Тим Пауэрс - Врата Анубиса

Ромени захлопнул Книгу Тота, убрал ее в золотой ящичек, прижал к себе, укрывая от огня, и, спотыкаясь, стал пробираться к выходу. Удалившись на безопасное расстояние, он услышал позади тявканье и подвывание. Ромени обернулся.

Около шатра, пытаясь потушить тлеющую одежду, каталось по земле нечто.

– Аменофис! – заорал Ромени, перекрывая шум пожара.

Фике встал и обратил на Ромени бессмысленный отсутствующий взгляд, затем запрокинул голову и завыл на луну, как шакал.

Ромени не раздумывая выхватил из карманов пальто два кремневых пистолета, прицелился… Раздался выстрел. Фике подскочил, тяжело осел на землю и стал быстро улепетывать на четвереньках. Он удалялся в темноту, опираясь на руки и колени – на двух ногах… на всех четырех ногах…

Ромени прицелился из второго пистолета со всей возможной тщательностью и выстрелил опять. Но бегущее вприпрыжку «воплощение» Анубиса, – или того, что от него осталось, – отнюдь не собиралось падать замертво. Оно стремительно удирало и вскоре скрылось из виду.

– Проклятие! – прошептал Ромени. – Но это ничего не меняет. Ты умрешь, Аменофис. Только умрешь не здесь.

Он посмотрел вверх, на небо, и не нашел знаков присутствия богов. Никаких. Он посмотрел на запад и увидел, что солнце не собирается возвращаться. Ход событий остался неизменным. Ромени устало и безнадежно покачал головой.

Как большинство нынешних магов, он с горечью думал о том, что опять все проделано, но это не осуществилось.

Не обрело должного завершения. Он убрал пистолеты, поднял с земли Книгу и, пошатываясь, медленно побрел назад, в табор. Попрятались все. Даже собаки. Ромени никого не встретил на пути к шатру Фике. Войдя внутрь, он положил золотой ящичек и зажег светильники. Затем удалился в ночь, прихватив маятник, нивелир, подзорную трубу и камертон. Для выполнения расчетов геометрических и алхимических. Ему нужно было поработать и определить, что произошло – если произошло, и как распространилось действие заклинания – если распространилось.

В текущем потоке нет постоянства и невозможно сохранить верность. Чем является на самом деле все то, что человек столь высоко ценит? То же самое, если кто-то влюбился в пролетающего воробья, а тот уже скрылся из виду.

Марк Аврелий

Машина плавно свернула к обочине и остановилась. Брендан Дойль, до этого момента спокойно сидевший на заднем сиденье, стал выказывать первые признаки беспокойства – он несколько суетливо заерзал, пытаясь выглянуть из-за спины водителя и разглядеть, что там впереди. То, что он увидел, усилило недоверие и тревогу, но вопреки очевидности Дойль понадеялся, что это лишь временная остановка, а вовсе не пункт назначения. Робкие надежды не оправдались – водитель выключил фары и явно не собирался двигаться дальше. Со всевозрастающим удивлением он разглядывал участок утрамбованной земли за довольно внушительным ограждением. Огороженное пространство заливал яркий свет прожекторов, установленных на столбах по всему периметру. Где-то совсем рядом слышался мощный гул работающей техники – судя по звуку, бульдозер, но может быть и трактор или экскаватор, в общем, нечто строительное.

Да, подумал Дойль, больше всего это напоминает строительную площадку, но какого черта меня сюда притащили?

– Почему мы остановились здесь? – спросил он безнадежно.

Водитель проворно выскочил из машины. Дойль зябко поежился – то ли от холодного ночного воздуха, то ли от нарастающего беспокойства.

– Мистер Дерроу сейчас здесь, – объяснил водитель. – Проходите сюда, я возьму багаж, – добавил он и взял чемодан Дойля.

Дойль хранил молчание те десять минут, пока они добирались от аэропорта Хитроу до этого странного места, но сейчас его нервозность из-за неопределенности ситуации превысила нежелание задавать вопросы.

