Виктория Дегтярева - Девочки, не ссорьтесь

Теодор приезжал в особняк Блэков до начала учебного года несколько раз. Это были визиты с оттенком неофициальности — деликатные родители часто оставляли молодых наедине в парке и в гостиной, понимающе улыбаясь и незаметно подмигивая дочери. Энди сама удивлялась, но ее эти визиты совершенно не раздражали, даже наоборот — доставляли удовольствие. Отец говорил правду — Нотт действительно был привлекательным и серьезным молодым человеком. Одевался он хорошо, но не крикливо, говорил неторопливо и вдумчиво, иногда шутил — весьма остроумно. А еще он любил стихи, причем тех же поэтов, что и Андромеда. И музыкальные вкусы у них совпадали, и цветы он всегда дарил именно те, что больше всего нравились Энди.

Вот только мнение Нотта по болезненному для Андромеды вопросу о чистоте крови ей выяснить не удалось. Точнее, она сама не решалась его поднять. Теодор не заговаривал — и она молчала. Слишком хрупко было зародившееся между ними взаимопонимание (или даже что-то большее?), слишком легко было его разрушить, а ей этого не хотелось. Впервые в жизни она ощущала себя привлекательной и желанной, это чувство кружило голову, делало ее легкой, почти невесомой, переполняло нежностью… А может, она просто влюбилась?

Все хорошее быстро заканчивается — и вот уже наступил сентябрь, Андромеда уехала в школу доучиваться на последнем курсе. Теодор обещал ее навещать — и сдержал слово, объявившись в первые же выходные, когда старшекурсников отпускали в Хогсмид. Получив накануне от него сову, Энди страшно разволновалась и все утро судорожно выбирала одежду и мучилась с прической — ей очень хотелось смотреться скромно, но эффектно.

— Неплохо выглядишь, — подбодрило ее зеркало, когда она в сотый раз подбежала к нему, придирчиво разглядывая себя от макушки до пяток.

— Ну, раз ты так считаешь… — пробормотала Энди и выскочила наконец из комнаты.

Свидание было назначено в кафе мадам Паддифут. Андромеда опоздала минут на десять и, ужасно волнуясь, заглянула внутрь, прежде чем войти. Теодор был уже на месте. Он сидел за столиком в расслабленной позе и листал «Ежедневный пророк», перед ним лежал букет белоснежных хризантем. У Андромеды перехватило дыхание — жених показался ей в этот момент таким безмятежно-прекрасным…

Первые полчаса встречи пролетели незаметно. В самом начале у Энди мелькнуло ощущение, что Теодор с легким неодобрением покосился на ее синий в бронзовую полоску шарф, но она убедила себя в том, что ей показалось. Они мгновенно разговорились: Энди рассказывала последние школьные сплетни, потом они поболтали о книгах, музыке и даже немного о квиддиче — Равенкло выиграл у Хаффлпаффа первый матч сезона, из-за чего факультет вот уже целую неделю стоял на ушах.

— Поздравляю! — сказал Теодор, улыбнувшись. Нет-нет, не было в его улыбке ни грамма фальши — только искренняя радость за факультет Андромеды. Ей совсем несложно было убедить себя и в этом.

Но вот сразу после… Как-то все пошло уж совсем не так.

— Андромеда, ты знаешь… Я хотел бы серьезно поговорить с тобой. — Он накрыл ее руки своими — пальцы его были длинными, прохладными и цепкими. — Твоя старшая сестра рассказала мне… В общем, мне кажется, что факультет, на котором ты учишься, не очень хорошо на тебя влияет. Ты водишь неподходящие знакомства. У тебя есть магглорожденная подруга, тебя часто видят в обществе гриффиндорцев… Ведь это компрометирует тебя!

Энди изменилась в лице:

— А… А с чего это Белла говорила с тобой на эту тему? Вы что, так близко общаетесь, чтобы обсуждать мои школьные знакомства?

Нотт внезапно смутился:

— Ну просто… просто мы виделись с ней несколько раз в последнее время, у меня возникли некоторые общие дела с ее мужем. В общем, это совершенно неважно. Не сбивай меня с мысли — мы ведь говорим совсем о другом!

— Ну хорошо, давай поговорим о другом. Меня не волнует происхождение людей, с которыми я дружу, я обращаю внимание только на то, что из себя представляют они сами. И уверяю тебя, все мои друзья — достойные люди, и мне совершенно не стыдно общаться с ними. Поэтому дальнейший наш разговор на эту тему я считаю абсолютно бесперспективным.

Нотт тяжело вздохнул:

— Извини, Андромеда, возможно, я был слишком резок — но ты все-таки подумай над моими словами. Ведь ты Блэк, ты не можешь отмахнуться от своего происхождения и забыть о чести рода.

— Ладно, Тео, — она вскочила, — я подумаю. Потом. А сейчас, наверное, мне лучше вернуться в школу.

Интересно, на этот раз ей тоже показалось или действительно на его лице мелькнуло облегчение?..

— Очень жаль, Андромеда, — он старался говорить очень искренне. — Я думал, мы с тобой еще погуляем, зайдем к Зонко, в «Сладкое Королевство»…

— Извини, но мне нужно много уроков делать. Да и сладкое я не люблю… А ты сейчас домой?

— Да нет, я тут, наверное, погуляю еще, раз уж выбрался. И потом — у меня здесь через пару часов деловое свидание… — он почему-то слегка покраснел и отвел глаза. — Тебя проводить до школы?

— Нет-нет, не надо, я сама дойду.

Возвращаясь в Хогвартс, Андромеда плакала. Почему, ну почему всегда все упирается в это несчастное происхождение и некую мифическую честь рода?.. Она не чувствовала ничего за этими словами. Пыталась время от времени проникнуться — но не могла. Она сравнивала себя с Эллисон — сравнение было не в ее, Андромеды, пользу. Эллисон во всем лучше — умнее, талантливее, честнее, а ведь ее родители — магглы… А может, рассказать об этом Теодору? Попытаться убедить в том, что людей нельзя оценивать по степени чистоты крови? Если она будет достаточно красноречива, если подберет нужные слова…

Энди, уже почти дойдя до ворот Хогвартса, развернулась и помчалась обратно. Сейчас она найдет жениха и серьезно с ним поговорит. Он должен ее понять — ведь он такой рассудительный, такой умный…

Она подбежала к кафе мадам Паддифут — может, он еще там? Нет, конечно, уже ушел. Метнулась к Зонко — тоже нет. Пробежала мимо «Трех метел», мельком взглянув внутрь… Стоп. Ну да — вот и он. Сидит за угловым столиком и… самозабвенно целуется с слизеринской шестикурсницей Эммой Паркинсон.

Катастрофа. Это была катастрофа. Андромеда бесшумно выскользнула из «Трех метел» — не дай Мерлин Тео ее увидит — и обессилено прислонилась к стене снаружи. В голове вдруг стало как-то странно пусто и звонко, перед глазами замелькали мушки. «Ну вот, еще только не хватало сейчас в обморок хлопнуться — как истинной представительнице древнейшего и благороднейшего семейства», — разозлилась она на саму себя. Сконцентрировалась, постаралась взять себя в руки, оторвалась от стены — и пошла.