Владимир Васильев - Рубины хозяина Ко

Боромир «возвращался» долго. Полночь давно прошла, когда он шумно вздохнул и шевельнулся. Тарус с Боградом кинулись к нему и вскоре вернулись к костру уже втроем. Боромир выглядел так, словно бегал с чертями наперегонки и только-только отдышался. С тех пор он сильно изменился — из добряка и домоседа превратился в непоседу и драчуна. Его и назвали позже так — Боромир-Непоседа. Когда умер его отец следующей зимой, Боромир возглавил боевую дружину и в том же году многие недруги испытали на себе крепость его руки и остроту меча.

А в ту памятную ночь они, каждый по-своему ошеломленный, вернулись в Пяшниц и более никогда об этом не говорили. Вишена видел, что Тарус ходил наутро в лес, но зачем — пытать не стал.

Каждый из семерых вспомнил сейчас эту ночь и заново пережил ее Боград усмехался, неизвестно чему, остальные ждали, что же скажет Тарус.

Чародей смотрел на семерку долго и пристально.

— Я вернулся потом на ту поляну. И собрал все, что осталось от меча — двадцать один осколок.

Вишена вздрогнул, потому что догадался зачем. Это же материал для нового меча, и кто знает, какими свойствами он будет обладать!

Тарус щелкнул пальцами; откуда-то сзади ему подали клинок в ножнах. Неторопливо и почти беззвучно чародей освободил его.

— Из них снова отковали меч, — сказал Тарус. — Три года заготовка дозревала в болоте. Год жарилась у огня в печи и еще три пролежала в холодном пепле. Это не просто отточенная лента стали.

Все взгляды скрестились на сверкающем клинке. Чародей протянул меч Боромиру, медленно и торжественно. Боромир встал.

— Это твое оружие, Боромир-Непоседа. Да поможет тебе оно в битвах, и сегодня, и всегда.

Непоседа принял меч, оглядел его, взволнованно и пристально, коротко поцеловал. Изумруды на гарде на миг вспыхнули и погасли.

А Вишена вдруг медленно извлек из ножен свой меч и все увидели, что они с Боромировым родные братья, от клинка до изумрудов.

— Тарус-чародей, что ты на это скажешь? Это меч моего отца.

А сам подумал: «Что-то сегодня много мечей-близнецов. Чересчур».

Подумал и улыбнулся.

3. За книгами

Тарус взял меч у Вишены из рук и некоторое время пристально разглядывал. Потом поднял взгляд и спросил:

— Говоришь, отцов меч?

Вишена кивнул.

— Давно ли он у тебя?

— Второй год.

— А у отца?

На это Вишена пожал плечами:

— Сколько себя помню.

Тарус повертел меч в руках, отыскал клеймо мастера — он было решил, что оба сработал один и тот же мастер-оружейник, но знаки были разные.

— Знаешь ли, откуда он у отца?

Вишена не знал.

— Нет, Тарус, не знаю. Отец сказал лишь, что изумруды на нем волшебные — нечисть чуют, да клинок посеребрен, его черти, вовкулаки и прочее отродье тоже опасаются.

— Неспроста это, — покачал головой Тарус, возвращая меч, — но не бойся, зла в нем нет, изумруды — каменья добрые. Чую, светел сей меч, не раз выручал хозяев своих от всяких напастей. Верь в него и береги, Вишена. И ты, Боромир, что услыхал — запомни, ибо мечи ваши, ровно братья, близки и похожи. Может, вместе они еще сильнее станут.

Вишена и Боромир переглянулись с улыбкой. У воинов-побратимов мечи-побратимы. Сила!

Тарус, тем временем, сел и положил ладони на стол. Волшебные мечи скользнули к ножны, все вновь приготовились слушать.

— Слыхали вы когда-нибудь о Книге Семидесяти Ремесел?

Сидящие в комнате напряглись — каждый, хоть раз в жизни, хоть краем уха, да слышал об этой полумифической Книге. Сказывали, много-много лет назад жил на свете мастер-умелец Базун. Приходилось ему и плотником быть, и кузнецом, и оружейником, и ткачом, да все казалось, что мало умеет. А поскольку посчастливилось ему еще в детстве грамоте обучиться, стал Базун все секреты мастерства собирать да записывать. Захватило его это дело — страсть. Долго собирал, и как-то раз встретил он бродягу-полешука, ничем особо не примечательного, однако рассказывавшего разные невероятные вещи. Вот этот-то бродяга и поведал ему, что есть на белом свете Книга Семидесяти Ремесел, где описаны такие тайны мастерства, какие и не снились нынешним умельцам. Книга очень древняя, написана давным-давно, задолго до Длинной Зимы, когда люди знали и умели во сто крат больше, чем ныне. И сказано там обо всем — и как металлы разные плавить, и как из них орудия всякие мастерить, и как дворцы строить, и корабли не чета теперешним моноксилам, и даже будто бы сказано, как летающий корабль справить и как на нем потом в небе летать. Пытались найти Книгу эту, многие тратили на поиски всю жизнь. Несколько раз ползли слухи, будто, бы нашли, да так и оставалось это слухами. Купцы и северные князья готовы были заплатить за книгу золотом, жемчугом — чем угодно, но не за что пока оказывалось платить.

И Базун стал ее искать. Сорок два года ходил он по ближним и дальним селениям, доходил и до скифских, и до варяжских земель. Все даром. О книге мало кто знал, а кто и знал — ничем не мог помочь. Умер Базун в пути, в поиске, и осталась после него записанная им самим история хождения за Книгой Семидесяти Ремесел. И тогда о ней заговорили люди, по следам Базуна пошли сотни бродяг-мечтателей и алчных гонцов за наживой, но Книга так и не была найдена. Со временем число искателей поубавилось, но в память людскую она вошла прочно и надолго.

Тарус всматривался в лица собравшиеся, замечая блеск в глазах, азартно сжатые кулаки, и понял: они пойдут за ним куда угодно, хоть к чертям в зубы, хоть к лешим на блины.

— Я знаю, где эта Книга, — твердо сказал Тарус. — И не только она. Целых девять Книг — девять! Там все секреты древних, не одни ремесла, а и магия, земледелие, звезды и предсказания, места, где водятся золото, каменья, железо, уголь — все! И это будет наше, доберись мы до этих книг. А будем знать много, будем уметь много — сильной станет земля наша, не осмелятся более хазары да печенеги, варяги да норманны набеги совершать, чинить нам смерть и разорение.

Тарус остановился, перевел дух. Остальные внимали, боясь пошевелиться и затаив дыхание.

— Осталось одно — пойти и взять их, все девять Книг. Это пошибче и потруднее Северного Похода. Боромир-Непоседа, согласен ли ты возглавить дружину? Пойдут ли за тобой твои витязи?

Боромир встал, не задумываясь, сжал рукоять меча:

— С тобою, Тарус-Чародей, и я, и вся моя дружина. Проведешь — добудем Книги.

Тарус переглянулся с Боградом — коротко, мельком; оба довольно усмехнулись.

— Тогда, — подал голос Боград, — принимай под начало меня и моих венедов. Молодцы — хоть куда, вся сотня!

Крепыш Боромир улыбнулся и склонил голову.