Дарья Бухарова - Там, где царит Слава

Воин не отреагировал на дождь. Только чуть-чуть дёрнулись веки.

Он был жив!

Сати вдруг растерялся. Что-то держало его здесь, он не мог уйти, хотя очень боялся. Но почему он стоит, не двигаясь? В чём причина его бессилия?

Вдруг в Сати проснулась жалость. Он не понимал, откуда она взялась. Просто ли при виде изуродованного человека? Нет, это был не просто человек, а Воин Тени, воплощение Зла. Его нельзя жалеть, никак нельзя, но… Сати никогда не верил в те россказни, что передавали друг другу страшным шёпотом женщины, что любили с умным видом рассказывать старики. Воины Тени казались ему сказкой, вроде духов или фей. Может, поэтому, даже когда он понял, кто перед ним, он продолжил думать о нём, как о простом человеке?

Сильные раскаты грома над ним поддерживали смущение и сомнение в нём, яркие вспышки молнии освещали зловещую фигуру Воина Тени.

Наконец, Сати решился. Непонятно, что ему делать, но раз нечто не отпускает его, он должен делать то, что диктует ему совесть. Оттащить раненого человека куда-нибудь подальше с этого места, где дуют все ветра, и устроить его поудобнее. В конце концов, даже если это Воин Тени…

Сати как можно больнее прикусил губу, чтобы боль заставила его больше не думать о том, что казалось ему ненормальным и страшным, и что пробуждало ещё больше сомнений, и попытался приподнять человека за плечи.

Тот оказался таким тяжёлым, что Сати скоро отказался от мысли приподнять его. Он отошёл в сторону, пряча сумку на уступ скалы, где хлеб имел меньше шансов намокнуть и превратиться в кашу, потом откинул со лба потяжелевшие и прилипшие волосы и снова подошёл к Воину. Тот, казалось, не чувствовал, что его сдвинули с места. Теперь его голова не была закинута назад, а лежала на камне.

Сати больше всего боялся, что от боли, которая проснётся в Воине Тени оттого, что его тело трётся о камни, тот проснётся, и произойдёт что-нибудь страшное. Но ничего не происходило и, с передышками, под раскаты грома и яркие вспышки молний, прочерчивавших всё тёмное небо, насколько хватало глаз, Сати сумел дотащить его до скалы и прислонить к камням. Потом, невероятно устав, он, опасливо косясь на безвольно сползающую по камням и мокрой земле всё ниже и ниже фигуру, отошёл в сторону и обхватил голову руками.

– Камень Света, что же это такое?! - отчаянно воскликнул он, но Свет вряд ли обратил внимание на какого-то парнишку четырнадцати лет от роду, который никак не мог понять, что же теперь ему делать.

Он чувствовал, как кто-то вцепился пальцами ему в плечи и потащил. Мгновенно ощетинившаяся острыми копьями боль сковала его, запрещая вырываться из Вечности.

Впервые за долгое время он смог сформировать отчётливую мысль, основанную на воздействии извне.

Кто-то его двигал.

Кто? Зачем?

Боль сверлила ему виски, словно тысячи ядовитых змей клубились в его трещавшей голове, мешая ему думать. Но он впервые ощутил яростное, страстное желание бороться с болью. Бороться с Вечностью.

Он ощущал. Чувствовал дождь. Камни под собой. Боль казалась ничтожной, в сравнении с этими чувствами. Он мог понять, что его куда-то отволокли, прислонили к стене. Больно защемило где-то в животе, но он не обратил на это внимание.

После Вечности кому-то вдруг стало до него какое-то дело…

Кто-то вырвал его из пучины мёртвого моря. Боль как-то опасливо теперь глодала его изнутри, Вечность стремилась вернуться, не давая ему ни открыть глаз, ни пошевелить руками, но теперь он понимал, что может и ей бросить вызов.

Но едва его перестали теребить снаружи, с новой жадностью и злобой накинулась на него Вечность, затаптывая его мысли, его чувства. Боль разжигала в нём всё новые и новые костры, страдания, из-за которых когда-то он метался и проклинал весь мир, теперь заставляли его, напротив, становиться покорным, не прекращались.

Чёрные волны мёртвого моря подхватили его и понесли куда-то. Вновь что-то нашёптывал ему на ухо Хозяин, вновь плакала сестра…

Но теперь сквозь эти голоса, сквозь эту боль он чувствовал ещё один звук.

Как разбиваются о камни капли дождя.

Сати облазал всю округу, и, наконец, нашёл достаточно сухую пещерку. Она была чуть выше уровня подножия, но словно специально созданная для жилья. Мягкие растения спускались откуда-то сверху, загораживая вход и не давая солнечному свету по утрам будить жителей слишком рано. Белый песок служил ковром, ноги тонули в нём по щиколотку, но он не кололся и не был каменистым. Округлые стены, выгнутые, как будто когда-то здесь прокатился огромный каменный шар, сверху тоже заросли какими-то растениями. Пещерка была небольшой, не слишком тёмной, и даже не очень влажной, хотя иногда откуда-то тянуло сыростью. Сати спустился вниз, и его ноги мгновенно оказались в какой-то жидкой грязи - вчерашний ливень размыл вокруг всё.

Его уже два дня, как нет. Скоро надо будет идти домой, а то мама взволнуется, и, не дай Свет, пошлёт кого-нибудь из братьев его искать.

Но ещё больше его пугало то, что он почти перестал бояться Воина Тени. За ночь, которую он провёл в пещерке, он совсем успокоился, и ни разу ему не померещились какие-то ужасы, которые не так давно преследовали его дома.

Он не понимал, почему это происходит. Ему было жутковато оттого, что он не знал, почему именно ему было предписано оказаться рядом с погибающим Воином Тени. Странно было представить себе, что каким-то высшим силам понадобилось спасать слугу Зла. Но ничего другого Сати не мог придумать, потому что знал одно: он бы убежал, если бы призрачное что-то его не задержало. Какая-то сила хотела, чтобы он помог Воину Тени, и не давала ему убежать, даже когда он увидел жуткие доспехи. Сати даже не исключал, что это могла быть Сила Ночи, сопутствующая Воинам Тени, если верить всем тем легендам, что наслушался Сати в своей деревне. Но, в любом случае, он не мог ей противиться.

Редко когда в его деревне появлялись Хранители. Они бродили по свету, рассказывая людям легенду о Тёмных Временах, пробуждая в них веру в Свет. По их словам, Сила Ночи жила до сих пор, и могла смутить душу любого. Сати слушал их внимательно, вглядывался в их светлые, розовые лица людей, не знающих никаких бед, в лучистые глаза, смотрящие мягко и немного снисходительно, но они только отталкивали его. Они говорили о Свете как-то неискренне, слишком восторженно и пафосно. Только один Хранитель за всю его жизнь своим рассказом затронул самое его сердце. В отличие от остальных, он был всегда печален, и говорил не просто о Свете, но о Силе Дня, которая должна вести любого. Она охраняет людей от возрождения Хозяина. Он грустно улыбался, говоря, что Свету, чтобы хранить спокойствие в мире, нужна помощь людей. Никто другой из Хранителей не говорил ничего подобного. Он вообще был отличен от прежних Хранителей. Его белые одежды были испачканы из-за долгой дороги, а шею оплетал белый шнурок.