– Насколько я понял, те двое, что связались со мной в Фуллертоне, в Калифорнии, вроде говорили, что эта работа как-то связана с Семюэлом Тэйлором Кольриджем, – начал он неуверенно, пока они шли к воротам. – Вы не знаете… что это конкретно?

– Я уверен, что мистер Дерроу вам все объяснит. Наверное, это связано с лекцией.

Сейчас водитель был склонен поболтать – он расслабился и испытывал видимое удовольствие, что его участие в эстафете уже почти закончилось. Дойль остановился – он не поверил своим ушам.

– С лекцией? Меня заставили мчаться в Лондон, за шесть тысяч миль, с запада на восток, через двенадцать часов тьмы… – «и предложили двадцать тысяч долларов», – добавил он мысленно, -…чтобы я прочитал лекцию?

– Я действительно не знаю, мистер Дойль. Как я вам уже сказал, Дерроу вам все объяснит.

– А не связано ли это с тем местом, на которое он недавно принял Стирфорта Беннера? – продолжал настаивать Дойль.

– Я не знаю мистера Беннера, – беззаботно сказал водитель, – нам пора идти, ведь вы знаете, что график довольно плотный.

Дойль вздохнул и последовал за водителем. И тогда он заметил, что по верху забора протянута колючая проволока… Да, конечно, это как-то настораживает, но, с другой стороны, можно рассматривать и как нечто естественное – Дойль предпринял попытку успокоиться, и ему даже почти удалось, но, еще раз искоса глянув на угрожающую изгородь, он заметил нечто уж совсем ни с чем не сообразное. Представьте себе: на изгороди, через равные промежутки, были привязаны клочки бумаги, исписанные загадочными иероглифами, и какие-то веточки, возможно, омелы. Да уж! Похоже на то, что странные сведения, появляющиеся в прессе о деятельности знаменитой международной научной корпорации Дерроу, так называемой ДИРЕ, вовсе даже не пустые сплетни и байки журналистов, вечно гоняющихся за сенсацией.

– Возможно, мне следовало сказать об этом раньше, – окликнул он водителя, пытаясь скрыть дрожь в голосе за деланно-шутливым тоном, – но я не могу работать с планшетками, вертящимися столами и прочими спиритическими штучками.

Водитель поставил чемодан на землю и нажал кнопку на столбе ворот.

– Я не думаю, что это понадобится, сэр, – произнес он спокойно.

С другой стороны ворот к ним поспешил охранник в униформе. Ну что же, вот ты и внутри, сказал себе Дойль. По крайней мере у тебя останется чек на пять тысяч долларов, даже если ты и отклонишь это предложение, чем бы оно ни обернулось.

Час тому назад Дойль даже обрадовался, когда стюардесса разбудила его, чтобы попросить пристегнуть ремни, – ему опять снился сон о смерти Ребекки. Всегда в первой части этого сна он – как-будто и не он, а кто-то другой с даром предвидения. И каждый раз он делал безуспешные попытки найти Брендана и Ребекку Дойль до того, как они сели на мотоцикл. Или хотя бы до того, как старая «хонда» выйдет на серпантин от Бич-бульвар к шоссе Санта-Ана, – и всегда безуспешно. Визг тормозов, его машину закручивает в последнем повороте – и опять слишком поздно… старый мотоцикл несется на полной скорости к обрыву и исчезает за поворотом. Вообще-то обычно ему на этом месте удавалось проснуться, но он уже выпил немного виски и на сей раз не смог. Он сел и, продирая глаза, огляделся – кабина пилотов, мирно дремлющие пассажиры. В салоне горел свет, и в иллюминатор он увидел лишь темноту – опять ночь, – хотя еще совсем недавно внизу простирались безбрежные ледяные равнины. Путешествия на реактивном самолете были достаточно дезориентирующими и сами по себе. Дойль полагал, что устраивать такие прыжки с шестом, когда в результате ты даже не в силах догадаться, какое сегодня число, – уже явно перебор. Когда он в последний раз летал в Англию, он смог позволить себе ненадолго остановиться в Нью-Йорке, но, конечно же, ДИРЕ слишком спешила, чтобы разрешить ему путешествовать по транзитному билету с правом остановки.