Юрий Бурносов - Фолиант смерти

Однако самым интересным было то, что подобное свойство удалось передать металлу.

Ни один из живших или живущих сейчас чародеев не мог наделить кусок железа даже самым пустяковым магическим свойством. Любой мальчишка, если вы начнете рассказывать ему о волшебных мечах или заколдованных доспехах, презрительно фыркнет и сочтет вас за идиота – потому что он знает, что это невозможно.

А вот Малеро это невозможное удалось.

«Всевидящее око» по сей день следит за вами с нагрудников Зрячих – с тех самых, что разрисовывал еще сам Луиджи; они странным образом отказались ржаветь и были покрепче новых.

И особенно пристально «око» наблюдает за частными сыщиками.

О, как же ненавидят Зрячие этих «вонючих ищеек»!.. Любой менестрель мог бы сложить добрый десяток песен на эту тему. Каждый уважающий себя член Ордена не упустит возможности посадить сыщика в лужу… другое дело, что возможностей те, как правило, не предоставляют.

Просто потому, что плохой сыщик живет не слишком долго. Он либо становится банкротом и быстренько меняет профессию, либо умирает во время следствия – из-за собственной нерасторопности и недальновидности.

«Выживает сильнейший» – таков главный закон этого мира.

У Зрячих в этом вопросе было определенное преимущество – они состояли на службе у короля и имели стабильный доход.

Сыщикам же приходилось трудиться не покладая рук, чтобы закрепиться в этом городе, а позже – еще и удержаться на плаву. Они начинали с нуля и действовали на свой страх и риск. Многие тонули, но сильные, несмотря ни на что, выживали, а некоторые и вовсе обретали репутацию если не легендарных, то уж точно знаменитых и профессиональных.

К числу последних относился Марк Бойз, весьма эрудированный молодой человек двадцати пяти лет от роду. Несмотря на юность, он уже имел немалый послужной список, состоящий из доброго десятка раскрытых дел.

Пожалуй, Бойз был одним из самых известных сыщиков Сартона. Зрячие багровели при одном упоминании его имени, но поделать с Марком ничего не могли: обладатель тонкого ума, он брался за очередное дело и блестяще с ним справлялся.

Тем утром Бойз сидел за письменным столом и, открыв ежедневник на чистой странице, рисовал в углу листка портрет красавицы Марты из «Пьяного шута».

Сыщик не был частым гостем трактира, но временами все же заглядывал туда на кружечку-другую пива. Одним вечером он обратил внимание на пышногрудую официантку…

И влюбился.

По уши.

Как человек, ко всему подходящий с рациональной точки зрения, Бойз прекрасно понимал, что ничего серьезного из всей этой «любви» не получится. Он плохо представлял, как можно говорить о чем-то серьезном в отношении девушки, которой уже попользовалась половина города и обязательно попользуется вторая в дальнейшем.

Но любовь сложно оценить рационально.

Поэтому Марк не реже раза в неделю посещал «Шута», любовался на темноволосую красотку – и уходил.

Единственное, что он говорил при каждой их встрече – «Кружку трагского, пожалуйста» и «Спасибо», когда пойло оказывалась перед ним.

В душе Бойз, несмотря на весь свой рационализм, был немного романтиком. Он хотел встречать с Мартой рассветы и провожать закаты, но вместо этого встречал счет за выпивку и провожал официантку мечтательным взглядом.

Тем утром он вновь думал о ней и рисовал ее портрет.

Художником Марк был отвратительным: получалось не женское лицо, а корявая рожица. Такие рожицы рисуют в тетрадях студенты Гарфорда во время скучной лекции по геометрии волшебства.

Бойз нанес пару важных – на его непрофессиональный взгляд – штрихов и, чуть склонив голову набок, посмотрел на рисунок.

М-да…

Вырвав испорченную страницу из ежедневника, Марк скомкал ее и швырнул в мусорную корзину. Потом он откинулся на спинку кресла и широко зевнул.

Работы не было. Вот уже неделю.

Ничего особо страшного в этом, разумеется, не было: денег, накопленных за три года, вполне хватило бы, чтобы безбедно жить еще пару лет.

Но Бойз изнывал от скуки.

Он ведь не просто занимался частным сыском – он его обожал. Ко всему, Марк был трудоголиком и совершенно не представлял, чем можно заниматься ранним утром, кроме как изучать найденные улики или принимать очередного клиента.

Сложно передать радость сыщика, когда неизвестный все же постучал в его дверь.

Ураганом сорвавшись с места, едва не опрокинув кресло, Бойз бросился открывать.

На пороге стояла пожилая женщина в дешевом, но опрятном наряде и с небольшим платочком в левой руке.

– Вы – сыщик? Марк Бойз? – спросила она.

Молодой человек кивнул:

– Да, это я. Вы проходите, проходите… присаживайтесь…

Женщина опустилась на стул, Марк занял кресло.

– Вот, – сказал он. – А теперь расскажите, что у вас стряслось?

Вместо ответа гостья неожиданно разрыдалась.

Хотя нет. «Неожиданно» – не совсем уместное слово.

Посетительница проревела все утро, это Бойз понял сразу, едва только взглянул на нее. Перед выходом в город она попыталась привести себя в порядок, не желая, чтобы люди обращали на нее больше внимания, чем обычно, но получилось, мягко говоря, не очень.

Тем не менее всю дорогу женщина держалась. И только сейчас, когда видел ее один лишь сидящий за столом Марк, она вновь дала выход своим чувствам.

– Ну тише, тише… – Бойз вскочил с места, обежал стол и присел на соседний с гостьей стул. – Не переживайте так… Сейчас вы успокоитесь и расскажете мне, что у вас случилось, а я постараюсь вам помочь…

Женщина утерлась платком, подняла глаза от пола. Тихо сказала:

– Она… пропала, милорд сыщик…

«Милорд сыщик»… М-да… Так его еще не называли!

Впрочем, пустое.

Сейчас нужно задавать наводящие вопросы и пытаться получить на них более-менее вразумительные ответы.

– Кто пропала?

– Доченька… моя… – пробормотала женщина и вновь заплакала.

Значит, дочка…

Судя по возрасту женщины, ее дочке – в районе двадцати—двадцати пяти. Может быть, младше, но старше – вряд ли.

– Как ее звали?

– Ма… Марта…

Бойз внутренне похолодел.

Если это та Марта… его Марта…

– Позавчера она вышла на работу и… и… и так и не вернулась домой!

– А где работала ваша дочь? – спросил Марк и закрыл глаза, готовясь услышать…

– В «Пьяном шуте»… официанткой…

Именно так.

Это его Марта.

И она куда-то пропала. Два дня назад.

Ушла на работу и не вернулась.

– Значит, в «Пьяном шуте», вы говорите… – Марк поднялся со стула, прошел к креслу, сел. Выудив из потайного кармашка ключик, он открыл верхний ящик стола, достал лист бумаги и положил его перед гостьей.