Роберт Асприн - Артур-полководец

«Тем больше у него возможностей привлечь внимание Драконоголового», – подумал Корс Кант, в который раз удивляясь взаимоотношениям между Артуром и его дворецким. Не дав мысли угнездиться в голове, он поспешно отбросил ее. Существовали вопросы, которые он и задавать-то себе боялся, не то что искать на них ответы.

В горле у Корса Канта пересохло, а его кубок был пуст. Ни один раб не удосужился наполнить его. «А Мирддину бы сразу налили», – с горечью подумал бард, продолжая распевать непростую мелодию.

Сакс Куга, младший сын Кадвина, в разговоре участия не принимал, хотя сидел за тем же столом как «эмиссар» – читай «заложник». Он метал взгляды на Кея и Бедивира, и на губах его застыла вялая улыбочка. Корс Кант ни на йоту не доверял Куге, но никогда не осмелился бы вступить с ним в спор. Кольчуга, конь, шлем, и все такое прочее.

А сам Dux Bellorum нарочито весело болтал, хотя явно скучал, с Каролингом Маврицием, послом с той стороны Пролива. Медраут, сын Моргаузы и (как поговаривали) незаконный сын Аргуса, сидел, храня подобострастное молчание, рядом с Артусом. Плащ Медраута был запахнут, а Корс Кант даже не мог разглядеть, какого цвета на нем туника.

Бард сосредоточил свое внимание на Артусе и его госте и подслушал их беседу.

– У него есть предложение, – сказал Каролинг по-латински, – но он должен все объяснить тебе сам. Это дивный замысел, как пронести дух и постоянство во.., во все это.

Свои слова Каролинг сопроводил небрежным жестом, описав рукой виллу и лежавшие позади нее окрестности. При этом его нежно-голубой плащ и расшитая туника ослепительно блеснули.

Артус подпер подбородок рукой и слегка откинулся назад, всем своим видом показывая, что ему не очень приятно выслушивать намеки посла на то, что его двор лишен собственного духа.

– Государь, – поспешил поправиться Мавриций, вздернув брови. – Я вовсе не это хотел сказать! Меня подвел мой язык.

И он растянул губы в старательном подобии улыбки. «Вот бы твой корабль перевернуло, когда ты обратно в свою Сикамбрию поплывешь!» – злорадно подумал Корс Кант, который обиделся на посла больше, чем Артус.

– Я не король, – возразил Артус. – Я простой легат. Я правлю вместе с королями, как когда-то правил вместе с императором. Прошу тебя, не называй меня государем.

Корс Кант «пустил петуха» и порвал струну. Он продолжал играть неуклюже, скованно, едва дыша, а женские пальцы путешествовали по его ноге, забрались под тунику. Артус по-прежнему беседовал с Каролингом. Речь шла о скором приезде Меровия, длинноволосого короля Сикамбрии.

Корс Кант медленно, осторожно повернул голову – Гвинифра! Жена Артуса и принцесса Кантрефа Дифедд. Гвинифра невинно улыбаясь, улеглась на живот на скамью рядом с бардом, а ее рука упорно скользила к завязкам штанов Корса Канта.

Корс Кант дернулся, у него перехватило дыхание от страха: а что, если возьмет и оглянется, а то и того хуже, оглянется Бедивир?! Ничего себе, начало службы на бардовском поприще! А предательское тело, невзирая на ту любовь, которой Корс Кант пылал к Анлодде, отвечало на прикосновения Гвинифры.

Он смотрел на ее блестящую голубую тунику, с вышивкой, изображавшей золотистого римского орла и алого клана Артура, Драконоголового. На голове у Гвинифры красовалась классическая жемчужная корона, не покрывавшая всех ее волос – светлых, почти белых. Бессознательно взгляд юного барда стремился все дальше и дальше к югу – к высотам Олимпа…

Вырез у туники Гвинифры был глубокий, и под туникой на принцессе явно ничего не было надето – только тоненькая золотая сетка с драгоценными камнями. Алая королевская мантия была застегнута на плече – неслыханная дерзость, такую мантию себе могла позволить только римская императрица. Оттуда, где сидел Корс Кант, ему прекрасно были видны груди принцессы. Они покачивались, напоминая юноше змеиные головы.

И тут бард почувствовал чей-то взгляд. Он поднял глаза – полководец Бедивир! Тот уставился на юношу, как волк, готовясь к прыжку, смотрит на свою жертву. Стол в пиршественном зале был невысок – всего до колена, поэтому Бедивир прекрасно все видел.

Гвинифра рассмеялась и продолжала мучить юношу. Она поднесла пальцы к носу и притворно чихнула, прикрыв глаза. Корс Кант в отчаянии отодвинулся насколько мог, чтобы принцесса не сумела до него дотянуться, и поспешно завершил песнь.

– Корс Кант, – мурлыкала принцесса. – Я скоро от голода умру.

– Я велю рабу принести те-тебе м-мяса, – промямлил Корс Кант.

– О нет, я хочу, чтобы ты накормил меня из своих рук, – выдохнула Гвинифра. – Ну-ка, быстро пойди да отрежь мне кусочек этого несчастного кабана, убитого нынче на охоте, – приказала она и сладострастно облизнулась.

Юноша смотрел прямо перед собой. Он был обязан выполнить приказ супруги Артуса, но…

Прижав арфу к груди, он поспешил к накрытому столу. Его лицо горело от стыда. Ему казалось, что все присутствующие в зале не сводят с него глаз и отлично видят, зачем он прикрывается арфой.

К тому времени, как Корс Кант отрезал кусок кабаньего мяса и поднес его Гвинифре, он уже совладал с возбуждением и мог шагать более или менее сносно. Он поставил тарелку на стол перед золотоволосой красавицей.

– Свинья, – объявил Корс Кант.

Она скривилась, перевела взгляд с тарелки на юношу. Он что, шутить вздумал? Принцессе надоело приставать к барду, и она, небрежно махнув рукой, отослала его прочь, отшвырнула от себя тарелку и принялась посылать воздушные поцелуи Ланселоту, который всегда с большой готовностью откликался на ее призывы.

Корс Кант отступил на шаг. Его туника промокла от холодного пота. На пути к скамье кто-то ухватил его за руку и крутанул на месте.

– Безродная скотина, – прогрохотал Бедивир, с трудом подбирая слова. – Я все видел!

– Что? Я ничего не делал!

«Наверное, перебирает в уме все те тридцать слов, которые ему известны», – подумал Корс Кант.

– Держись от нее подальше, вот что я тебе скажу! Если хочешь остаться в живых, ты.., вошь! – Бедивир сплюнул, довольный найденным оскорблением… – Вошь, вошь, вошь! Держись от нее подальше, слышишь, вошь? Она Ланселоту принадлежит.

– Вообще-то она замужем за Артусом. Бедивир, губернатор Клуида (где его давно не видели), виночерпий Камланна, а также командующий двумя когортами, наклонился к юноше, пожирая его глазами алчного хищника. От него несло перегаром, и судя по всему, ему нестерпимо хотелось кого-нибудь прикончить. Скажи бард одно неверное слово – и ему конец.

– Еще раз такое примечу, – прошептал Бедивир, – и ты раззявишь свою грязную пасть, лучше поскорее помолись Дагде, потому что я убью тебя на месте, скотина! А теперь убирайся.