Татьяна Лайка - Чужой снег

— Что ты! — воскликнул светлый и тут же обернулся: не разбудил ли кого. Убедившись в том, что все по-прежнему спят, как котята, продолжил уже тише. — Что ты! Как без лучников? Этот лук любую броню пробивает! Без него — никак! Тем более, что маленькие луки тоже есть, и народ стрелять из них тоже обучают. А мечи и не такие бывают! Мой-то одноручный, а есть ребята, которые двуручными управляются играючи. Мне до них далеко, — с толикой грусти сказал Луч последнюю фразу.

— Но ведь времени у тебя еще полно! Научишься! — решил я поддержать нового приятеля.

— Нет, светлый, уже не научусь. Меня специально «точили» под меч и щит, — уже бодренько ответил тот, взяв себя в руки. — А вот ты мог бы взять пару уроков у Грома. А что? Способности у тебя незаурядные, вон даже отмечены знаком, — показал на татуировку воин. — Гром бы взялся.

— Да это учитель мой оставил, — почему-то засмущавшись, сказал я в ответ.

— Правильно. Кто, как не учитель имеет право оставлять на воспитаннике знаки его достижений. Главное, чтоб ученик был подходящим, то есть стремление у него было, огонь в крови! — от этих слов меня невольно передернуло, вспомнилось начало моего обучения у Шрона: стремление, ага, как же! — Ну, и, конечно, учитель добросовестный, чтоб дело свое довел до конца! — закончил Луч.

Хотелось спросить, зачем они направляются в Камур, но я понимал, что это их личное дело, тем более, что тогда, наверняка, он тоже спросит о причине нашего путешествия, а отвечать правду мне не хотелось, как и лгать. Но Луч меня опередил, чем застал врасплох:

— А что вас заставило пойти в Камур? — спросил он, затем быстро добавил. — Если не секрет, конечно.

— Да нет, никакой это не секрет, — честно признался я. — Вот, имя сторга моего ищем, — показал я на свой меч, которым оба воина уже успели не раз восхититься.

— И все? — удивился Луч. — Просто ради имени меча?

Убить одним выстрелом нескольких зайцев не получилось. Хотел отделаться от расспросов, лишь сказав про сторг: и не соврал, и истиной причины не сказал, — но не вышло.

— Да нет…

Я замолчал, думая, что сказать дальше. Врать очень не хотелось, тем более Лучу, а потому решил выложить все, как есть. Ведь если посмотреть внимательнее, то ведь действительно — никакой тайны тут нет.

Вспоминать было не неприятно, и не больно, а как-то грустно. Да и большой уже мальчик, чтобы по маминым рукам плакать и тосковать. Я, конечно, не был бы против увидеть ее живой, но мысль, что она мертва, настолько срослась со мной, что я уже практически не чувствовал ее, принимая это, как нечто должное.

— Ищу убийцу моей матери, — так просто, как ночь, ответил я.

Видно было, что мечник хотел что-то спросить, но слова застряли еще на выходе. Спустя несколько секунд он все же сумел произнести несколько слов:

— Ее убили? Мне жаль, что я задал такой вопрос. Это недостойно, и я приношу свои извинения… и соболезнования, — неуверенно добавил он, искоса поглядывая на меня.

— Давай только не будем про соболезнования! — от души посетовал я. — Меня ими уже задолбали. Да, умерла, но это было много-много лет тому назад. Я плохо помню все, что случилось.

Вот здесь я слукавил, на самом деле я отлично все помнил. Но не рассказывать же о своих переживаниях вампиру, которого я знаю насколько часов от силы?! Да и нет тех переживаний… уже. Я смирился, что не смогу все исправить. А что мне еще оставалось? Я старался думать о ней, как о чем-то прошлом… как о перевернутой странице своей жизни.

Вот она была… и вот ее не стало.

— Ничто не вечно… никто не вечен… — непонятно зачем сказал я.

— Ошибаешься, светлый, все может быть вечно, — в тон мне возразил Луч.

Мой вопросительный взгляд он понял прекрасно, а потому продолжил.

— Не знаю, поймешь ли ты. Но вечность чем-то зависит от нас самих, — он вновь отвернулся от меня, уперев взгляд в потолок… во тьму. — Если ты сам захочешь сделать что-то вечным, ты это сделаешь. Например, память… о твоей матери. Ведь она вечна! Но лишь до тех пор, пока ты хочешь этого. Разумному существу свойственно забывать то, что он помнить не хочет.

Я задумался. Сильно задумался. Наверное, он нрав. Я помню лишь то, что хочу помнить, а потому для меня вечно лишь то, что я сам хочу сделать вечным.

— Но я бы не советовал тебе, светлый, всем говорить такие речи, — с ехидцей ответил я.

— Почему это? — заинтересовался Луч.

— Так ты быстро всех переубедишь.

— И что?

— И то! Что если не останется других мнений, отличных от твоего, то и твоему слову негде будет жить! Для того, чтобы мнение кого-то имело место быть, должны быть и другие мнения, — удовлетворенно закончил я.

— Типа, там, где есть добро, должно быть и зло, иначе как добро отличить от зла?

— Типа того.

— Во даешь, темный! — искренне восхитился служитель. — А ты старше, чем кажешься на первый взгляд!

— Опять ошибаешься. В душе я гораздо младше даже того возраста, на который выгляжу! — подмигнул я светлому вампиру. — Ладно, давай спать.

С такими словами я поднялся и лег уже на своем месте. Теперь я всем телом чувствовал, как плен сна окутывает мое тело, парализуя конечности и постепенно подбираясь к голове. Уже на грани сознания до моих ушей донеслось:

— Да прибудет с тобой милость Хозяйки Судьбы, темный!

— И тебе спокойной ночи! — с улыбкой ответил я.

Таким образом, как вчера ночью, мы с Лучом спорили весь день. Точнее спором это назвать было трудно, скорее высказывание своих мнений, потому что воин твердо закрепил мою речь про свои и чужие взгляды, и не старался убедить меня в своей правоте. Мне ужасно понравилось разговаривать с этим загадочным вампиром. Почему загадочным? Просто я недоумевал, откуда он все это знает, и где он набрался такой мудрости? Зато от него я нахватался много чего занятного и интересного, чем в последствии мог «похвастаться» перед обществом. А точнее, что сможет мне помочь в дальнейшем пути.

А если уж быть совсем честным, то я от этих разговоров по-другому стал смотреть на мир… я поменял много своих мнений и взглядов… я понял, что в чем-то ошибался, а в чем-то был прав… что нельзя смотреть на мир с одного угла… что существует еще много мнений, кроме моего собственного.

Наверняка, и Луч тоже что-то перенял от меня, ибо такие беседы не могут проходить совершенно бесследно. Хоть что-то должно оставаться.

Мы бросались друг в друга «умностями» и «маленькими мудринками» (как выразился сам Луч), а окружающие пялились на нас с открытыми ртами, но нам все было «по барабану»! Арая, впрочем, как и ожидалось, не сводила взгляда со своего кумира — красавца мечника светлого вампира Луча. И даже когда мы были вместе, она восклицала «Ах! Как красиво! Свет и Тьма!», но смотрела всегда только на блондина.