Марианна Алферова - Поглощение

— Нет, — оборвал его Ситмах. — Не хочу, чтобы ты шел со мной. А сам ты можешь идти, куда хочешь. Это даже безопаснее: ведь у нас нет больше хромосенсора…

— Ты лжешь! Ты знаешь, что я один не пойду! Ты знаешь это!

Ситмах не отвечал.

— А этих, этих зачем берешь с собой? — Гнейс ткнул пальцем в сторону Родиона и Алекса. — Зачем они тебе? Они же ничтожества. Что они могут?

— Не знаю, — ответил Ситмах. — Этого никто не знает.

Гнейс вдруг коротко, по-звериному взвыл, повалился на землю и, схватив руку Ситмаха, попытался поцеловать. Ситмах вырвал ладонь.

— Уходи, — сказал он тихо и поставил рядом с Гнейсом три банки консервов.

Гнейс сидел несколько минут не двигаясь. Костер вновь стал гаснуть, и тень, наползая, пыталась укрыть Гнейса. Наконец послышался сдавленный шепот: — Я сам пойду туда…Слышите… Слышите…

— Слышу… — ответил Ситмах. — Уходи.

На месте города образовалась трясина, нежная обманчивая зелень на тысячи метров затянула гибельное место. Ушла в землю и дорога. Теперь узкая тропинка между наполненными ржавой водой ямами вела путников вперед. Здесь, в болотах, где прежде стояли города, Поглощение могло наступить в любую минуту. Один короткий чавкающий звук — и новая лужа воды выступает на месте твердой почвы.

Алекс все так же ехал за Ситмахом. Сегодня поводья он держал в руках, кое-как научившись справляться со своей смирной лошадкой. Время от времени он оглядывался, ожидая, что Гнейс вотвот догонит их. Одному бродить в этих болотах, в чахлом желтеющем лесу невыносимо. Уж лучше с людьми, несмотря на все Поглощения. Но Гнейс не появлялся. Верно, потерял след или сгинул уже в этих гибельных местах.

Весь день путь пролегал среди камыша и осоки, и лишь когда свет стал меркнуть, отряд выехал на возвышенность. Замелькали среди сосен крытые железом крыши, и поселок выступил из мутной зелени.

— Как ты думаешь, здесь могут быть люди? — спросил Алекс, догоняя Ситмаха.

— Вполне, — ответил тот. — Будь осторожен. Хотя тут уже безопасно. Граница близка…

Апекс кивнул.

Поселок приближался. Алекс нетерпеливо хлестнул лошадь поводьями. Чего опасается Ситмах? У людей в поселке наверняка есть хромосенсор. В крайнем случае их встретит вой сирены. Похоже, что Поглощений здесь вообще не бывало. Возможно, еще до начала катастрофы дома опустели или… Бог его знает. Тишина. Лишь стук копыт по дороге. Меж домов старые развесистые яблони роняли желтые листья, умирая. Ни одной собаки.

Чудно. Нигде нет следов разгулявшейся стихии, но поселок стоит мертвый.

— Никого, — тихо сказал Алекс.

И тут же тоненький свист возле уха. Ветка на ближнем дереве, срезанная, упала на землю.

— Назад! — крикнул Ситмах.

Но Алекс, не разобравшись, ударил лошадь, и она понесла по улице, мимо заколоченных домов, мимо закрытых ставень.

Раздался второй выстрел, потом еще… Лошадь под Алексом стала куда-то проваливаться, а он, перекувыркнувшись через голову, шлепнулся на землю и минуту лежал, оглушенный. Лишь когда пуля ударила рядом, подняв фонтанчик песка, он вскочил и бросился в кусты смородины. Еще один выстрел раздался сзади.

Алекс упал меж камней и замер. Сердце бешено стучало в груди.

Минуты проходили… А может, только секунды? Ему показалось, что кто-то идет… Да, да, он слышал шаги.

Шаг, шаг, еще шаг…Они отдавались в приникшем к земле ухе, как набат.

Затем они остановились. Совсем близко. Слышно, как шуршат камешки под подошвами, как скрипят сапоги одного из них.

— Он где-то здесь, — сказал тот, кто был ближе.

— Сволочи, черт их принес. Ты не разглядел, сколько их было? Вдруг начнется Поглощение?

— Ерунда! Мы их раньше перестреляем.

Один ушел, а тот кто стоял, остался. Потом и он передвинулся немного. Алекс рискнул приподняться и выглянуть. Человек с охотничьим ружьем стоял на дороге. Алекс разглядел короткие кривые ноги в черных драных брюках и покрытые пылью сапоги. Неожиданно человек повернулся и вскинул ружье. Из-за угла дома выскочил Ситмах.

Два выстрела прозвучали одновременно. Тот, в черном, упал на дороге. Упал и Ситмах. Алекс ничего уже не соображая, вскочил и, не помня себя, бросился к нему.

Он был почти рядом, когда ощутил опасность. Он почувствовал знакомую дрожь земли. Поглощение? Он метнулся вперед, в кусты, но провалился в канаву. И тут вновь затрещали выстрелы. Все пули летели в него, все люди вокруг хотели, чтобы он больше не жил, не смел дышать, не мог ходить, чтобы остатки изуродованного мира принадлежали только им. Мальчишка лежал в жгучей крапиве, ожидая, когда же заряды ненависти долетят и уничтожат его. Что его защищало?

Желание жить? Или ружье Ситмаха, стреляющего неподалеку?

Он приподнялся и позвал своего спасителя. Стебли вокруг зашуршали, и Ситмах скатился к нему в полную воды, заросшую крапивой канаву, принеся с собой запах пота и пороховой гари.

— Алекс, живой, черт?

— Живой, — пробормотал Алекс. — А ты?

— Частично… Уходи, скорее…

Алекс и сам чувствовал, как в земле нарастает знакомая дрожь… Опротивели они ей. Надоели. Сейчас чавкнет — и сожрет.

Ситмах вскочил и, пригибаясь, побежал вперед, при каждом шаге заваливаясь на один бок.

— Ты ранен? — спросил Алекс. Не верилось, что с Ситмахом может что-то случиться.

— Да, зацепило, — отозвался тот.

Теперь Алекс заметил, что на серых грязных брюках чуть повыше колена расплывается бурое пятно.

— Скорее, скорее, — торопил Ситмах, — потом будешь выражать соболезнование…

Они выскочили на улицу и побежали, уже не скрываясь. Они очутились между двух огней — между ненавистью людей и ненавистью земли.

Им грозили ружья тех, кто в домах, их отторгала Земля.

Но выстрелов больше не было, и дрожь под ногами стихла. Они выбрались из поселка и остановились.

Никого. Ни Родиона, ни его жены, ни Макса. Даже конь Ситмаха исчез.

— Может, их поглотило? — тихо спросил Алекс.

— Поглотило, точно… — согласился Ситмах. — Только не отроешь уже.

Он сел на камень, поросший мхом, и, достав нож, разрезал штанину. Нога там, где вошла пуля, посинела.

Кровь, стекая, образовала темно-красную дорожку, и Алекс подумал, что в ботинке у Ситмаха чавкает не только вода из канавы… Ему стало не по себе…

— Может, вырезать пулю?

— Ты будешь?

— Я? Нет… — он даже отступил.

— Так не говори ерунды. Лучше возьми нож и срежь кору с дерева. Только не лапай изнутри руками.

Ситмах, приложив кору, завязал ногу куском драной подкладки.

Они остались вдвоем, без еды, без лошадей, а до границы Поглощения еще далеко…