Олег Авраменко - Хозяйка источника

Она убрала руку и вся будто сникла.

— Да, я чувствую это, — тихо произнесла она. — Так быстро… Но неужели я нисколько не нравлюсь тебе? Вот такая. Ведь сейчас я красавица, правда?

— Ты прекрасна, Бронвен, — искренне ответил я. — И ты нравишься мне даже в своем истинном облике, но…

— Но ведь это и есть мой истинный облик! — воскликнула она. — У меня их два. Целых два истинных облика! В одном я дурнушка, в другом — красавица.

Я недоуменно уставился на нее:

— Прости, Бронвен. Мы говорим об одном и том же, или о разных вещах? Под истинным обликом я подразумеваю постоянный, обусловленный индивидуальными особенностями метаболизма каждого человека, заложенными в его генах… Ты понимаешь, что я имею в виду?

Бронвен криво усмехнулась:

— Да, понимаю. Я уже знаю и про гены, и про метаболизм, и про многое другое. И, к твоему сведению, сейчас мне не приходится контролировать свой метаболизм, чтобы оставаться в этом облике.

Мое недоумение переросло в изумление.

— В самом деле?!

— Клянусь Источником. Оба мои облика теперь заложены в моих генах.

Я содрогнулся от ужаса. Во всех без исключения Домах вмешательство в естественную генетическую структуру было строжайше запрещено из-за непредсказуемых последствий оного и каралось очень жестоко — стерилизацией с последующим изгнанием. В среде Властелинов имелось множество разных, порой бессмысленных табу и запретов, порожденных консерватизмом и косностью нашей цивилизации долгожителей, но в данном случае представители всех поколений были единодушны: никакой евгеники.

— Бронвен, солнышко, — встревожено проговорил я. — Что ты наделала?! Ведь ты не была уродиной, совсем наоборот — ты была очень симпатичной девушкой, хоть и не красавицей. А теперь ты поставила под угрозу будущее своих детей. Думаешь, вампиры и оборотни — это лишь сказки?

Бронвен покачала головой:

— Я ничего с собой не делала. Это все Источник.

— Что?!

— Источник дал мне второй облик. Видимо, он не лишен тщеславия и решил, что его Хозяйка должна выглядеть надлежащим образом.

Со вздохом облегчения я повалился на траву.

— Слава тебе Господи, — от всей души восславил я Бога, чье существование все еще было для меня под большим вопросом.

Бронвен склонилась надо мной и погладила мои волосы.

— Ты так переволновался из-за меня?

— Еще бы! Ведь ты не чужая мне. И мне не безразлично твое будущее и будущее твоих детей.

— Будущее моих детей, — с печальной улыбкой повторила Бронвен. — А будут ли у меня дети?

— Обязательно будут, — ответил я. — Если, конечно, ты сама этого захочешь.

— Значит, ты согласен?

Я рывком поднялся.

— Бронвен! Прошу тебя, не надо.

— Кевин, я серьезно. Очень серьезно. — Она действительно говорила серьезно. — Ты даже не представляешь, как я люблю тебя. Я хочу тебя, только тебя, никто другой мне не нужен.

— Это детский романтизм, Бронвен, — попытался вразумить я ее.

— Отнюдь! — живо возразила она. — Я уже достаточно взрослая. По моим подсчетам, мне скоро исполнится двадцать четыре года.

— Правда? — удивленно переспросил я. — Ты умудрилась прожить восемь лет за пять месяцев?

— Ага. Я подолгу живу в мирах, где время течет очень быстро, но знаю меру и не допускаю таких промахов, как Колин, который однажды за ночь скоротал почти три года, а наутро не мог вспомнить, как зовут его камердинера.

— А ты, как я вижу, очень осторожна, — подыграл я ей, радуясь перемене темы. — Даже наш проницательный Морган, во всяком случае месяц назад, ничего не подозревал. Он лишь как-то вскользь заметил, что за последнее время ты здорово повзрослела.

— А я действительно повзрослела. Я много чего видела, о многом узнала, прочла множество интересных книг, общалась со многими интересными людьми, а многие мужчины предлагали мне руку и сердце — ведь всюду, кроме Логриса, я бываю в своем новом облике. — Тут она усмехнулась, а на ее ресницах заблестели слезы. — Но я отвергала все предложения — и пожениться, и просто переспать, — потому что есть на свете человек, для которого я берегу свою невинность. Это ты, Кевин-Артур.

— Бра…

— Помолчи, пожалуйста. Ты просто не понимаешь меня; ты думаешь, что я упрямая и глупая девчонка. Что ж, думай так и дальше, а я буду ждать. Времени у меня вдоволь, я терпелива и буду ждать.

— Чего?

— Пока ты не поймешь меня. Скоро, очень скоро ты начнешь понимать меня и когда-нибудь ответишь на мою любовь — если не из любви, так из понимания и сочувствия.

— Жалость унизительна, Бронвен, — мягко сказал я. — Тем более для тебя, Хозяйки Источника.

— Я говорю не о жалости, а о понимании, Кевин. О том самом понимании, которое вскоре придет к тебе. Тогда ты поймешь мои чувства и посочувствуешь мне. Не пожалеешь — а именно посочувствуешь.

С этими словами она поднялась на ноги и зашагала прочь от меня вверх по склону холма.

— Бронвен! — окликнул я.

Она остановилась и повернула ко мне голову:

— Да?

— Что с Эмрисом и Эриксоном?

Несколько секунд она помолчала, затем ответила:

— Эмрис мой брат, и я забочусь о нем. А что касается Брана Эриксона, то для него уже начался ад при жизни. Я как раз собираюсь посмотреть на его мучения. Хочешь со мной?

Я отрицательно покачал головой.

— А зря, — сказала Бронвен. — Я придумала для него одну очень оригинальную пытку. Я поселила его в мире, где каждый день похож на вчерашний, где нет никаких перемен, где все птицы поют одну и ту же унылую трель, где небо все время хмурое, а солнце никогда не выглядывает из-за туч. Эриксон не испытывает ни голода, ни жажды; еды и питья у него вдоволь, но нет людей, с которыми он мог бы пообщаться, и нет мальчиков для его гнусных забав. К нему прихожу только я — и в этом вся жестокость моей пытки. Он стремительно старится, ибо время в том мире течет довольно быстро, а я каждый раз предстаю перед ним все такая же молодая.

Бронвен повернулась и продолжила свой путь к вершине холма.

"М-да, — подумал я, глядя ей вслед. — В изобретательности ей не откажешь. В ее-то возрасте додуматься до такой изощренной мести! Без сомнений, девочка далеко пойдет…"

Я вновь повалился на траву и блаженно расслабился, но сон никак не приходил ко мне. Я думал о Бронвен, к которой перестал испытывать влечение, но осознание этого факта не принесло мне желанного облегчения. Ее слова о том, что скоро я пойму ее, не давали мне покоя. Что меня еще ждет? Ведь Бронвен слов на ветер не бросает…

Я думал о Колине, который уступил мне корону и ушел в неизвестность, быть может, затаив на меня зло…