Роберт Рид - Дизайн с привидениями

— Тогда поздоровайся, — подсказала Мадам Зайн.

У мальчика явно был сценический талант. Подсознательно ощущая присутствие камер — и миллионов зрителей, которые увидят его, когда запись пойдет в сетевой эфир, — он радостно улыбнулся привидению.

— Привет!.. — сказал он. — А у меня тоже есть телескоп. Мертвый астроном, похоже, был весьма воодушевлен этой новостью.

— Хорошо… — прошелестел он.

— Он большой, — снова сказал мальчик.

— Очень хорошо, Джошуа…

Внезапно призрак почувствовал прилив сил. Включенные на полную мощность резонаторы позволяли ему выглядеть почти настоящим, не тратя ни капли собственной энергии. С любопытством, которое дремало в нем вот уже несколько десятилетий, астроном спросил:

— А какой у тебя телескоп? Трех- или пятидюймовый?

— Его диаметр пять километров, — похвастался Джошуа. Призрачное лицо озадаченно вытянулось, но тут вперед выступила мать мальчика.

— К дню рождения Джошуа мы арендовали время на одном из лунных телескопов, — пояснила Тина Линч.

— Если захотите, — воскликнул мальчик, — я покажу вам одну из ваших комет!.. Только это будет в следующем году, когда мне исполнится восемь.

«Но я мертв, — припомнило привидение. — Мертв!»

Однако это знание нисколько его не смутило, как не смущало и большинство других «отпечатков». Астроном даже улыбнулся, по привычке разглаживая призрачными рунами иллюзию мягкой плисовой куртки. Он даже хотел, что-то сказать, нов последний момент заколебался. Несколько секунд астроном стоял неподвижно, словно к чему-то прислушиваясь. Потом вдруг выпрямился и повернулся к Мадам Зайн. Бледное призрачное лицо ученого приобрело зловещий багровый оттенок. С необъяснимой яростью он выкрикнул:

— Оставь их в покое, слышишь?!

Все, кто был в комнате, невольно попятились.

— Стерва! Подлая стерва! — астроном обвиняющим жестом указал на Мадам Зайн и… исчез.

— Кого он имел в виду? Кого я должна оставить в покое?!.. После чашки крепчайшего кофе кровь в ушах Мадам Зайн стучала, как паровой молот. Дыхание от переизбытка нервной энергии сделалось неглубоким и частым, а на щеках проступили два алых пятна неправильной формы. Она не была испугана (во всяком случае, сама Мадам ни за что бы в этом не призналась), однако факт оставался фактом: безобразная сцена в библиотеке в самом конце рабочего дня выбила ее из колеи.

А этого с ней не случалось уже давно.

Лампы в комнате были почти полностью погашены. Глядя в темноту, Мадам Зайн проговорила негромко, но твердо:

— Завтра я закончу. Да, я отстаю от графика уже на два дня, но кого это волнует? Тебя, во всяком случае, это волновать не будет, потому что я своими руками выну тебя из стены и раздавлю бульдозером. Ты больше не будешь мешать мне, старуха… Ты слышишь, что тебе говорят?

По комнате пронесся чуть слышный звук, похожий на легкий вздох. Повеяло холодом, потом тихий голос, звучащий ниоткуда и отовсюду, произнес:

— Он имел в виду их… всех. Я хочу, чтобы ты оставила их в покое.

— Завтра я закончу, — повторила Мадам Зайн.

— Не закончишь. Ничего у тебя не выйдет, Синди Зайн.

Но Мадам Зайн пропустила эти слова мимо ушей. В одной руке она держала титановую дисковую пилу — полностью заряженную и со снятым предохранителем. В другой руке Мадам Зайн сжимала инженерную электронную планшетку с рабочими чертежами комнаты. Сверившись с ней, она определила места, где в стенах располагались несущие опоры и были проложены высоковольтные силовые кабели. Туннельный концентратор был вмонтирован в кирпичную кладку в двух метрах справа от главного окна — на высоте, примерно соответствовавшей центру тяжести фигуры Ба Доусон, когда та была жива.

— Верни их на место, — потребовал из-под слоя штукатурки призрачный голос.

— Кого?!

— Их…

Мадам Зайн покачала головой и негромко рассмеялась.

— На какое место?

— На то место, где они лежали до тебя. Где им было хорошо. Планшетная схема была крайне удобным инструментом. И ее, и пилу Мадам Зайн позаимствовала у одного из строительных роботов. Теперь, когда она была уверена, что правильно определила свое местоположение, Мадам достала светящийся карандаш и начертила на стене первую линию. Немного помедлив, Мадам Зайн в последний раз предупредила непокорную Ба Доусон:

— Хорошо, я не стану вырывать тебя из стены. Но ты должна пообещать, что завтра все пройдет без сучка, без задоринки.

Рядом бесшумно возникла полупрозрачная женская фигура. Холодный, тихий голос прошептал:

— Я никогда не была дурочкой, Синди… В больнице я много читала, и мне удалось узнать о тебе кое-что интересное.

Мадам Зайн пожала плечами и взяла пилу на изготовку.

— Например, я сумела разобраться в твоей глупой программе…

— Спасибо за комплимент, старуха.

— А еще я прочла статьи, которые когда-то давно ты публиковала в научных журналах.

Эти слова заставили Мадам Зайн остановиться. Недоверчиво рассмеявшись, она сказала:

— Ну, это вряд ли.

— Слушать голоса мертвых… Это была весьма оригинальная идея. Оригинальная и захватывающая.

— Не верю, — твердо повторила Мадам Зайн.

— Я прочла твое «интервью» с девушкой, умершей во время эпидемии 1919 года. Какая печальная и трогательная история!..

Мадам Зайн нажала кнопку, и твердосплавный режущий диск начал со звоном раскручиваться. Одним быстрым движением Мадам пропилила в новенькой стене глубокую горизонтальную борозду.

— Как ее звали, эту несчастную?..

— Сара, — не задумавшись ни на мгновение, ответила Мадам Зайн. — Ее звали Сара…

— Сколько дней ушло у тебя на… Сколько времени ты ее расспрашивала?

— Несколько недель.

— И что случилось с бедной Сарой?

— Она умерла от испанки. Так называлась заразная болезнь, которая…

— Я имею в виду — после «интервью»? — Привидение стало ярче и плотнее. — Кому из твоих клиентов она досталась? В какой гребаный дом ты ее вставила?

«Ни в какой…»

Но Мадам Зайн промолчала. Вместо ответа она сделала в стене первый вертикальный пропил.

— Сара… Такая приятная, милая девушка… — проговорил призрак.

— Да, разговаривать с ней было приятно, — согласилась Мадам Зайн.

— Насколько я помню, тебе пришлось перенести ее в свою лабораторию, чтобы расспросить. Так?

— В те времена усилительное оборудование было слишком громоздким и тяжелым. Сара отпечаталась в ореховом паркете своей комнаты. Чтобы изучить ее, мне пришлось…

— Но когда интервью было закончено, ты вернула Сару на место, не так ли?