Энтони Белл - Боги Пещер - 1

— Только один из нас.

— В таком случае я угощаю, — ухмыльнулся Кулл.

Оба негромко рассмеялись. Под сводами гигантской пещеры их смех прозвучал как удар грома. Когда смех отзвучал, зловещая тишина придвинулась вплотную. Из дверного проема ветер вынес горсть снега и бросил им в лицо.

Переступив через разбитый порог, воины очутились в большом парадном зале. Толстый слой пыли покрывал каменный пол. В противоположном конце зала виднелась еще одна широкая лестница, ведущая наверх. Сумрак помещения рассеивал одинокий луч света, падающий сквозь проломленную крышу.

Оставляя за собой цепочку следов, атлант и пикт медленно пошли вперед. Проходя из комнаты в комнату, они видели все ту же картину запустения и разорения. Повсюду валялись разбитые каменные статуи, обломки мебели, истлевшие картины и множество ветхой утвари. В одной из комнат Брул обнаружил целый ворох военного снаряжения: тут были длинные туранские кольчуги, надежные валузийские кирасы, стальные наколенники, нагрудники и множество заржавленных мечей. Между ними белели человеческие кости и оскаленные черепа. Слева от входа отдельной грудой лежало замысловатое оружие змеелюдей. Уродливая пика с тремя рядами узких лезвий торчала из ее вершины.

Вытащив из железной кучи кривой грандарский клинок, Брул взмахнул им несколько раз в воздухе и пренебрежительно отбросил в груду негодного лома.

— Что, подбираешь замену для копья? — беззлобно полюбопытствовал Кулл.

— Да нет, — задумчиво раздалось в ответ. — Хочу поручить эту кучу лома своему оруженосцу. Пускай на досуге займется делом и приведет его в порядок.

— Прежде пошли его за кувшином горячего вина, — ухмыльнулся Кулл. — Сдается мне, сейчас оно бы нам не помешало, я весь продрог…

В соседней комнате они наткнулись на внушительные тюки с одеждой и коврами. Полусгнившее тряпье рассыпалось в прах при каждом прикосновении. Тут же среди каких-то ящиков и сундуков валялись разбитые амфоры из-под вина и оливкового масла. Часть пролитого масла разлилась по полу. В дальнем углу Брул нашел с десяток целых глиняных кувшинов, прикрытых ветхими козьими шкурами.

— Масло и вино, — проворчал пикт, раскупорив несколько кувшинов. — Все давным-давно замерзло, как душа последнего грешника.

— Неплохой улов для голодного следопыта, — с преувеличенной любезностью заметил Кулл.

— Если не считать туранского золота, — с наигранной важностью сообщил Брул, касаясь шлема на голове.

Куча негодных факелов, сваленных в нише возле окна, вызвала в обоих скорейшее желание разжечь костер. Пока Брул возился с трутом и кресалом, Кулл натаскал обломки мебели, во множестве находившиеся в здании, и сложил их в главном зале.

Ругаясь, как последний бродяга, пикт, наконец, раздул небольшой огонек и бережно окружил его сухими щепками, заботливо наструганными ножом. Уже через минуту в зале весело затрещало пламя. Протянув к нему руки, оба воина некоторое время молчали, согреваясь теплом живого огня. Затем Кулл достал из кармана кожаный сверток с остатками провизии и без лишних слов разделил еду поровну.

Почти мгновенно сумерки сменились непроглядной тьмой. Пламя костра только усиливало темноту, играя на стенах зала таинственными тенями. Где-то за стенами вновь раздалось дьявольское шипение гейзера. Ему ответило многократно усиленное эхо, как будто по пещере прошелся издевательский смех гигантской гиены. Отдаленный грохот вскоре стих и снова наступила мрачная тишина. Ночь безраздельно и полновластно вошла в свои права.

Расположившись в разбитом кресле с оторванным подлокотником Брул спокойно заметил:

— Не знаю, кто построил эту странную крепость, но, сдается мне, кем бы он ни был, бедолага не слишком стремился к обществу.

Кулл вспомнил повешенного горца и твердо произнес:

— Его можно понять.

— Еще бы, — подхватил Брул. — Познакомившись с повадками людей, только круглый дурак не поспешит уединиться в какой-нибудь уютной дыре. Даже если это всего лишь маленький домик на краю мира.

Атлант только кивнул. В его суровых глазах дрожали отсветы прошлых битв. Кому, как не ему, было знать, что такое человек, алчущий чужого богатства и власти.

Внезапно откуда-то с верхних этажей дворца послышалось странное заунывное пение. Постепенно нарастая, оно перешло в жуткий нечеловеческий вой. Оба воина живо вскочили на ноги. В руках одного сверкнуло широкое лезвие секиры, руки другого подняли копье. Так же внезапно, как и возник, вой стих. Невероятное удушающее безмолвие обрушилось на плечи застывших людей.

Лицо пикта побелело, губы едва заметно шевельнулись.

— Валка, что это было?

— Не знаю, — так же тихо ответил атлант.

Спустя мгновение пение раздалось снова. Теперь в нем слышались просьба, призыв и страстная мольба. Оцепенев, оба воина слушали звуки таинственного пения. Вновь, постепенно нарастая, оно перешло в угрожающий вой и резко оборвалось.

Не сказав ни слова, Кулл вытащил из костра головню покрупнее и неслышным шагом двинулся к лестнице, ведущей наверх. Брул сделал тоже самое и, крадучись, поспешил за другом. В трещину на потолке пещеры заглянула луна, озарив крепость мертвенным бледным сиянием. В призрачном свете все казалось загадочным и нереальным.

Ступая по шатким ступеням, они довольно быстро оказались на площадке второго этажа. Осторожно обогнув разрушенные остатки лестницы, перекрывающие дверной проем, Кулл быстро проник внутрь обширной комнаты, за ним неслышно проскользнул Брул. Очутившись внутри, оба замерли, настороженно прислушиваясь к малейшим шорохам. Однако кругом стояла мертвая тишина. Тогда они медленно двинулись вперед, скрываясь за длинным рядом алебастровых колонн. Под ногами хрустело каменное крошево. Передняя часть комнаты была достаточно освещена луной, дальняя часть, отделенная грандиозной аркой, выглядела темной и зловещей. Обломки опрокинутой мебели, проломленные стены, остатки картин и ковров — все находилось в полном беспорядке, безжалостно поломанное и разбросанное.

Вновь раздалось таинственное пение. Теперь оно звучало совсем близко. В нем слышались лютая злоба и жестокость. Пение раздавалось все громче, приобретая оттенок мучительного страдания. Постепенно оно начало стихать и вскоре совсем прекратилось.

Внезапно комната озарилась ослепительным светом. От неожиданности оба воина буквально остолбенели.

Атланта тотчас охватило странное ощущение, будто что-то мгновенно сковало его тело железными тисками холода, не давая не то что шевельнуться, но даже дышать. Только глаза еще способны были отмечать происходящее. Завороженный Брул замер подле него, тоже не в силах двинуть и пальцем.