Галина Черкасова - Оружие

- Здравствуй, - поздоровалась я, останавливаясь подле орка.

Он обернулся.

- Приветствую.

Мы стояли в часовне чуть левее прозрачного алтаря, внутри которого играл солнечный свет, попадавший в помещение через сотни маленьких окошек, разбросанных по стенам, у самого основания конусообразной крыши. Фотографию Бонэса жрец разместил на трибунке, близ алтаря, с которой читал песнь вечному Свету.

- Помнишь, он задал нам задание, когда мы подрались? - спросила я, не сводя глаз с бледного, худощавого лица, смотрящего на нас со старого фотоснимка.

- Ага, ты, кажется, назвала меня тогда големом из дерьма.

Я пожала плечами.

- Извини, это вышло случайно.

Азар, усмехнувшись, посмотрел на меня.

- Ты...

Заверещал телефон. Все, находившиеся в часовне, как по команде, обернулись, укоризненно хмурясь и перешептываясь.

- Прошу прощения, - пропищала я, сбрасывая звонок и пытаясь отключить звук.

- Дай сюда, - Азар отобрал у меня телефон, что-то подвигал на экране и вернул обратно. - Какой у тебя номер?

- Вон там, на экране написано.

Собственно, на этом беседа и закончилась, но я обзавелась номером Азара и теперь, собравшись с духом, позвонила ему.

Как оказалось, орк как раз по каким-то личным делам собирался ехать в Хатихи, и согласился подбросить меня до Цитадели.

- Решила вступить в орден? - спросил он, когда я уселась на переднее сидение его великолепного Драгон Вейса и положила на колени запечатанный конверт.

- Посоветовали, - уклончиво ответила я.

Мы обогнули центральный город острова и поехали вдоль фермерских угодий.

Я сидела у окна и любовалась проплывающими мимо полями, вспоминая, как почти год назад прилетела на Прэн. Справа поднималась величественная горная гряда - именно на одной из её вершин через пять веков от окончания Великой ночи была заложена Цитадель Миротворцев - хранителей мира, жрецов единства и проповедников терпимости. Орден был основан после войны черноглазых, кевтов, то бишь, по итогам которой к победителям перешли земли гоблинов, часть оркских владений и почти вся территория эльфов. Люди, эльфы и дворфы остановили войска кевтской империи лишь близ Гера-Фазы. Армия черноглазых, потерпев сокрушительно поражение, пошла на перемирие в попытке удержать завоеванные до битвы при Герфезоне земли. Гарантами мира и исполнения обязательств выступили уважаемые разумные от каждой расы. Именно они в дальнейшем создали орден Миротворцев, получив в свое распоряжение пустующий Прэн, до того являвшийся символом хаоса Великой ночи.

Мы ещё не доехали до Хатихи, когда справа от нас возникла странная картина - посреди изумрудно-зеленого луга тут и там возвышались огромные каменные глыбы. Одни по размерам не уступали прибрежным валунам, другие и вовсе походили на маленькие скалы, но все они были одного цвета - густо-стального, с красноватыми прожилками.

Со стороны поле обломков выглядело довольно жутковато.

- Что это? - спросила я. Хотя зрелище было несколько пугающим, я не могла оторвать взгляд от окна.

- Скалы предков, - отозвался Азар. - Что-то вроде вашего кладбища. Орки живут кланами, и когда мужчина клана умирает, его имя выбивают на камне предков. Те, чьи имена выбиты с восточной стороны чем-то отличились в своей жизни. У самого низа - имена "серых", ничего не свершивших орков. Чем важнее клан, тем больше камень. Тем длиннее его история.

- У вас, наверное, целая гора, - предположила я.

Азар кивнул.

- И почти вся исписана.

- А когда она закончится?

Орк пожал плечами.

- Там ещё есть место, хотя наш клан получил свою скалу почти тысячу лет назад.

- Ничего себе, - присвистнула я. - И там только имена мужчин?

- Женщины пишут историю сыновьями.

- Постой, получается, у вас не было ни одной женщины, достойной места на камне? - недовольно спросила я. - Как же великие матери кланов?

- Матери. Ключевое слово.

- А если бы, к примеру, кто-то из твоих родственников, скажем... твоя сестра, спасла мир, - предположила я. - Она бы не была достойна...

- Моя сестра мир скорее уничтожит, - довольно грубо отрезал Азар. Видимо, я коснулась чего-то очень проблематичного. - Тут вопрос не в достоинстве. А о слове в истории.

- Можно подумать, мужчины не прикладывают руку к созданию сыновей.

- Вряд ли руку.

Я натянуто улыбнулась. Судя по количеству камней, в Хатихи жили преимущественно орки.

Горняцкий городок отличался от Прэна не только архитектурой, но и атмосферой. Главный город острова с одноименным названием представлял собой солнечное сплетение мира - здесь древнее соседствовало с современнейшим, оркское с эльфийским, целомудренное с вызывающим, атеистическое с фанатичным. Казалось бы, в таком круговороте никогда не бывать порядку, но он существовал. Город тикал, как часы, жил по расписанию, и каждый здесь имел свой собственный, нужный ему отрезок времени. Именно времени, не места. Места с течением этого самого времени менялись: там, где утром можно было найти тихий парк, вечером обнаруживали площадку для велогонок, а ночью - танцпол. Там, где днем проводили экскурсии, ночью открывали ресторан. Там, где зимой запускали кораблики, весной поднимались в небо воздушные змеи.

Каждому месту на Прэне полагалось свое время.

Хатихи же был рабочим городом. Здесь не искали время, здесь его отрабатывали. По улицам, конечно, не бродили измученные тяжким трудом горняки (как я и подумала, преимущественно орки), но все здесь выглядели серьезнее, тише и, может быть, суровее, чем в долине. Тут не было небоскребов, роскошных соборов Света и храмов Змей, сюрреалистичных сооружений и огромных фонтанов, которые расцветали в столице на каждом шагу. Вместо пестрых клумб с цветами вдоль пешеходных аллей жались кривые, низенькие деревца.

- Маленький город, - заметила я. Мы проехали его меньше, чем за десять минут.

- Скорее, рабочий поселок, - отозвался Азар. - Дорога справа ведет на шахты, а там, за склоном, огромный промышленный район.

- Что здесь добывают?

- Прэнское железо и мантогоз. Довольно дорогое удовольствие.

- Ты много знаешь о Прэне.

- В детстве мы с братом проводили здесь каждое лето.

Выехав из Хатихи, Азар свернул на трассу, уходившую вверх, на гору, и терявшуюся за проросшим сухим кустарником утесом.

Ещё один поворот - и перед нами предстала гора Мироздания. По её морщинистому, каменному телу серпантином бежала дорога к Цитадели, расположенной чуть ниже заснеженной вершины, на плоском, искусственно выровненном уступе.

Обитель миротворцев не походила ни на один замок, что мне приходилось видеть в книжках или по телевизору. Цитадель представляла собой молитвенно сложенные, высеченные из скалы кисти рук. Парные башни, соприкасавшиеся боками и будто подпиравшие друг друга, оказались гигантскими пальцами, кончики которых были чуть присыпаны снегом. Только когда трасса побежала перпендикулярно горе, я поняла, почему Цитадель имела такую странную форму.