Фриц Лейбер - Под пальцами богов

И тогда Мышелов с дрожью вспомнил, что не внес в список девочек — акул на Ив, самую главную из них, прекрасную Ивриан, навсегда потерянную во владениях Смерти. Фаврд тоже вздрогнул. А ночные хохотушки вокруг них обиженно поджали губки, закатили глазки, и мужчины были справедливо катапультированы в центр павильона из темно-винного шелка, в чьих окнах невозмутимо виднелись черные горизонты Страны Теней.

Прекрасная, с непроницаемым ликом, Влана плюнула в лицо Фаврду со словами:

— Я, кажется, говорила, что сделаю с тобой, если ты вернешься.

Но чаровница Ивриан только взглянула на Мышелова. Без знака или слова.

И потом они вернулись назад в освещенный факелами коридор, уже никуда не торопясь, и Мышелов позавидовал убийственному плевку Фаврда, медленно стекавшему у того по щеке. А девочки, между тем, продолжали мелькать, как в калейдоскопе — Мара из юности Фаврда, Атя, которая почитала Тяу, бычеглазая Хренлет, Аура из Помпадура, и многие-многие другие, пока друзья не обессилели от отчаяния, которое волей-неволей наступит, если будешь отвергнут не одной или несколькими возлюбленными, но всеми. Единственной такой несправедливости может оказаться достаточно, чтобы мужчина умер.

Но вот в карусели видений прояснилась одна более или менее стойкая картина.

Аликс Взломщик, облаченный в алые одежды и золотую тиару первосвященника восточной веры, и стоящий перед ним на коленях женоподобный мальчик в костюме послушника, очень похожий на Черную Лилию, возлюбленного Мышелова в его преступные дни. Мальчик исполнял речитативом: «Отец, язычникам — гнев, культурный упадок». В то время, как двуполый священник повторял монотонно: «Все люди враги…»

Фаврд и Мышелов были близки к тому, чтобы тоже рухнуть на колени и молиться какому угодно богу, лишь бы облегчить свои страдания. Но почему-то они этого не сделали, и в следующий момент были перенесены на Улицу Бедных в том месте, где она пересекается с Цеховой. Спустя минуту они уже входили в темно-коричневую дверь, следуя за двумя женщинами, чьи спины показались им до боли знакомыми.

В Годслэнде Мог удовлетворенно вздохнул и, откинувшись, произнес: «Оно! Это добьет их». Айссек также попытался расслабиться (насколько позволяли согнутые лодыжки и запястья) и с сердцем сказал: «Господи, почему люди не понимают, как работаем, мы, боги. Что за тяжкий труд блюсти этих слепых муравьев», — и наблюдающие боги предпочли ретироваться.

Однако Коз был по-прежнему погружен в задачу такого уровня, что не замечал боли в коротких, сведенных от долгого сидения по-турецки, конечностях. Наконец, он воскликнул: «Продолжим! Еще одна пара: а именно, Немия из Сумерек и Очаровашка из Ого — женщины не очень-то моральные, и к тому же укрывательницы краденного!»

Айссек устало рассмеялся и сказал: «Заканчивайте, дорогой Коз. Я вычеркнул этих двух в самом начале. Они злейшие враги наших мужчин, выманили у них кучу драгоценных камешков, что подтвердит вам почти любой бог. Чтобы разыскать их (отказ здесь конечно не имеет значения) наши мальчики сгнили бы в аду». Мог в это время зевнул и произнес: «Неужели, дорогой Коз, вы даже не поняли, что игра сделана?»

Итак, меховой приземистый бог оставил свое занятие, громко бранясь, ибо попытался вытянуть ноги.

Между тем, Очаровашка и Немия поднялись по бесконечно высокой лестнице и измученные вошли в притон, оглядывая его с явным неодобрением. (Это было убогое, грязное, даже отвратительное место — ибо для двух воровок настали тяжелые времена, как бывает даже с самыми лучшими представителями преступного мира на протяжении их долгой карьеры).

Вдруг Немия обернулась и сказала: «Смотри, какая-то кошка забралась сюда». Лишения и нужда сильно подняли градус выпиваемых ею напитков. Очаровашка однако увидела ребенка, только очень старого и болезненного. «Ну и ну, — устало пробормотала она. — Вы оба выглядите несчастными, как если бы вы избежали смерти, а теперь жалеете об этом. Так станьте же счастливыми — упадите с лестницы и сверните себе шеи».

Но когда Фаврд и Мышелов не двинулись с места и не изменили своего мрачного, удрученного горем выражения, она коротко рассмеялась и, опустившись в сломанное кресло, сказала: «Ладно, если ты не уходишь, так будь хотя бы полезен. Сними мои сандалии и вымой мне ноги», — последние слова она адресовала к Мышелову. В это время Немия уселась на полу перед шатким столиком, рассматривая себя в разбитом зеркале, затем, хихикнув, протянула беззубый гребень Фаврду: «Расчеши мне волосы, наемник. И поосторожнее с запутавшимися прядями».

Фаврд и Мышелов (последний предварительно сходив за водой) принялись с важными лицами выполнять каждую из этих вещей.

После довольно долгого времени (и множества других бесконечных услуг) две женщины не смогли удержаться от улыбок. Нищета, и рядом с ней, спокойное и утешающее общество любовников. «Пока хватит», — сказала Очаровашка Мышелову, «Иди отдохни», — разрешила Немия Фаврду и благодушно добавила: «Позже вы можете приготовить обед и сходить за вином».

Спустя некоторое время Мышелов сказал: «Клянусь Могом, в этом что-то есть». Фаврд согласился: «Похоже, Айссек и Коз проклинают левые приключения».

Три бога, услышав свои имена, сказанные всуе, когда они отдыхали от тяжких трудов в раю, остались довольны.