.
Пожалуй, единственным, кто не слышал этого грохота был сам Шарриаш. Уверенно правя парой лошадей, он не сводил взгляда с противника. Того, кто убил его отца, свел в могилу мать, желал привести к бесчестью сестру.
Ладони сжимались все сильнее и только усилием воли удавалось подавить ярость. Ей в битве места не было.
Оборот за оборотом колеса, колесница приближала Ссашиха к выкормышу кшерхов. С каждым мгновением его фигура становилась все более четкой, пока наг не зашипел от ярости. Прошли обороты, утекло столько воды, сменилось столько дней и ночей, но он все еще прекрасно помнил проклятого кшерха, едва не отнявшего у него наагайше.
Та же стать, то же лицо и даже движения… Резко натянув поводья, Ссаших сжал губы, единственный уцелевший глаз полыхнул яростным весельем.
Та же стать – та же смерть.
Колесница Шарриаша замерла шагах в двадцати от колесницы Ссашиха, что неспешно спустился на землю. Песчинки тихо зашуршали под чешуйками мощного хвоста.
– Поговорим о возможности перемирия? – оскалившись в подобии улыбки, бросил Ссаших.
Шарриаш ответил не сразу, спускаясь с колесницы. На его лице не было и тени улыбки. Он ненавидел своего врага и делать из сражения фарс не собирался.
– Твоя голова нужна мне отдельно от тела, а значит мир невозможен, – коротко бросил наагаи, по пути удобнее перехватив нагинату.
Переговоры закончились.
«Что ты задумал!?»
Призрачный голос дрожал. В нем отчетливо слышался уже даже не страх, а настоящий ужас, но Аскар только мрачно улыбался, не отвечая. Этому крику осталось звучать недолго.
Скрестив руки на груди, король терпеливо ждал, когда его люди расчистят нужный участок среди груды обломков Обители. И рабочие торопились, не желая прогневить Владыку. Впрочем ждать, когда те сметут пыль с этого участка, Аскар не стал. Ему было достаточно, что с площадки убрали остатки завалов.
– Довольно. Оставьте меня, – коротко произнес он, не отрывая взгляда от расчищенной плиты.
Дважды повторять не пришлось. Звуки работы мгновенно стихли и мужчины, поклонившись королю, быстро убрались по, протоптанным между завалов, тропинкам.
«У тебя ничего не получится!»
Этот вопль все же вынудил короля тихо рассмеяться и медленно приблизиться к прямоугольнику.
– За годы существования культа, твои вороны до того привыкли считать Обитель своей, что кажется забыли, что первые камни этого здания заложили мои предки. Что именно они когда-то дали тебе право управления жизнями нашего народа. Но одновременно они же наложили на тебя и некоторые обязательства… – негромко произнес Владыка, остановившись в центре прямоугольника.
«Нет!»
– О да… – только и протянул Аскар, неспешно обнажив нож, чтобы порезать ладонь.
Панический крик божества в его сознании оборвался звенящей тишиной, в которой несколько капель крови упали в крошево пыли под ногами короля. Всего несколько капель королевской крови – все, что было нужно для того, чтобы часть плиты вдруг дрогнула, накренилась и медленно поползла вниз, открывая темный провал, в котором терялись ступени.
– Ты сам себя перехитрил, – тихо произнес Аскар, уверенно ступив вперед, в темный провал давнего хода.
Шаг за шагом мужчина нырял все глубже во тьму и, едва его голова скрылась под землей, на стене старинного коридора вспыхнул факел. Мгла взорвалась голубоватым огоньком, осветившим гладкие, блестящие от влаги, стены, покрытые рисунками. Но отвлекаться на них у Аскара не было времени, только на миг он ощутил мимолетный укол горечи.
Множество оборотов назад, будучи еще ребенком, он часто мечтал увидеть своими глазами это место. Побывать там, где ступали его предки, где они заключили странный и страшный договор с могущественной силой междумирья.
«Если ты меня уничтожишь – моя сила останется в тебе. Не разделенная надвое, без моего опыта, она тебя убьет, ты не сможешь ей противиться!»
И эти слова вызвали у короля лишь легкую, уже горькую усмешку и только на мгновение он все же замер, оглянувшись. В свете факелов, уже далекий осколок чистого неба казался ненастоящим, далеким. Совсем не таким, каким оно виделось Аскару в дни его юности, в дороге с кшерхами, когда все дороги были открыты. Когда он сам мог управлять своей судьбой, выбирать дорогу.
– Я уже давно и безнадежно мертв… – голосом, лишенным любых эмоций, произнес Аскар, прежде чем порывисто развернуться и продолжить путь во тьму.
Сталь односторонних клинков нагинат одинаково жадно сверкнула в руках обоих нагов. Зеркально точное движение, вынудившее противников окончательно отбросить всю постороннюю мишуру. Звуки, мысли, эмоции. Все это сейчас было абсолютно неважным. Мешающим.
Первым атаковал Ссаших, едва слышно зарычав от гнева, встретив умелую защиту. Слишком похожий на своего проклятого отца, змееныш оказался таким же опасным.
Первую атаку Шарриаш отбил, отведя клинок противника в сторону, на вторую коротко огрызнулся ответным выпадом и только третью вернул резким броском вперед.
От мощного удара стали о сталь брызнули искры, на мгновение холодные, ненавидящие взгляды пересеклись, прежде чем схватка по-настоящему началась.
Массивный, прошедший не одну сотню боев, Ссаших точно сорвался с цепи, только бы стереть с лица земли врага. Для этого он не гнушался ничем, но неизменно напаривался на отпор.
В столбе поднятой пыли, Шарриаш раз за разом отражал удары опасного клинка. И только в какое-то мгновение едва не пропустил мощный толчок змеиного хвоста, вынужденный резко отклониться назад и в сторону.
Ссаших не медлил, попытавшись достать противника добивающим тычком клинка, но наагаи ловко отбил удар, переведя его в атаку. Отступать вынужден был уже Ссаших, яростно зашипев, скаля острые клыки.
– Ты сдохнешь так же, как твой отец-бродяга!
– Только если ты сдохнешь со мной, – не сводя с врага взгляда, отчеканил Шарриш, попытавшись обойти его, заставить отступить, одновременно быстро закружив в руках нагинату.
Сверкающий клинок описал широкий круг, прежде чем резко рвануться вперед, к горлу врага, но напоролся на умелую контратаку.
Противники были стоящими. Выносливость и сила с одной стороны, молодость и ловкость с другой. С каждым мгновением схватка добавляла врагам не усталости, а ярости. И если Ссаших, становясь все более похожим на зверя, яростно шипел, Шарраш оставался таким же невозмутимым, только глаза все ярче горели на бледном лице. Горели нечеловеческой жаждой мести, жаждой увидеть кровь врага. И эта жажда добавила ему сил.
Отбив очередную атаку, наагаи вдруг бросился вперед, широким хлестким ударом располосовав грудь Ссашиха, которого спасла только скорость реакции и мгновенно вскинутая нагитана.
Попытка добить Ссашиха провалилась, тот ответил на атаку серией яростных ударов, пока вдруг резко не разорвался расстояние, не сводя взгляда с наагаи.
– Я принесу твою голову к могиле матери, – отвечая врагу прямым, полыхающим холодным пламенем, взглядом, хрипло бросил Шарриаш.
