Виктория Абзалова - Сердце дракона

— Мы — драконы! — резко бросила Искра.

Хотя они и предоставили право вести разговор старшему, но внимательно за ним следили. Парень в шрамах с обожженным лицом, назвавшийся Пеплом, усмехнулся:

— Вы не верите в драконов?

— Я не верю ни в драконов, ни в ликантропов, ни в кинокефалов. Я слишком стар, что бы верить в сказки, и я еще не видел ничего, что бы нельзя было объяснить, — вернул усмешку философ.

Пепел, по-прежнему усмехаясь, вытянул вперед крепкую руку с очень длинными толстыми и остро отточенными ногтями.

«Позерство!» — хмыкнул про себя Главк.

Внезапно под их взглядами кисть охотника начала медленно покрываться сетью разбегающихся линий. Они темнели, наливались цветом, густели, приобретая очертания сероватой чешуи. Ткани человеческого тела плотнели, вспухали, изгибались, пока кисть окончательно не приняла вид когтистой лапы гада.

Признаться, Главку стало не по себе. Пепел едва заметно улыбался, — не похоже было, что бы превращение доставило ему какое-нибудь неудобство, — Искра, Буря и Гром откровенно скалились.

— Впечатляет, — кивнул лысой головой Фибий, — но это не доказательство.

Несдержанная Искра даже подпрыгнула, но вмешиваться не стала.

— Иллюзия. Точнее гипноз.

— Скептика, — Пепел повел головой, рука его уже приняла обычный вид, — трудно убедить даже в существовании земной тверди у него под ногами. Преобразись я полностью, вы сказали бы тоже самое.

— Вижу, драконы — ну, по крайней мере, вы, — не пренебрегают образованием, — заметил философ с улыбкой.

Главку показалось, что он ослышался — на его памяти хозяин мог критиковать и солнце в весенний день, и воздух, которым дышат. Тем временем старик продолжил:

— Тогда вы должны признать, что подобный эффект вполне объясним и распространен.

Каждый год то тут, то там возникают всевозможные чудотворцы и пророки, — и я не говорю уж об официальных культах: там-то чудеса творятся регулярно! Так вот.

Например, совсем недавно к югу от Кельдерга объявился очередной Сын Божий…

Пепел и Фибий обменялись понимающими усмешками.

— Которого бога-то? — между делом заметил Гром.

Сопляка никто и не подумал осадить.

— Сила его внушения была такова, что его последователи утверждали, будто он ходил по воде и возносился в небеса. Явления бесполезные, но эффектные, потрясающие воображение толпы. Не трудно дать чудо тем, кто жаждет его. А уж обладая техникой гипноза, которой неподвластны лишь единицы, легко самому стать богом.

— Ваши рассуждения точны, — вежливо признал Пепел, — Но вы не можете не видеть, что ситуация с драконами несколько отличается. Мы не рвемся в ваши боги. Каждый из нас сам себе бог — и поверьте, это уже очень много! Кроме того, я как-то не припоминаю, что бы все эти чудотворцы собирались вместе и демонстрировали одни и те же способности.

— Вы правы. Еще ни один из пророков не додумался собрать таких же, как он, и провозгласить их отдельным видом!

— И ни один из этих пророков не был способен произвести себе подобного, — черные глаза женщины торжествующе сверкнули.

Пепел покосился на подругу, и одобрительно кивнул, признавая ее правоту.

— Буря сказала верно. Почему мы должны думать иначе? Наши дети рождаются драконами. Не все из них способны к полету, но в любом виде появляются на свет слабые и уроды.

— Вы убиваете их? Как в Лакойе? — полюбопытствовал Фибий.

— Не мы. Жизнь, — невозмутимо поправил Пепел.

— И ваши женщины, — а вижу, вы признаете их равными себе, — согласны? — ехидно бросил старик.

С устланного свежей соломой пола вскочила Искра.

— Да, мы равны! Мы сами выбираем, куда и с кем идти, с кем лечь и когда уйти! А счастье матери — в здоровом, сильном, могучем потомстве, которое не опозорит ее имя и продолжит род! — она обернулась к Пеплу, — Зачем мы слушаем его? Идем или убей!

— Он будет нам полезен, — спокойно и совершенно не стесняясь присутствия философа и его раба, ответил дракон, — Ведь его книги читают многие. Слово порой бывает самым сильным оружием.

Фибий наблюдал эту сцену прищурившись, — тоже на манер ящерицы, пригревшейся на солнышке. Главк мог с уверенностью сказать, что знает, о чем он будет писать в своем новом труде.

— Что ж, — голос философа сочился медом, — Оставим рассуждения о волшебстве, поскольку спор наш бессмыслен. Будем рассматривать драконов, как некую социальную общность, обладающую одинаковыми признаками. Но всякая такая общность, едина прежде всего за счет цели. Так что же требуется вам?

— Что нам нужно? — Пепел прижмурился мечтательно, — Ничего… А это значит — весь мир!!!

Даже более спокойная Буря от восторга, едва не сгрызла собственную косу, с торжеством глядя на философа. Гром переводил прозрачные серые глаза с вожака на его оппонента. Искра вертелась так, словно сидела на углях, — понятно, за что она получила свое имя.

— Что же, вы намерены захватить его? — засмеялся Фибий.

— Нет, — Пепел поднялся, а вслед за ним и все остальные, — Он уже наш!

Философ Фибий собирался что-то возразить, а дракон этого и ждал, — но в следующий момент Гром вдруг вытянулся в струнку:

— Пепел… что это… слышишь?!!

— Враг! — оскалилась Искра.

— Это Гроза! Ее гнездо! — Буря тоже уже прислушивалась.

— Это Скай!!! Он зовет! — выдохнул Пепел.

Драконы сорвались с места, больше не объясняя и не слушая никого. Они двигались длинными летящими прыжками, мгновенно растворившись в зарослях по направлению к реке.

В нескольких милях от миссии несла свои воды Данна, чье русло достигало здесь ширины в три мили — но, похоже, драконов это не волновало.

Фибий из Мессемии выглядел разочарованным, зато его раб чувствовал огромное облегчение оттого, что драконы заинтересовались чем-то другим. Рабы иногда бывают мудрее своих хозяев.

Клодий Север и его сопровождение скорым маршем продвигались на северо-восток по вполне приличной дороге. Как видно, монастырь служителей Безымянного пользовался популярностью. Поселения, встречавшиеся вдоль тракта, были довольно крупными и радовали глаз своей зажиточностью: даже война двухлетней давности обошла эти места стороной, что воспринималось жителями как свидетельство силы и покровительства поселившегося в их краях бога. К чужакам и путешественникам здесь привыкли, тем более, что до муниципий Понтийского побережья — было рукой подать. И потому, в очередной деревне с первого же мига Клодий заметил неладное.

Селение даже имело на отшибе корчму в два этажа, так что и странники, и богомольцы здесь были не в диковинку. Тем более странно выглядело поведение жителей: не играли на улицах дети, не было заметно обычной повседневной суеты — даже скотину и птицу не выпустили со двора.