Сюзетт Элджин - Моя златая гордость, честь и слава

— Но если все обстоит именно так, как вы говорите, — задумчиво произнес сенатор, — то мы никогда не сумеем понять их. То есть все общение будет на земном, а их язык окажется нам недоступен.

— Почему же? Теперь, когда мы знаем, что у них есть и гласные, и согласные, составляющие основу речи, мы с помощью компьютера сумеем вычленить базовые параметры этих звуков или фонем — просто для этого нам нужны не два носителя языка, а сто, триста или пятьсот.

— Допустим… но мы ведь все равно не поймем, что значит их «шум».

— А мы спросим!

— Как это? — удивился сенатор.

— На данном этапе это не важно! Язык, конечно, сложный, но его проблемы, когда их поймешь, решаются достаточно просто. В музыке, например, если часть мелодии — тишина, мы используем символ «пауза», чтобы это записать. Я смотрела музыкальную пьесу, полную таких значков, и вдруг поняла, что рисунок мелодии можно понять, даже если полностью убрать паузы. Так и с Молем: мы бились над тем, как разобраться в звукосочетаниях, а их можно попросту игнорировать! Мы получаем стержневое значение слова, и этого будет вполне достаточно.

— Но мы ведь никогда не сумеем произносить их слова и уж тем более, как вы выразились, звукосочетания! — воскликнул сенатор.

— Не все так печально: можно найти уникумов, которые на это способны… А нужно ли это? Наша новая акустическая программа для портативного компьютера улавливает Моль, а затем печатает транскрипцию фразы и перевод. В очень скором времени она будет точнее, потому что мы уже работаем с грамматикой.

— А если вы хотите что-нибудь сказать златянам на Моле?

— Без проблем. Вы говорите на общеанглийском, компьютер-переводчик выводит транскрипцию на Моле, и вы показываете готовый текст златянам. Значки «пауз» заменяются компьютерными «решеточками». Ведь каждый из нас, носителей английского языка, может с легкостью прочесть текст с пропусками букв или, скажем, с заляпанного каплями кофе листа. Вот и златяне свободно прочтут фразы на родном языке, даже если в нем полно «решеточек». Несовершенно, не слишком элегантно, конечно, но это работает.

— Уверены?

— Абсолютно, сенатор.

— И мы никогда не сможем говорить на нем? Даже если КОЛИЗЕМ получит достаточные ассигнования, чтобы нанять больше лингвистов для работы?

— Человеческий мозг не может воспринимать и воспроизводить эти шумы, сенатор. Ну и что? У меня и руки всего две, а не три, но я вовсе не переживаю по этому поводу. Разные гуманоидные расы имеют свои особенности — так и должно быть.

Члены комиссии задумались — Окка буквально видела, как они постепенно приходят к некоему логическому выводу. И чтобы не допустить озвучивания нежелательного вердикта, девушка решилась и заговорила:

— Тем не менее дополнительное финансирование необходимо, — солгала она, — нам нужно привлечь больше лингвистов для работы над новым языком. Чем больше мы узнаем о структуре этого средства общения, тем вероятнее эффективность изучения и положительный результат в работе с лингвистическими структурами других планет, где обнаружится жизнь. И мы не будем выглядеть баранами перед новыми воротами, а сможем ярко демонстрировать блеск человеческого разума!

Она намеренно лгала. Вряд ли хоть что-то, извлеченное из необъятного моря информации о языке златян, пригодится в работе со следующим инопланетным гуманоидным языком. Выражение лица девушки было спокойным и уверенным — решалось будущее лингвистики Земли.

Маленькая ложь — пункт «А». Окка не знала, каким будет пункт «Я», но была уверена: к нему стоит стремиться.