Беттина Белитц - Непозволительно отважный (ЛП)

- Опять? - спросила я явно раздражённо. Хватало того, что я могла видеть и слышать труппу Леандера. Особенно последнее не приносило особого удовольствия. Когда они разговаривали друг с другом, это звучало так, будто проводишь ногтями оп доске. Меня от этого чуть не тошнило. Теперь я ещё унаследовала их черты и черты их клиентов?

- Запоминающаяся мелодия у тебя ещё есть, не так ли? - Я только кивнула. Да, она у меня была и в виде исключения не действовала на нервы - в отличие от большинства других вещей, которые Леандер вытворял со мной. Мне даже нравилась эта запоминающаяся мелодия.

Независимо от того, каким бы сложным не был мой день и какой бы усталой я себя не чувствовала, когда я вечером ложилась в постель: незадолго до того, как засну, она прокрадывалась в мою голову и я напевала её про себя.

- Who’s gonna drive you home … tonight … - Благодаря этой песни я чувствовала себя защищённой и в безопасности. Если она случайно игралась на кухне у мамы по радио, то мне казалось это как личным подарком.

Она почти заставляла меня гордиться. Леандер, в ходе своего тройного прыжка, внедрил её мне в голову, и теперь она всё мою жизнь будет сопровождать меня. Я ничего не имела против. Но теперь, когда Леандер спрашивал о ней, я поняла, что она также раздавалась во время моих «приступов».

Она приходила в одно и то же время с моими идеями и снова исчезала, когда я их осуществила. Я попыталась уклониться от испытывающего взгляда Леандера, но он по выражению моего лица уже прочитал, что я думала.

- Значит, всё таки, так и есть, - прошептал он и провёл рукой в своей типичной, небрежной манере по волнистым волосам, которые тут же снова упали ему на лоб. Тем не менее, его голубой глаз светился ярко и ясно, в то время как он смотрел на меня. - Тогда тебе вероятно придётся с этим смериться. С этими приступами.

- Они больше не уйдут? Никогда?

- Никогда, - подтвердил Леандер грабовым голосом. Я не знала точно, что мне об этом думать.

Скорее пугающе, чем прекрасно. Я всё ещё не могла избавиться от ощущения, что приступы собственно ничего общего не имели со мной. Я сама себе казалась чужой, когда становилась их жертвой. Мама даже подумала, что я больна. Что тогда подумают ребята?

Раньше мы занимались вместе паркуром, мчались по крышам домов и выполняли смертельные трюки. Теперь же я шила поясные сумки без сумки. Это было смешно. Внезапно мне захотелось выбросить кусок искусственной замши в следующее мусорное ведро. Но она была на ощупь в моей руке такой прекрасно бархатистой, что я только нежно погладила её и оставила лежать в кармане. Я гладила кусок материи! Я действительно была не в своём уме.

- А эти дурацкие слова и предложения, которые я использую иногда? Они тоже исходят от вас? Это подошло бы, - заметила я сварливо. Натан и Кларисса фон Херувим почти превосходили моего отца в своём высокопарном способе выражаться - а тот, кто был знаком с папой, знал, что это было не в ладушки играть.

- Не. Не думаю. - Леандер засунул руки в карманы своих джинсов и ещё сильнее втянул голову в плечи. - Ты просто постепенно становишься взрослой.

- Что!? - завизжала я в ужасе. - И поэтому должна сразу говорить такую ерунду? Да это сумасшествие!

- У тебя теперь нет охранника, Люси. Тебе ничего другого не остаётся, как повзрослеть. - Тон Леандера стал резким, так что я остановилась. Да, об этом он говорил мне в прошедшие недели не один раз. У тебя больше нет охранника, Люси. Бла бла бла.

Но была ли вообще в этом разница? С того времени, как Леандер получил своё тело, то стал ещё более паршивым охранником, чем был уже раньше. Из-за его чрезмерного инстинкта защитника он по крайней мере также часто приводил меня в рискованные ситуации, как и спасал от опасности. Так что это уравнивалось.

Кроме того Витус, его двоюродный брат и замена для меня во время переподготовки Леандера в прошлую зиму, уже решил, что мне больше не нужна защита. И всё же я чувствовала горящую пустоту в сердце, когда об этом думала.

Хотел ли этого Леандер или нет, он больше не мог защищать меня с той интенсивностью и магией, как это было когда-то в него заложено. Как бы лениво и неряшливо он не справлялся с этим заданием, для него это было серьёзно.

- Не можем ли мы пойти дальше? Мне холодно. Правда, мне холодно, Люси. - Это невозможно было не заметить. Кончик его носа покраснел, а губы выглядели так, будто он слишком долго купался в холодной воде.

- Не смотри на меня так, - промямлил он и на ходу отвернулся от меня.

- Истеричка, - прошипела я тихо, хорошо зная, что он это услышал, но он и должен был услышать. После его тройного прыжка мне нельзя было смотреть на него дольше, чем пару секунд.

Даже ночью он, казалось, чувствовал, когда мой взгляд покоился на нём, в то время, как он спал, и поворачивался к окну, так что я могла исследовать только его спину, завёрнутую в одеяло, которое грело его скорее плохо, чем хорошо.

Я даже больше не знала точно, как выглядела его татуировка с крыльями ангела. С недавних времён он переодевался, когда меня не было в комнате, и принимал душ, как только мама и папа покидали дом, а я уходила в школу. Почти всегда в одиночку. Тоже что-то, о чём я не знала, нравится ли мне это или нет.

Было невероятно расслабляющим, ехать в электричке без Леандера, с моими ребятами или разговаривать с Софи и сидеть на уроках, но в тоже время меня спрашивали тысяча шепчущих голосов, что он сейчас вытворял, пил ли в тихую папину Гольдвассер, позволил ли маме поймать себя в душе - и было ли ему совершенно всё равно, чем я занималась весь день.

Тем не менее, было хорошо, что кто-то оставался в доме, чтобы приглядывать за собакой, а Могвай души не чаял в Леандере. Для него он был таким же настоящим, как человек.

Молча, Леандер и я шли домой, где я не сказав не слова начала выкраивать искусственную замшу - я сделала бахрому; заклёпки должны будут подождать, пока у меня не появятся снова карманные деньги, и пришивать к материалу в клеточку.

Я не поднимала взгляд от моей работы, пока не закончила, но краем глаза видела, что Леандер, вместе со своей флисовой курткой, завернулся в одеяло и прижал спину к батарее.

Ужин я съела неохотно, под множеством пытливых, а также обеспокоенных взглядов мамы и папы, но что мне было ещё сказать? Что между моим невидимым парнем и мной уже в течение нескольких недель сильные нелады? Вообще парень - что это значило? Нравилась ли я Леандеру?

Обожал ли он меня? Не было ли «обожание» что-то для Софи и её подружек-хохотушек? А любовь слишком большое слово для нас? Если спросить по-другому: Считал ли он меня красивой? (Считал ли меня вообще когда-либо один парень красивой?) Помнил ли он наши поцелуи? Объятия? Что он нёс меня через половину города, через тысячу обходных дорог, чтобы меня никто не увидел, только потому, что не хотел будить?